Война закончилась, Гили осталась

— Ха, ну и уродливый же у тебя нос! Так тебя теперь и будем звать! Гили Фаст ощерилась, напрягла ноги и спину, изготовилась к броску, словно разъярённая гадюка — и под оглушительный хохот других жеребят прыгнула, впечатавшись передними копытами точно Рабблсу в грудь. Вообще-то, она сама не ожидала, что сделает это. Гили не умела драться и никогда раньше не нападала первой, никто не учил её правильным движениям и техникам боя. Она... она просто хотела, чтобы её оставили в покое. И когда никто не услышал и не исполнил эту маленькую, совершенно крошечную, пустячную даже просьбу, ярость всколыхнулась внутри и встала у руля. Не ожидавший подобного напора жеребчик ойкнул и повалился на бок, нелепо дрыгнув ногами в воздухе. Гили упала сверху, вразнобой молотя копытами перед собой, но Рабблс не растерялся и просто спихнул её на песок. - Совсем свихнулась?! - со звериным рычанием пегаска быстро перекатилась в сторону, едва-едва успев увернуться от его удара. Рабблс не стал бы местным заводилой, если бы не умел постоять за себя. Однако Гили была полна ярости и желания заставить каждого пони в этой дыре считаться с собой. Ей просто нельзя было сдаться. Перекатившись на живот, она пружинисто подскочила на ноги и тут же снова бросилась в атаку. На этот раз Рабблс был готов. В самый последний момент он уклонился, и в бок Гили впечатались его задние копыта; с громким воплем она отлетела в сторону. Кажется, что-то внутри противно хрустнуло, но сейчас пегаске было плевать на такие мелочи. Она снова вскочила, пускай и не так резво, как прежде, и с силой врезалась макушкой в подбородок подбежавшего почти вплотную Рабблса. — Ах ты ш-шука! — взвизгнул тот, отшатываясь назад и зажимая свой рот копытом. По его губам текла тёмная-тёмная кровь, и Гили с некоторым удивлением отметила, что увиденное ей… нравится. Ублюдок просто прикусил язык и в этом не было ничего смертельного, но на душе всё равно потеплело. — Фефенная! — Ещё какая бешеная, — ощерилась Гили. В её боку пульсировал комок колючей боли, но пегаска продолжала делать вид, словно ничего не чувствует. Только её крылья слегка подрагивали в преддверии ещё одного — финального! — броска. — И если ты ещё хоть раз… — Какого Дискорда?! От неожиданности Гили слегка присела на задние ноги: тренер Пьюс появился слишком неожиданно… и слишком невовремя. Впрочем, пегаска искренне полагала, что само его появление на свет было неожиданным, несвоевременным и нежеланным, и втайне лелеяла надежду когда-нибудь лично это ему сказать. Громко-громко проорать прямо в лицо, а потом плюнуть прямо на лысину. — На территории интерната драки запрещены! — окрысился Пьюс. — Оба! К директору! Живо! Остальные — а ну марш по комнатам, пока не раздал наказания! Воспитанники неохотно, но всё-равно поспешно, потому что никому не хотелось оказаться наказанным, втянулись в жилое здание. Боковым зрением Гили видела, как множество разноцветных жеребячьих мордочек застыло напротив окон, словно в надежде узнать, чем же окончится всё это представление. Сказать по правде, Гили и самой было интересно: чем?

***

Старая мудрая директриса не кричала и не ругалась — не то что Пьюс! — и просто молча пила чай, пока Рабблс, захлёбываясь соплями, слюнями и собственной кровью, пытался рассказать свою версию произошедшего. Гили смотрела на него с жалостью. Ей не хотелось участвовать в этом, и она даже не пыталась что-то добавить от себя. Пусть Рабблс говорит, что хочет. Что она бешеная и напала первой, что пыталась отгрызть ему ухо, что таких, как она, надо держать отдельно - Гили готова была согласиться со всем, если после этого окружающие оставят её, наконец, в покое. — В общем, всё с вами ясно, — вздохнула директриса, оборвав Рабблса на полуслове. — Тренер Пьюс, отведите своих воспитанников в медкабинет. Обоих. Она смерила старика тяжёлым взглядом, от которого даже Гили стало как-то не по себе. — И в следующий раз будьте добры вести их сначала туда, а уже потом — ко мне. Вас же двоих, — она обернулась к Рабблсу и Гили, — я передам кураторам, назначать наказания за подобные… хм, инциденты — их работа. Свободны.

***

Всю дорогу до лазарета Пьюс скрипел зубами и невнятно ругался себе под нос, а Гили, мрачно улыбаясь, старалась не обращать внимания на больной бок и думала… ну, скажем, о шикарных кудрях директрисы. Да, определённо, именно о них она и думала. Наверняка в молодости те имели насыщенный синий цвет, может быть даже с каким-нибудь красивым отливом, но сейчас в тяжёлых прядях густо струилась седина. Выглядело это, на самом деле, довольно красиво. Породисто как-то, благородно. Пожалуй, Гили и сама не отказалась бы от таких волос… Но, увы, на её собственной невзрачной серой гриве новые серые волоски просто не были бы заметны. Она словно уже родилась старой… и это, по мнению Гили, было совершенно не круто. — Ну вот и лазарет, — буркнул Пьюс, небрежно толкнув деревянную дверь плечом. — Заваливайтесь давайте… Эй, Пич, где тебя носит?! Пич! — Сейчас-сейчас! — раздался голос откуда-то из-за ширмы. — Подождите минутку! Гили вздохнула: очевидно, док просто возилась с очередным неудачником, потянувшим на тренировке копыто или вроде того. Это же спортивный интернат. Тут постоянно кто-то немного ломается. Однако Пьюс таких простых вещей понимать не хотел. А может быть, он просто искал, на кого бы сорваться, и единорожка, жившая в интернате практически на птичьих (вот так ирония!) правах слишком хорошо подходила на эту роль. — Пич, твою кобылью матерь!.. — совершенно непедагогично рыкнул Пьюс. — Ты где?! Послышался шустрый перестук копыт, и из-за белой ширмы показалась аккуратная рогатая голова. А следом за головой — и всё остальное тело, затянутое в чистый медицинский халат. — Прошу прощения, — миролюбиво улыбнулась доктор Пич. — Бинтовала ногу воспитаннику из младшей группы: бедняга умудрился распороть её о камень… Пегаска мысленно дала самой себе копыто: первая же догадка в яблочко! — Так что у вас за тяжёлые больные, мистер Пьюс? Блэйм и… Фаст, кажется? Я ведь правильно запомнила? Гили медленно кивнула. В последний — и первый — раз она видела доктора Пич при поступлении в интернат, то есть, недели две назад. Странно, что единорожка до сих пор её не забыла. Синих пегасов среди нескольких сотен воспитанников было не меньше десятка… как, собственно, и пегасов, носивших бы фамилию Фаст. Оставалось только поражаться отличной памяти Пич. — Ублюдки решили подраться, — грубо вмешался Пьюс. — Вот этот кретин укусил себя за язык, начни с него. А мелкую отправили за компанию, так что… — Позвольте мне самой решить, кого осматривать в первую очередь, а кого — в последнюю, — сухо оборвала его Пич. И тут же, словно испугавшись чего-то, добавила: — Прошу прощения. Пьюс недобро сощурился, но, на удивление, не разразился очередным потоком брани. — Оставляю их на тебя, — медленно процедил он. — Дорогу до комнат найдут, не заблудятся. Пич проводила плешивого жеребца настороженным взглядом, и только когда он скрылся за дверью, позволила себе выдохнуть и расслабить плечи. — Подождите, пока я закончу с предыдущим пациентом, пожалуйста, — тихо попросила она. И, выдав Рабблсу кусок чистой ваты, чтобы хотя бы немного остановить кровь, быстро скрылась за ширмой — насколько помнила Гили, там находилась дверь в процедурный кабинет. Они уселись на кушетку, сдвинувшись к краям максимально далеко друг от друга, и затихли. Рабблс мелко-мелко дрожал и время от времени бросал на Гили колючие взгляды, но пегаска старательно не обращала на них внимания. Острый ком у неё в боку, кажется, стал немного меньше, за светлым прямоугольником окна жёлтые ясени шумели облетающей кроной, ветер гнал облака по небу... Жизнь казалась чуть-чуть получше, чем всего полчаса назад, хотя для этого и не было никаких объективных причин.