Ты мой навеки,Чон Чонгук

      Спустя полчаса ребята были на месте, каждый витал в своих мыслях, не решаясь завести разговор. Чимин аккуратно вытирал слёзы и каждый раз поглядывал на Гука, пристально смотрящего на самого Чиму. Когда тишина стала сдавливать ситуацию, Чонгук наконец заговорил.       — Ты... — тянет парень, пытаясь перевести внимание Чимина на себя, — Не понимаю, они тебя отпустили? Избили? Или же ты вернул деньги?       — Ты и про это знаешь? — дрожа, спрашивает Чим и, опустив глаза вниз, вновь вспоминает те ужасные пропитанные ядом моменты.       — Мне Тэхён рассказал ещё в больнице. Знаешь, я не думаю, что они могли тебя просто так взять и отпустить... — взяв чай в руки, Чонгук делает большой глоток.       — Гук, то что я тебе сейчас расскажу очень сильно пошатнуло не только мою психику, но и...       — Погоди, — Чонгук прикладывает палец к губам, прислушиваясь к звукам. В квартире раздаётся трель дверного звонка, и о нет, сейчас Гуку совсем не до гостей. Кто бы там ни был его нужно сейчас же развернуть обратно, иначе ему так и не удастся сегодня уснуть спокойно.       Спохватившись, Гуки выходит в гостиную, шаркая тапками, не посмотрев в глазок, парень тут же открывает дверь и...       — Привет, Чонгу. Я бы хотел поговорить с Тэхёном, если ты не возражаешь... — проговаривает Хоби, неловко пряча руки в длинных рукавах разношенной серой толстовки.       — Тэхён сейчас на работе, — Гук открывает рот, ведь никто ещё не знает, что Чимин нашёлся, цел и невредим, по крайней мере, он так выглядит, чего не скажешь о его внутреннем состоянии.       — Гук? Кто там пришёл? Тэхён? — оба поворачивают голову на голос. Обескураженный Хосок роняет челюсть, старательно прививая себе мысль о том, что сейчас он видит Пак-мать-его-Чимина. Или же это сон? Нет? Бред! Старший быстренько машет головой и оттолкнув Гука к стене, со скоростью света оказывается возле своей омеги.       — Чимин?       — П-привет, Хоби, — побитые губы не дают улыбнуться.       — Ребята, подождите, я... — не успевает вставить Чонгук, как...       — Заткнись, Гук! — выкрикивает Чон, — Как ты... но... этого не может быть, — Чимин видел всякого Хосока, но такого,видит впервые. Из глаз текут маленькие горячие слёзки, руки дрожат, он постоянно пытается прикоснуться к любимому, но что-то останавливает, будто бьёт по тем же самым рукам, не давая сделать желанного, — Господи, Чимина, любовь моя, — резко обняв омегу, Хосок поддался приступам истерики, он буквально воет, то ли от счастья, то ли...       — Хоби, не надо, прошу тебя, — омега пытается выпутаться из стесняющих родных объятий — не поспоришь. Но не сейчас, не сегодня, не в ближайшее время, — пожалуйста, пусти, — начинает злиться.       — Я так скучал по тебе, я так долго искал, Боже, — притянув его к себе за затылок, Хосок не отпустит, теперь точно нет.       — Да пусти же ты меня, — начинает орать омега, — почему не слушаешь то, что я тебе говорю?       — Чимми, что с тобой? — отойдя на несколько метров, Чон не может и двух слов связать от поведения омеги, — что эти уёбки с тобой сделали? Промыли мозги? Почему ведёшь себя так? — когда-то властный альфа сейчас раскатан по асфальту, а сердце плачет, ему больно.       — Ничего! Ты можешь уйти? — нагло посмотрев в чёрные глаза, утонувшие в отчаянии, произносит Чим, уходя обратно на кухню.       — Чонгук? — Хосок в недоумении поворачивается в прихеревшему Гуку, что буквально сросся со стеной, — что происходит? — и Гук понимает, какого ему сейчас, всем своим нутром понимает, как эти колкие слова разбивают, убивают.       Завидев, как тот пожимает плечами, Хосок сразу же направился вслед за омегой.       — Чимин? Нам нужно поговорить! — ухватил за руку, пытаясь затащить в комнату, где Чонгук их точно не услышит. Это личное.       — Съебись, Хосок! Я не хочу с тобой говорить! — вырывает руку, шипя от злости.       — Блять, не веди себя, как ребёнок!       — Сука! — кричит от безысходности омега.       — Со мной всё хорошо. Жив, здоров! Не хочу тебя видеть и вот ещё что, — в последний раз оборачивается к альфе, — мы расстаёмся, ты мне больше не нужен, теперь свободен, — Чимин и сам не знает, что на него нашло. Но так надо, просто подожди...       — Что? — альфа в шоке, больше ничего не скажешь, — всё было нормально до похищения, что произошло?       — То, что услышал! Оставь меня! — стоит на своём.       — Чимин, что ты несёшь? Сам себя слышишь? Ты хочешь просто так меня бросить? За что? За то, что я ждал, рыдал ночами и драл на себе волосы от безысходности? За то, что каждый грёбанный раз скитался по городу в попытках отыскать своего Чимми? — от таких слов ком к горлу у Пака подступает, он не может рассказать, ни сейчас. Нужно время, — За то, что я всегда оставался тебе верным? За то, что постоянно, когда ты болел, я бегал по аптекам за лекарствами? За что ты так со мной?       — Да, блять, хватит нести эту хуйню и... — запинается от слёз, — пошёл к черту отсюда, — указывает пальцем на дверь.       — Хуйня? — внутри всё сжалось и с треском рухнуло, — чёрт с тобой, катись! — махнув рукой, Хосок рысью промчался мимо Гука и, громко хлопнув дверью, парень в слезах выбегает на лестничную площадку.       — Чимин, зачем ты так? — Гук подходит к друг и кладёт руку тому на спину. Чимин чувствует, каждой клеточкой своего изнемождённого и уставшего тела, чувствует все те страдания, что переживает Хосок, потому что что сам страдает.       — Чонгук, хоть ты, пожалуйста, отстань... — убирает руку и подходит к окну.       Раз...       Вдыхает полной грудью и смотрит на проходящие мимо силуэты, наверное у них счастливая жизнь. Не влазят в долги, не расплачиваются такими способами как он...       Два...       Поворачивает голову к Чонгуку и переводит взгляд обратно.       Три...       — Как ты думаешь, — стонет, — как бы Тэхён отреагировал на то, что тебя кто-то изнасиловал? — в груди неприятно свело, кажется, если вдохнёшь, упадёшь навзничь.       — Ч-что? — заикаясь, переспрашивает Гуки, выпячивая глаза.       — Ну, я говорю...       — Я понял и прекрасно расслышал, что ты сказал, но к чему это? Тебя...       — Да! — кричит, скалясь и пялясь в собственное отражение, — его член побывал во мне, представь себе! — не даёт и слова вставит Гуку, — и знаешь, какого это было?       — Чимин, не...       — Я бы лучше сдох! Просто сдох самыми страшными способами, но не видел бы слёз Хосока. Я так, блять, люблю его, но сам себя не могу простить за свою слабость, за то, что не смог дать отпор, когда мне скручивали руки...       — Но ты ведь был один, как бы ты... — Чонгук медленно присаживается на стул, пряча свой телефон в карман.       В комнате воцарилась тишина.       — Мне так хуёво, Чонгук, можно я прямо сейчас спрыгну хоть откуда-то, чтобы не чувствовать это, я хочу умереть, просто сдохнуть, есть идея... Ты выйдешь на пару часиков, а когда придёшь, скажешь всем, что не знаешь, как эта изрезанная тушка оказалась у тебя дома, я по-быстрому, — Чонгук совсем не узнаёт Чимина, хотя,к то сможет жить беззаботно с таким камнем?       — Что ты несёшь? Чимин, угомонись! Ты жив и это самое главное. Хосок всё поймёт, ведь вы созданы друг для друга, он...       — Не простит... — по-своему договаривает Чим и падет на колени, закрывая лицо, — ненавижу эту жизнь... Ненавижу себя, почему они меня не прикончили, зачем так измываться, мрази!!       Чонгук падает на пол вслед за другом и обнимает, утыкаясь носиком тому в плечо.       — Прошу тебя, Чимина, не кори себя, что было то прошло. Хосок поймёт, не станет осуждать. Живи, Чимин, ты должен жить. Все мы совершаем в жизни ошибки, никто из нас не безгрешен, каждый человек когда-нибудь да оступался, ты не один, с тобой друзья, Хосок, мы не оставим тебя. Пожалуйста, оставь прошлое, знаю, это нелегко, но ведь стоит попытаться. Ты — жив, и это главное, а остальное ерунда. Ты то, что заставляет его дышать и смотреть в дальнейшее будущее, ну так не лишай его кислорода, не лишай его жизни. Вы созданы друг для друга, а жизнь преподносит преграды, но вы сильные и справитесь со всем, что она выкинет в той или иной ситуации, тебе просто нужно с ним поговорить, он поймёт и всё у вас будет замечательно, поверь мне.       То самое чувство обречённости, но в тоже время спасения. Из израненных лопаток сочится кровь, но что-то снова начинает чесаться, они ли это? Кто бы мог подумать, что ему предстоит такое пережить, споткнуться и упасть, но ему вовремя подали руку, теперь Чимин сможет подняться и стряхнуть всю ту грязь, что на него кинула жизнь.       — Спасибо за поддержку, Чонгук. Я правда тебе очень благодарен, — Чимин верит или пока только пытается поверить каждому произнесённому слову из уст этой омеги. Всем сердцем надеется, что следующая полоса окажется белой и продлиться ещё долгое время.

Прошло два месяца

      Как и ожидалось после признания Чимина, Хосок был в шоке и даже на пару минут потерял дар речи, он и представить в самых страшных снах не мог, что эти твари могли сотворить такое с его омегой. "Я отрежу им яйца и засуну в глотку", — твердил альфа каждый раз, когда целовал в щёчки своего заплаканного пирожочка. Ситуация с родителями улеглась и сейчас, кажется началась та самая полоса. Они хотят, чтобы это продлилось как можно дольше и теперь ни одна тварь не сможет помешать их счастью, Хосок это обеспечит. Каждый вечер он обнимает своего любимого и шепчет, что ни на шаг теперь от себя не отпустит, всегда поддержит, простит и поймёт. А Чимину больше и не надо, он готов быть в этих объятиях, наполненных нереальным рвением сердец воссоединиться и пылать в бурных танцах, готов каждое утро просыпаться и встречаться с мягонькими и ласковыми губами на своём лице, готов поклясться, что его распирает любовью к Чону. Возможно ли настолько зависеть от человека? Нужно спросить у Чимина, его ответ естественно окажется «Да».       Осеннее настроение, как всегда выдают заядлые интроверты, грусть и печаль. Когда на сердце тоскливо и тяжело. И для многих это так и есть в том числе и Ким Тэхён. Хмурые небеса обнимают своей серостью, а ветер встречает некой сухостью. Под ногами шелестят сломленные листочки, уже неживые. Грустно…       Тэхёну давно сказали ждать и он ждёт. Сегодня тот самый день, когда Чонгуку делают операцию. Как сказал врач, не став скрывать, операция очень сложная и шансы на успешное оперирование есть, бесспорно, но они настолько малы, что становится не по себе. Тело приводит в дрожь, разбрасываемую повсюду, какое-то странное чувство селится внутри ноет, скулит. А сердце болит. Тэ боится. По бледной щеке течёт капелька слезы, он бросает мысль из одного уголка в другой и гоняет по кругу.       — Я с тобой, Гуки, — старший выходил подышать свежим воздухом, так сказать проветрить голову, но стало только хуже. Сам прекрасно понимает, что должен быть на позитиве, ведь Гуки его чувствует, желает…       Среди белых коридоров он отличает лишь знакомые лица медсестёр, тех самых, что помогали ему во время его пребывание в этом месте. Слишком уж часто оно стало появляться в его сознание, слишком часто он просто не знает, что происходит и как быть...       — Тэхён, — встав со стула, Хван подходит к сыну, выжидая чего-то.       — Я переживаю, мам, — обняв мать, Тэ позволяет себе слабость и пускает слезу, всхлипывая и пялясь на дверь операционной палаты. Отец, сложив руки, утыкается в ладони. Всем плохо, все боятся самого страшного исхода. А если что-то пойдёт не так, Тэхён не переживёт, не сможет…       — Тэхёна, Чонгуки у нас очень сильный, он не просто омега, он — Ким Чонгук, тот самый храбрый омежка, который вступался за тебя в детстве и ты думаешь, он позволит тебе страдать? Да он жизнь отдаст за тебя, но не позволит, чтобы тебе было больно, — вроде бы и успокаивает, но в тоже время Тэхён готов рассыпаться на мелкие кусочки от таких правдивых слов, явно бьющих по самому больному.       — Я так люблю его, — слёзы не перестают идти из глаз.       — А он тебя, — проговаривает Хван, закрывая глаза. Страдают сыновья, а ей ещё хуже, сердце матери не находит себе место, оно стучится с каждым разом всё сильнее.       Проходит ещё полчаса, и из палаты показывается высокий мужчина в операционной форме с маской на лице. Он тянется, чтобы снять ту и начинает улыбаться, смотря на заснувшую женщину у мужа на плече.       — Что там? Как он, доктор? Всё хорошо прошло? — быстро тараторит Тэ, сминая пальто в руках. Нервничает.       — С Ким Чонгуком всё просто превосходно, сейчас пациент отходит от наркоза, не переживайте. Операция прошла успешно, его жизни ничего не угрожает. Он у вас сильный омега, — пожав руку доктору, Тэхён уже хотел забежать в палату, как его тут же останавливают.       — Ну вы чего? Я понимаю ваш восторг, но к нему сейчас нельзя, — дружелюбно улыбнувшись, мужчина прикрывает дверь палаты.       — Почему? — Тэ не понимает, почему его не пускают к его любимому.       — Он ещё не проснулся, будьте терпеливее, самое страшное позади, — молодой врач хлопает возмущённого Тэхёна по плечу.       — Спасибо, огромное спасибо, доктор, — Тэхён начинает кланяться.       — Это моя работа. Забрать вы его сможете через две недели, мы должны будем понаблюдать за ним. Поводов для волнения нет, не переживайте, — завидев то, как Тэхён моментально занервничал, сразу же принялся успокаивать его доктор.       — Хорошо, ещё раз огромное человеческое спасибо, — снова пожимает руку доктору.       Кивнув, врач скрылся из виду, а Тэхён остался на едине со своими мыслями. Он несказанно счастлив, что всё прошло успешно и сейчас единственный, кто занимает его все мысли — Чонгук, которого хочется обнять и сказать, что теперь всё наладится, теперь всё будет хорошо.