Торжество цветов.

...а дальше что? Я не устаю себя спрашивать - что будет с ним дальше? Каждый раз, зная ответ, я будто ожидаю что всё изменится. Всё сейчас люто, бешено раздражает: эти массовые походы в палату, пока позволяет его здоровье, эти фанаты под окнами, эти провалившиеся, умоляющие об отдыхе глаза, тщательно корректируемые визажистами перед посещением прессы. Даже на нашей трагедии компания хочет собрать деньжат. Абсурд. Бессмыслица. Крепкий, горький как моя печаль и невесомый как его жизнь, дым сходил с губ молочной дымкою, растворяясь в непрогретом воздухе, заглушая запах лекарств. Это, скорее всего, не самый справедливый итог: яд поглощаю я, а умирает сейчас он. * * * Начало марта - мы сидим во внутреннем дворике лучшей шанхайской больницы. Обстоятельства сложились так, что остаться в своей стране было проще. Нет, конечно же всё было иначе, его заставили остаться тут - даже при подобных повороте судьбы человеческая корысть шла за высшую монету. В того, кто уже обречен, нет смысла вкладывать средства. Проще выдать всё за желание Тао лечится на родине. Никому кроме "своих" еще не сказали диагноз, хотя слухи, как всегда уже начинают просачиваться в сеть, одновременно с весной заполнявшей город. Он кутался в плед, красный, клетчатый, напоминавший скорее огромный шарф. Смуглая, чуть неровная кожа, просвечивавшая руны вен. Он улыбался и рассказывал мне очередную веселую историю, я даже не помню о чем она была. Старался слушать его, но пытался не смотреть. Болезнь давала о себе знать - он уже был слишком слаб что-бы появляться на публике и слишком заметно истощен. Лёгкое касание. И моё сердце сжалось. Он продолжал смеяться, но стоило мне заглянуть в эти глаза - умоляющие, страдающие. Они говорили о том, что я и так знал "смейся вместе со мной, я знаю, всё хуже чем могло быть, но ты своим видом лишь напоминаешь об этом, смейся вместе со мной" Я смеялся, подыгрывал - и эта игра стала явью. Через какое то время, на миг, я забыл обо всём, пусть и он забудет... * * * Сегодня было намного теплее. Он таял. Походка была качающаяся, неуверенная. Я брал друга под руку и помогал ему выходить во внутренний двор. Нас умудрились снимать и там, но никто ничего не мог с этим сделать. Для одних видеть боль - горе, а для других - свежая сладкая сплетня, которую ждут как новую дозу, изнывая и прикрывая низменную жажду благородным сочувствием. Обратно, лифт, коридоры, запах хлора. Ребята ждали нас с подарками для Тао. Улыбки, объятия, каждый день как праздник. Но он вроде рад этим минутам. Сейчас это главное. Тао - рад. Позже, в коридоре, ребята намекнули что неплохо бы появится в агентстве. Рабские контракты выжимали из нас последний сок. Я не хотел уезжать, но надо было дожить. Дожить до конца. Он сгорал на весеннем солнце и я понимал, что как только его пламя погаснет - мы рухнем вниз. Все те кто остался. М без Тао невыгодно и неправильно. Я и сам считаю, что на костях не танцуют. Но всё же, что теперь с остальными... * * * Вернулся я уже в конце марта. Зайдя в палату, ощущая пропитанный всё большим количеством лекарств воздух. Тао улыбнулся, но не заговорил со мной. Я был готов к этому и одновременно к такому невозможно подготовится. Я сел рядом с ним на кровати, взял тонкую, полегчавшую руку. "Ты ешь?" Отрицательный кивок. "Не хочется" тихо обронил он. Протянул мне руку, прося моей помощи и сев на кровать обнял меня. Так крепко как никогда. "Мне страшно, Крис, мне страшно." Пять слов. Этого хватит что бы резать без ножа. Я убедился в этом теперь. Он дрожал и плакал. А я сидел опустив голову, боясь обнять его в ответ - слишком хрупким он казался. * * * Я отпросился на неделю. Все уже были в курсе где я. Я отходил от кровати Тао только на время визита его родных. На ночь оставался тоже только я. Первую ночь не удалось сомкнуть глаз. Он плакал. Я смотрел на него с соседней кровати и видел дрожащую спину. Во сне он стонал от боли и кусал губы. Просыпался и снова засыпал. Когда он закричал первый раз я побежал к медсестре. Она сочувственно глянула на меня и, набрав прозрачную жидкость в шприц, направилась со мной в палаты, предупредив, что на этом этапе обезболивающее может быть не полезнее воды. Так и получилось. Через час он снова начал ворочаться и поскуливать. Подойдя ближе, я сжал в руках прохладную ладонь и сел на пол у его кровати облокотившись на тумбу. Пока я не отпускал его руку он, казалось, был спокойнее. Под утро, уже видя восходящее солнце я сдался Морфею. * * * На следующую ночь я сидел с ним пока он не заснул. Собираясь идти в свою постель, я почувствовал на себе взгляд. "Почему ты ещё не спишь?" "Мне холодно" Я стянул одеяло со своей постели и накрыл его. Улегшись обратно к себе, прикрывшись его пледом, я почти начал засыпать как снова: два глаза напротив устало смотрели на меня. "Всё ещё мерзнешь?" Кивок. Спустя пару секунд я уже лежал рядом с ним и обнимал его. Тао и правда был мертвецки холоден, если бы не стук его сердца и ровное дыхание я поверил бы в природу его холода. Перебирая сухие волосы я гладил его по голове. "Согреваешься?" Снова чувствую кивок и повинуясь томящей смеси грусти и жалости нежно целую его в макушку. Не видя лица и чувствуя улыбку я обнимаю его сильнее и мы засыпаем. Наконец то, почти спокойно. Жаль, что так поздно. * * * Утром я взглянул за окно. Цветы на деревьях начинали распускаться. Светлый и сонный. Почти счастливый. Почти привычный. Почти... Я спросил у врача можно ли ему его любимый кофе и получив утвердительный ответ рванул в ближайшую кофейню. В отражении в витрине, даже сквозь темные очки я разглядел щетину на своём лице. И правда, непозволительная роскошь не взглянуть с утра в зеркало. Взяв две порции я вернулся в больницу. Тао снова ставили укол. Снова облегчали его страдания. Отдав ему бумажный горячий стаканчик с ароматным кофе - согревавшим его взгляд и наши с ним сердца, я сел рядом с ним. Мы снова говорили о пустяках, просто так, болтали ногами свешенными с кровати и играли на телефонах на скорость. Обычно он обыгрывал меня, но сейчас он реагировал медленнее и я вырывался вперед, ликовал, а потом я вспоминал цену легкости своих побед и поддавался.Он это конечно же знал, но все равно радовался как дитя. "Я был прав когда говорил что рекорд тут ты поставишь только через мой труп". Кофе мы допивали в тишине. * * * Еще два дня пролетели так же невыносимо медленно. Время тянулось и одновременно стремительно утекало. Он больше не плакал и даже стал немного лучше выглядеть. Это замечали и врачи, но только внешне. Органы по прежнему отказывали. Он переспрашивал, запинался, зависал, не мог разглядеть букв и всё больше спал. Вчера он долго о чем то говорил с матерью и после она не появлялась. Как мне сказали, он просил не впускать её. Я сам ощущаю эту пытку. Он понимает чем это будет для неё. * * * Я видел в ванной следы крови. Тао сказал что кровоточат десны, но я то помню что он больше не чистил зубов. Лишняя нагрузка не имела смысла, да и кариес сейчас был последней темой которая его волновала. Теперь ворочался я. Около часу ночи получил локтем в бок. Он спал с улыбкою на губах, а я был всё беспокойнее. Цветы за окном, в лунном свете, почти распустились. Выйдя на лестницу я вдыхал пепел и смолы - выдыхая своё отчаяние. Сигареты больше не спасали. Вернувшись я обнаружил его сидящим на краю кровати, дрожащим и монотонно, едва заметно шатающимся из стороны в стороны. Снова плачет. И снова я обнимал его, и снова слушал тихий шепот, мечтая о том что бы муки его прекратились. Успокоившись он посмотрел на меня. "Я мёрзну... Пожалуйста, принеси мне кофе!" Его голос - непривычно ясный, без хрипов, без усилий. Тихий голос здорового Тао. Я чуть было не подпрыгнул от удивления. Стрелки настенных часов делили белый циферблат на два равных полушария. "Сейчас только 6 утра" "Я знаю" - устало улыбнувшись ответил он - "Очень хочу выпить чего нибудь теплого" Покачав головой и накинув куртку я вышел на улицу, если бы сейчас Тао попросил меня достать для него мамонта, я сделал бы и это. * * * Жизнь начинала наполнять город. Свежий воздух с сладким привкусом цветочной пыльцы опьянял. Тепло стаканчиков отогревало замерзшие кончики пальцев. Я думал о Тао, о том что быть может всё наладится, ему уже, кажется, легче. Шагая привычной дорогой, возвращаясь обратно вдруг осознал: он ведь никогда не просил... я всегда сам предлагал... Рванув изо всех сил в больницу, я проскочил в незаметную заднюю дверь и пулей взлетел по лестнице. Дыхание сбивалось, а сердце беспомощно вырывалось из грудной клетки. Войдя в палату я увидел его спящим, и облегченно вздохнув остановился отдышаться. "Слава Богу, он тут, жив, эх теперь всё остынет..." Поставив стаканчики на тумбу я подошел к нему. Утреннее солнце пробивалось сквозь жалюзи разрезая полумрак комнаты. Я наклонился что бы прикрыть его одеялом, провел рукой по волосам, прикоснулся к привычно прохладной коже и мой взгляд остановился на глазах... Глаза. Приоткрыты. Стеклянные. Недвижимые. Не веря себе, глядя в одну точку, я тряс его за плечи: "Проснись, Тао, эй проснись...я принёс тебе кофе, ты же просил..." Пелена окутала меня: я слышал свой крик, я не верил, вопил что это ошибка, что так не должно быть, это не правильно, он просто спит. Слезы обжигали щеки, на языке был солоноватый привкус, колени бессильно норовили подогнуться. Я был мотыльком который не может достичь цветка. Мотыльком, что бьется в стеклянную стену. Обстоятельства сложились так... Он улыбался и рассказывал мне очередную веселую историю, я даже не помню о чем она была... Сегодня было намного теплее... Цветы под окном распустились, и были бледны как его кожа теперь. Врачи записали время смерти и небрежно стряхнули с волос залетевшие в форточку лепестки. ...я на миг забыл обо всём, пусть и он забудет...