Blood is thicker than water

      — Джас, Джас!       Джаспер вздрогнул, чувствуя прикосновение руки сестры к своему плечу.       — Просыпайся, мама звонит, хочет, чтобы ты поговорил с ней.       Обычно он спал более чутко, но сегодня даже не услышал, как Роуз вошла в его комнату. Нечего вчера было полночи играть. Однако он был обязан взяться за последнюю часть «Europa Universalis»*, как минимум, начать её. Таким образом он и засиделся до четырех утра.       Мысленно проклиная себя и всё на свете, Хейл, не поднимаясь с постели и не открывая глаз, протянул руку, в которую Розали вложила прохладный мобильник.       — Да?! — его голос зазвучал хрипло, а тон был явно далек от доброжелательного, что он тут же постарался исправить, — Доброе утро, Лиз.       — Здравствуй, дорогой! — зазвучал писклявый, словно у собачонки, голос из трубки. — Я добралась до Вашингтона, здесь просто отвратительная погода! Весь день обещают ливни, ума не приложу, как в такой угнетающей обстановке читать лекции. А как люди в этом живут круглый год — и вовсе. Выпила уже несколько таблеток успокоительного, но, кажется, мне поможет только йога и медитация…       Джаспер чувствовал, как его голова кружится, а сознание вновь погружается в вязкий, теплый сон, отчего речь женщины на другом конце провода становилась какой-то кашей из звуков. Очевидно, он не был готов к утренним разговорам с ней, но миссис Хейл это вовсе не интересовало.       Элизабет всегда очень много говорила. Она была похожа на маленькую и очень подвижную птичку. Щебетала обо всем и со всеми, заполняя собой любое по размерам помещение, несмотря на свою миниатюрность. Кажется, это было правильным решением — построить карьеру в диетологии, по которой она преимущественно читала лекции. Но в быту, к сожалению, её монологи не были ограничены во времени. По сути, её речь продолжала быть лекцией, потому как она говорила, абсолютно не слушая других. Тонна ненужной информации начинала раздражать, едва она открывала рот. Терпела это только Розали, возможно, от того, что она была девочкой. Или, скорее, от того, что была слишком тактичной, чтобы отказывать в этом.        Вот почему отец до сих пор выносил ее — было для него загадкой. Быть может, по той причине, что постоянно торчал на работе или колесил по стране, и в общем-то не находился с ней семь дней в неделю. А еще из-за денег, ведь Лиз в свое время помогла ему открыть свою клинику.       Джаспер совершенно погрузился в свои мысли и очнулся, потому что сестре пришлось легко пихнуть его в бок. Мачеха на том конце провода недовольно притихла, поэтому Хейл решил пробормотать что-то максимально отстраненное и нейтральное:       — Да, у нас всё хорошо, не волнуйся.       С трудом открыв слезящиеся глаза, он приподнялся на локтях, чувствуя, как сестра садится на край постели, ожидая, когда сможет забрать телефон.       — Джаспер, я спрашивала тебя о том, во сколько ты вчера лег. Когда я уезжала, у тебя горел свет, — тон Элизабет был строгим, но Джас не испугался, а лишь почувствовал новую волну раздражения. — Опять играл всю ночь?       Иногда миссис Хейл действительно пыталась выполнять свои родительские обязанности, но из них двоих только Розали все еще была смиренна к подобным выпадам и принимала их довольно близко к сердцу. Должно быть, все потому, что ее с детства крайне редко ругали, и каждый подобный случай расценивался, как личное поражение. Шкодил же в их парочке обычно Джас, но со временем он научился успешно пропускать мимо ушей любые нотации, а также находить детали от компьютера, когда их прятали.       — Что, позовешь няньку, чтобы она отобрала у меня мышку после отбоя? Мне уже семнадцать, а не двенадцать, я сам распоряжаюсь своим временем. Да и откуда тебе знать, чем я тут занимался? Может, я готовился к тесту? — Он не хотел больше продолжать этот бессмысленный разговор, поэтому, подумав секунду, пока Лиз не решила сказать еще что-нибудь, быстро выпалил, — Тут Розали хочет что-то сказать.       Блондинка вытаращила на него свои пронзительные, зеленые глаза, недовольно поджав тонкие губы. Всем своим видом она показывала, что от её нотаций Джасперу уже так легко не сбежать. Трубку она, однако, взяла.       — Да, мам. Я всего лишь хотела еще раз уточнить, когда придет наша новая домработница, её ведь зовут Сара, верно? — младшая Хейл поднялась с постели и, метнув в брата очередной обжигающий злостью взор, удалилась из комнаты.       Блондин провожал её взглядом, отмечая про себя, что сестрица смотрится забавно в шортах и майке с героями детского мультфильма про «Суперкрошек». Так, словно она — взрослая девушка с далеко не детским телом — вдруг почувствовала, что ей десять. Но все же она вела себя с мачехой более учтиво, чем он. Он же звал её по имени лет с двенадцати, когда стал понимать больше, чем то, как собрать «Лего».       Свою настоящую мать по имени Эсми они потеряли в жуткой аварии, когда им только исполнилось по шесть лет. Да, Лиз растила их с семи лет, она сделала так, чтобы никто из них ни в чем не нуждался, но всё же сознание Джаспера отвергало её в этой роли. И его сердце, словно ножом резало, когда Розали звала эту женщину мамой. Для него это было сродни предательству.       Но что с нее взять. Роуз — образцовый ребенок. Умна, талантлива, учтива и вежлива. Она успевала всегда и везде, будь то учеба, спорт, искусство. Даже получила права раньше него, сдав экзамен с первого раза. Нельзя сказать, что Джаспер был расстроен этим, скорее, его задевало недовольство отца по этому поводу.        Джаспер помнил его другим — мягким и любящим. Однако трагедия сделала доктора Карлайла Хейла толстокожим трудоголиком, и теперь он не видел ничего в своей жизни, кроме работы. Будучи перфекционистом до мозга костей, он, однако, не принимал и поражений своих детей. Проблема была в том, что они не были идеальными от слова совсем, хотя, Розали и была близка к этому, но лишь благодаря мучительным усилиям.       Джаспера, на самом деле, трудно было назвать бунтарем в привычном смысле слова, но упрямым — точно. С детства он не собирался прогибаться под навязанными приемной матерью идеалами. После потери родителя Розали и Джаспер были предоставлены сами себе, даже тогда, когда в их семье появилась Лиз. Потому он и не относился к ней с должным уважением. Она принесла в семью неплохие деньги, но все же совсем не занималась ими, оставляя воспитание няням, тщательно подобранным в агентствах. И с какого перепуга он должен был ее называть мамой, в таком случае? Его преданность и любовь купить было нельзя.       Тяжело вздохнув, подросток постарался отбросить мрачные мысли. Блондин, лениво потягиваясь, неторопливо поднялся на ноги, прислушиваясь к звукам за дверью. Кажется, Роуз в соседней комнате все еще разговаривала.       Направившись к окну, Джас распахнул плотные, тяжелые темно-синие шторы, позволяя робкому солнечному свету ворваться в комнату, сделать ее менее мрачной. В целом, в их новом доме было тихо. Никакого шума на кухне, как когда они оставались в детстве с няньками. Теперь к ним приходила простая домработница пару раз в неделю, а затем они были предоставлены сами себе. Парень прищурил глаза, открывая окно, позволяя какофонии с улицы ворваться в комнату.       Их семья переехала в Чикаго из Бостона два месяца назад, но Джаспер все ещё не привык к новому дому и этому странному, чужому городу. Раньше они жили за городской чертой, где соседи не доставляли им хлопот, но теперь всё изменилось. Викторианский особняк из красного кирпича, принадлежавший когда-то родителям родителей Лиз, доставшийся той по наследству, располагался в районе Линкольн парка. Дома стояли близко друг к другу, поэтому повсюду разносился гул машин, пешеходов, всюду кипела жизнь, но блондина раздражало даже это, поэтому он решительно захлопнул окно, а затем отправился в ванную, шлепая босыми ногами по прохладному полу. Взглянув на электронные часы, мерцающие на тумбочке, парень с разочарованием понял, что отнятые у него полчаса сна ему бы однозначно пригодились.       Выйдя в полутемный коридор, Джаспер на несколько секунд замер около закрытой двери в комнату сестры, прислушиваясь. Там было тихо, должно быть, девушка спустилась вниз. Дверь в родительскую спальню была приоткрыта, поэтому блондин смог издалека заглянуть в небольшую щель. На светло-зеленом одеяле взгромоздилась гора светлой шерсти, сопящая во сне. Это был золотистый ретривер по кличке Барби.        Отец и Элизабет подарили Роуз собаку на ее десятый день рождения. Джаспер искренне считал, что подобное имя для собаки — это глупость, поэтому он предлагал назвать её Ракетой или Пулей, в ответ на что его сестрица, прижимая к себе щенка с розовым бантом на шее, чуть ли не в слезах кричала, что это Барби. Сейчас это воспоминание все-таки вызывало у него улыбку.       Он проскользнув в ванную. В зеркале, висящем над раковиной, отразился высокий, худощавый блондин с растрепанными волосами и осунувшимся лицом. Под зелеными глазами отчетливо прорисовывались с темные круги. Джаспер тяжело вздохнул, опустив голову, чтобы не смотреть на себя. Похоже, не зря некоторые новые одноклассники считали его торчком. Кретины.       Умывшись, парень оделся, натянул на себя джинсы и толстовку. Изображение Дарта Вейдера с нее как бы объявляло всем, что Хейл находится на темной стороне. Затем он спустился вниз, захватив с собой рюкзак. Как только Хейл достиг кухни, то на него тут же напрыгнула Барби, виляя хвостом так, словно они не виделись минимум сто лет. Несмотря на то, что это была собака Розали, большую часть времени она проводила с Джаспером, так как он чаще бывал дома, не посещая различные тренировки, курсы, занятия, свидания, вечеринки и прочее. Впрочем, мог ли он упрекать сестру за активную социальную жизнь?       Она все-таки поддерживала имидж семьи и выполняла волю родителей, тем самым, отчасти прикрывая самого Джаспера, который был явным интровертом. К сожалению, его компания была в Бостоне, так что, из лучших друзей у него остались собака и сестра.       — Привет, детка, — поприветствовал он ретривера, опускаясь рядом с ней на корточки, чтобы приобнять и погладить по холке, пока теплый, шершавый язык пытался дотянуться до его лица.       Розали выглянула из-за дверцы холодильника, отрываясь от приготовления завтрака, чтобы с улыбкой взглянуть на происходящее, но, тем не менее, в её голосе прозвучала обида:       — Со мной она так не обнимается.       Джаспер фыркнул, сдерживая смех, поднимаясь на ноги и проходя вглубь кухни. Он кинул полупустой рюкзак на один из стульев, выдвинутых из-за круглого стола. Посреди дубовой столешницы стояла изящная ваза с слегка подмерзшими белыми розами. Должно быть, Лиз срезала их вчера поздно вечером перед отъездом, боясь, что цветы в её отсутствие совсем погибнут, так как ни Джас, ни Роуз не были любителями садоводства, и весьма прохладно относясь к работе в небольшом саду на заднем дворе. Она же, как ни странно, этим не пренебрегала, потому как ее наставник по йоге порекомендовал ей больше единения с природой.       — Конечно не обнимается, ведь я не называю ее именем игрушки, — отозвался блондин, по-доброму усмехнувшись. — Правда, Ракета?       Блондинка только покачала головой, продолжая делать им сэндвичи, пока Джас потянулся к холодильнику, чтобы достать пакет с соком. В отсутствии мачехи, что была по совместительству их семейным диетологом, они могли есть, что хотят, а не завтракать всякими дурацкими овощами на пару. Особенно это касалось Розали, которая, на самом деле, была не против побаловать себя фастфудом и жирными сэндвичами с майонезом, горчицей и индейкой.       И все же, заметив, что брат собирается налить им апельсинового сока, Розали возмутилась, на секунду отрываясь от размазывания горчицы по булочке.       — Эй! Нельзя пить апельсиновый сок с утра, он раздражает стенки желудка! — в ее голосе слышались нотки Лиз, и это его несколько напрягало.       Хейл закатил глаза, но все-таки сдался, убирая сок обратно. Он прекрасно знал, что сестрица разбирается в этом вопросе получше него, ведь мачеха заботилась о её фигуре, давала советы и все в таком духе. Девушка была одета в свою сине-белую спортивную куртку, джинсы и майку. Казалось бы, куда уж проще, но, по каким-то причинам, она выглядела куда презентабельнее своего брата. Элизабет пыталась взяться и за Джаспера, но тот успешно отбивал её атаки, настаивая на том, что его устраивает собственная худощавость и быстрый метаболизм.       Устраивало это и его прошлое окружение. Только здесь, в школе, его дразнили Тощим или Дрыщом, однако для качков из футбольной команды все были такими, кроме них самих, так что он не особо обращал на это внимание.       — Ладно-ладно, тогда я сделаю чай, если твой персональный диетолог его одобряет, — съязвил Хейл.       Благо, Роуз не обиделась, а лишь кивнула, криво улыбнувшись в ответ, забирая белокурую прядь за ухо.       Поставив чайник на плиту, Хейл плюхнулся за стол, сдерживая тяжелый вздох. Барби, словно хвостик, двинулась за ним и растянулась около ног, лежа на солнечном пятне. Для середины октября сегодня выдался удивительно теплый день. Джаспера эта новость не порадовала, так как это означало, что физкультура будет на улице, там их вновь заставят играть в американский футбол, а он получит новые синяки, стараниями парня Роуз. Эмметт, мать его, тупой качок, МакКарти.       Задумавшись об этом неприятном типе, Джаспер не заметил, как злобно сощурившись, уставился перед собой, подперев голову руками. Роуз заслонила свет, ставя перед ними тарелку с сэндвичами и дымящуюся чашку с чаем. Сестра опустилась на стул перед ним, чему-то усмехаясь.       — Что? — недовольно поинтересовался блондин, а затем, взглянув на кружку повнимательнее, понял причину её ликования.       Блондинка налила ему чай в свою детскую кислотно-лиловую кружку, где была отпечатана её фотография в розовом платьице в обрамлении рамки из цветочков. Месть была на уровне детского сада, правда, Джаспер не понял, за что именно. Их «война» началась в глубоком детстве и продолжалась до сих пор. Возможно, Роуз немного задела шутка про диетолога.       Парень поморщился, видя, как блондинка достает телефон, чтобы добыть фотодоказательства. Это была их традиция — собирать компрометирующие фотки друг друга, чтобы никогда никому их не показывать, но постоянно угрожать. Джаспер натянул на лицо широкую, дурацкую улыбку, поднося кружку ближе к лицу, прижимаясь щекой к изображению сестры, пока та не сделала несколько кадров.       — Теперь ты довольна? — поинтересовался блондин, криво усмехнувшись.       — Твое лицо отлично подходит для портретной съемки, — продолжая смеяться отозвалась сестра, увлеченно рассматривая получившиеся фотки.       Скорее всего, она шутила. Для модельного бизнеса он, конечно, был совершенно негоден. Лицо торчка и неуклюжая подростковая долговязость делали свое дело. И все же похвала блондинки вызвала у него странное смущение, будто бы ее одобрение было тем, в чем он на самом деле нуждался. Кто из них и был моделью - так это Розали. Она уже как-то снималась для каталога одежды в какой-то крутой сетевой магазин. Упоминала она об этом, правда, нечасто. Зато Лиз хвасталась этим буквально на каждом шагу.       Покачав головой, Хейл жадно принялся за завтрак, с удовольствием отмечая, что Роуз не забыла добавить в его сэндвич побольше кетчупа. На самом деле, это больше было похоже на какой-то извращенный вариант блюда, так как между булочек было много кетчупа, майонеза и горчицы, а в этой смеси из соусов была зажата индейка, дольки помидоров и салат. Никто больше не ел листья салата с кетчупом, кроме блондина, но ему было приятно, что сестра не забыла об этом. Чтобы не запачкать стол, ему пришлось пододвинуть тарелку ближе к себе. Сестра заметила это, оторвавшись от телефона. Скорчив недовольную гримасу, исказившую ее гладкий лоб, она поднялась на ноги, чтобы взять себе отдельную тарелку.       Барби шевельнулась, вскакивая на ноги. Она проследовала за ней в надежде, что та даст ей что-нибудь вкусное. Младшая Хейл вновь открыла холодильник, изучая его содержимое, словно хотела взять себе что-то еще, пока собака крутилась у нее под ногами.       — Эй, я уже покормила тебя, тебе нельзя обжираться, иначе ты потолстеешь, — Роуз говорила это таким тоном, словно Барби была способна её понять. Впрочем, ретривер недовольно заворчал, но не отошел от ног девушки.       Хейл достала сыр, а затем захлопнула холодильник, отходя к кухонной тумбе, чтобы нарезать его в то время, как Барби, учуяв одно из любимых лакомств, заскулила, пытаясь запрыгнуть на тумбу и каким-то образом дотянуться до сыра.       — Нет, тебе же нельзя, боже, — выдохнула Роуз, глядя в печальные и жаждущие глаза собаки.       Джаспер наблюдал за происходящим лишь краем глаза, увлеченный статьей по истории. Ему задали сделать доклад о царице Хатшепсут, но он понял, что увлекся, когда поймал себя на мысли о том, что он просматривает не части о ее достижениях в правлении, а те, где упоминается о ее отношениях со своим братом, Тутмосом II, который был ей и супругом.       Внезапно парень напрягся, ощущая беспокойство и вспышку страха. Он ощутил легкое покалывание в руке ещё до того, как сестра вскрикнула.       — Что случилось?! — воскликнул блондин, вскакивая на ноги и бросаясь к блондинке, которая стояла к нему спиной, склонившись над разделочной доской.       — Ничего, всё нормально, я просто…- её голос дрожал, пока она зажимала ладонью кровоточащий палец.       Хейл мгновенной собрался, чтобы помочь и успокоить девушку, несмотря на то, что блондинка была близка к панике и обмороку, так как боялась крови.       — Спокойно, просто дыши и дай мне взглянуть, — попросил он, заглянув в её глаза полные слёз.       Розали слабо кивнула, запрокидывая голову назад, словно это могло каким-то образом заставить слёзы затечь обратно. Тем временем парень склонился над её пальцем, осторожно убирая её руку, чтобы взглянуть. Ничего смертельного, просто неглубокий порез. Она больше испугалась крови, а не боли.       — Хорошие новости, мисс Хейл, ампутировать руку не придётся. Плохие — ты срезала кусок ногтя, — Джас озвучил свой диагноз, стараясь отвлечь дрожащую сестру разговорами, пока сам отошел к одному из навесных шкафчиков, где они хранили аптечку со всем необходимым в таких ситуациях.       В ответ на его слова Роуз только махнула здоровой рукой, слабо улыбнувшись, но улыбка пропала с её бледно-розовых губ, когда она увидела бутылочку с антисептиком.       — Нет, Джас, не надо, давай не будем ничего обрабатывать, — заныла она, словно маленькая девочка, в то время, как брат потянул ее за локоть, подводя ближе к раковине.       — Терпи, солдат, это приказ, — строго отозвался парень, поднося окровавленную руку сестры под открытую воду, чтобы смыть кровь.       Когда они оба были детьми, то Розали всегда стремилась играть вместе с Джаспером, но тот, как и все мальчики, не видел ничего хорошего в том, чтобы принимать девчонку в свои игры. Впрочем, сестра была весьма настойчивой, поэтому смогла стать в войсках Джаса лишь рядовым солдатом, но это, в её понимании, было уже серьёзно, ведь брат больше не играл с другими девочками в войну.       Блондинка зашипела, чувствуя, как рана буквально пульсирует под струей воды. Она часто моргала, стараясь сдержать слезы, но стоило Джасперу прижать к пальцу смоченный дезинфицирующем веществом ватный диск, как та слабо всхлипнула.       Вещество зашипело, соприкасаясь с раной, превращая выступившую кровь в розовую пену. Розали почувствовала, как блондин осторожно вытирает её палец ватным диском, а затем заклеивает розовым пластырем с изображением принцессы Авроры. От этого губы девушки изогнулись в слабой улыбке, а её сердце сентиментально дрогнуло от осознания того факта, что брат помнит её любимую диснеевскую принцессу. Конечно, она всегда хотела быть похожей на Спящую Красавицу, так как они были похожи внешне: стройные и высокие блондинки с доброй улыбкой и мечтами об истинной любви.       — Эй, было не так уж больно, правда? — мягко спросил Джас, отвлекая сестру от раздумий, заглянув в её покрасневшие от слёз глаза.       Младшая Хейл не любила, когда кто-то видел её плачущей, но, так уж с детства повелось, что Джаспер часто наблюдал подобные явления, поэтому он знал, что нужно делать в таких ситуациях.       — Спасибо, — одними губами выдохнула она, посылая ему печальную улыбку, пока Хейл, смочив ещё один ватный диск, осторожно стирал остатки слез с её щек.       Блондинка поняла, что макияж безнадежно испорчен, но не прервала брата, позволяя ему вытереть своё лицо. В ответ на её благодарность парень лишь кивнул, а затем принялся убирать последствия небольшого кровавого происшествия. Мельком глянув на настенные часы, он сухо заметил:       — У тебя осталось десять минут до того, как твой принц Филипп заедет на своей карете.       Услышав это, блондинка фыркнула, покачав головой, беря отрезанный кусок сыра, чтобы протянуть его Барби, которая продолжала путаться под ногами их обоих. Собака благодарно лизнула руку хозяйки, осторожно забирая сыр, счастливо виляя хвостом.       — Если хочешь, можешь поехать с нами, тем более, у нас всех физ-ра первым уроком, — пробормотала она, отрезая пару кусочков сыра себе, внимательно следя за ножом, отводя пострадавший палец в сторону.       Хорошо, что внимание Хейл было приковано к ножу, а не к лицу брата, которого перекосило от отвращения, но он смог довольно быстро взять себя в руки, возвращаясь обратно за стол, чтобы доесть свой сэндвич.       — Думаю, я прогуляю физ-ру, не очень хочу снова ходить в синяках, — он старался сделать свой голос безразличным, словно ему было всё равно. На самом деле, внутри него кипела обида, злость, презрение и жажда мести.       Новичкам всегда нелегко приходится в новой школе, но он не думал, что испытает это на собственной шкуре.       Розали было не понять его, ведь она легко вписалась в новый коллектив. У неё были хорошие оценки, она вступила в студенческий актив и записалась в группу поддержки, а теперь метила на место капитана, стремясь сместить с этой должности Джессику Стэнли — самую популярную девушку в школе.       Тем не менее, благодаря отношениям с МакКарти, который был квотербеком** в сборной школы по американскому футболу, Розали с поразительной скоростью завоевала популярность среди спортсменов в классе. Должно быть, всем надоела пресловутая Стэнли, поэтому все тупые качки единогласно поддерживали Роуз в борьбе за место капитана. Джаспер же считал, что дело не в Джессике или в авторитете Эмметта, а в том, что эти дрочеры только и хотят заглянуть его сестрице под юбку, пока она карабкается вверх, чтобы стать последним звеном пирамиды.       — Не бросай меня, я не хочу быть там одна.       Неожиданно блондинка опустилась на стул, вновь садясь напротив него, глядя на брата умоляющими глазами, которые смотрелись еще более жалостливо из-за недавно пролитых слез. Она потянулась к нему, взяв за руку, сцепляя их пальцы, начиная машинально сражаться с Хейлом с помощью больших пальцев. Он, как всегда, довольно быстро выиграл, прижимая её тонкий палец с овальным бледно-лиловым маникюром к кисти.       Ему хотелось ответить, что она и не будет там одна, так как, вероятно, девушки будут заняты фитнесом или чирлидингом, в то время как Джаспер будет вынужден играть в чертов футбол.       И почему только в их новой школе бейсбол не был приоритетным видом спорта? В своей прежней школе Хейл был отличным игроком, но здесь всем было на это плевать.       — Ладно, задница, но ты будешь должна мне пиццу, — блондин нехотя согласился.       Тем не менее, Розали не обратила внимания на его ворчащий тон, а просияла, торопливо откусывая от сэндвича большой кусок, спрашивая с набитым ртом:       — С анчоусами?       Большинство их знакомых не могли терпеть пиццу с анчоусами, но двойняшкам она нравилась ещё с детства, так что, Джас хмуро кивнул, поднимаясь из-за стола, чтобы отнести посуду в раковину.       Взглянув на часы, он понял, что до начала урока осталось всего лишь полчаса, так что, ему стоило поторопиться. Захватив рюкзак, он направился к выходу, задерживаясь в гостиной, чтобы накинуть легкую брезентовую куртку.       — Эй, погоди, куда ты собрался? — воскликнула Роуз, наспех допивая свой чай и пытаясь доесть сэндвич, думая, что брат решил не дожидаться её.       — Пройдусь пешком, — буркнул тот, открывая дверь, позволяя теплому воздуху ворваться в дом на несколько секунд.       Школа располагалась от их дома в паре кварталов, так что, если Джаспер не хотел опоздать, то ему нужно было поторапливаться. Подключив наушники к телефону, он включил случайный порядок, а затем ускорил шаг, двигаясь вдоль соседских домов, намереваясь свернуть на ближайшем углу, выходя на проспект.       Парень с раздражением думал о том, что он, имея права, вынужден передвигаться пешком, так как Лиз настояла на продаже его мотоцикла, это случилось еще в Бостоне, перед их отъездом, так как Джаспер попал в небольшое ДТП. У Розали не было машины, так как она из принципа не хотела, чтобы родители тратили деньги на подарки такого рода. Тем более, что сейчас Хейлы испытывали некоторые трудности с деньгами, так как им пришлось переехать в другой город. Из-за срочности переезда они продали старый дом по низкой цене. Конечно, в гараже стояли машины родителей, но они, само собой, не оставили ключи, да и вряд ли бы доверили кому-то из них дорогие транспортные средства. Разве что, Розали, так как она водила более аккуратно, чем Джаспер, но не для того, чтобы ездить на машине в школу.       Но ездить в школу вместе с Эмметтом — это уже чересчур, блондин считал это унизительным для себя, поэтому предпочитал передвигаться пешком или на автобусах, если мать не подвозила их с сестрой на своем алом «жуке», словно двух малышей из начальной школы.       На светофоре горел красный, поэтому Джас замер на тротуаре, наконец-то возвращаясь из своих мыслей, слыша обреченный голос солиста «My Darkest Days»***.

I've been waiting for you

Signed, with a home tattoo,

Happy birthday to you was created for you.

      На табло загорелся зеленый, поэтому Хейл зашагал на противоположную сторону улицы, стараясь выбросить мысли о сестре и её парне из головы.