Марионетка

Где есть Христос, там будет и Иуда, А где Иуда, там всегда кресты, Мир не изменит никакое чудо За исключеньем чуда доброты. Пока жестокость не забудут люди, Земля не станет колыбелью роз, Из века в век, так было и так будет Добро и зло, Иуда и Христос. Генрих Ужегов

Темная комната оказалась и впрямь темной. Из открытого окна веяло свежим прохладным воздухом. «Похоже, очередной кошмар», – мысленно посчитала она, поглаживая левой рукой легкое покрывало. Над головой разверзлось бездонно-черное небо без звезд, хотя нет. Это всего лишь потолок. Вопреки ожиданиям, это не ночное небо, что уже привычно. Привычно лежать дома в четырех стенах, уставившись в одну точку. В такие моменты, о многом начинаешь задумываться. Например, насколько несправедлива жизнь и почему на ее месте не оказался кто-то другой. Серый потолок, заменивший небо, тоже имеет созвездия в виде трещин, паутиной тянувшихся из одного угла в другой. Это забавно, наблюдать за потолком, стеной, клеткой в виде четырех стен, что никогда не изменятся и… Хотелось бы ей что-то изменить? Разве что вновь почувствовать собственные ноги. Глубоко вздохнув, она медленно закрывает глаза, когда в комнату вновь кто-то заходит. Родители всегда оставляют дверь открытой; так, на всякий случай. Мария понимает их тревогу, но порой эта опека начинает действовать на нервы, сквозь проникающий через двери свет можно различить широкоплечую фигуру, но это не ее мать или отец. Силуэт не улыбается, но смотрит выразительно. Это чувствуется и на мгновение, ее пробирает дрожь. Она хмурится, но не шевелится. Любой жест может издать лишний звук. – Вам не стоит опасаться, Ваше Величество, – он говорил с холодом. В голосе скользили нотки раздражения и… Нетерпения?.. Ваше Величество – звучит слишком резко. Она не королева, но этот мужчина придерживался обратной точки зрения. Девушка не шевельнулась, хотя открыла рот, в попытке задать несколько вопросов, но тут же закрыла. Когда он зажег свечи, в комнате стало светло, тени ушли на дальний план, а интерьер можно было разглядеть. Увы, но комната (по размеру, напоминавшая ее однокомнатную квартиру) была не знакома. Мебели было немного, но она, казалось, не из двадцать первого века. У кресла, как и дивана, утрированно пухлые формы, также кровать с латунным каркасом, без полога, шкаф с ножками в виде птичьих лап, сжимающих шар и волны на фронтоне, даже собственная пижама, хотя… Нет! Шелковые предметы нижнего белья были удобными, но чуть больше ее размера. Девушку начало трясти; это не ее дом, не ее комната. Тут все совершенно иначе. Инстинктивно, она попыталась пошевелить ногами, встать. Ведь дверь открыта, можно убежать, но она не убежит. Не сможет. – Ваше Величество, я же сказал, вам нечего опасаться, теперь все хорошо, – он, держа спину прямо, поставил подсвечник на туалетный столик и медленно, неспешно, пододвинул один из стульев к двухместной кровати. Теперь Марии не составляло труда его разглядеть. Незнакомец был молодой человек с бледной кожей, пепельными волосами. Одет он был в белый костюм с фиолетовым жилетом, словно старался акцентировать внимание на определенных цветах. Не смотря на тон и манеру поведения, взгляд у него был не добрый. Отнюдь. Странно, но всего секунду или две назад, в голову закралось странное подозрение, словно она где-то видела его раньше, только не может вспомнить где. Вздохнув, она попыталась сесть, но не получилось самой. – Прошу прощения, за подобную дерзость, Ваше Величество, – в мгновение ока, незнакомец преобразился на глазах и, встрепенувшись, помог сесть. Плечи его слабо дрогнули, во взгляде скользнула печаль, однако были ли эти эмоции истинными?.. Скорее нет, чем да. Он будто подстраивался под ситуацию с выгодой для себя. С такими людьми стоит быть настороже, но подыграть все же стоит. Во всяком случае, это гораздо лучше, чем позволить эмоциям взять верх над разумом. – Благодарю вас,… – выжидающая пауза. Нескольких секунд достаточно, прежде чем он произнес: – Прошу прощения, Ваше Величество, я – Эш Ландерс, дворецкий и советник Вашего Величества, – имя, как и фамилия, тоже ничего не говорили, но вот внешность… В голове почти крутилось нужное слово, столь важное, кричащее, но она не могла вспомнить. Мария, задумавшись, провела рукой от подбородка до шеи, но кулон, который подарил лучший друг, загадочным образом пропал. Ландерс проследил за ее рукой взглядом, но ничего не сказал. – У меня всего один вопрос – что произошло? – она не знала, как правильно обращаться к нему: мистер или месье? Поэтому говорила коротко, стараясь не вызвать подозрение и скрыть нервозность. Еще он говорил на чистом английском, и она понимала его? Хотя не обладала столь глубокими знаниями в данной области. – Боюсь, я не владею всей информацией, но ваша карета перевернулась в результате несчастного случая. Оползень… – дальше все было, как в бреду. Она долго смотрела на свои руки, словно видела их в первый раз. Подносила трясущиеся ладони к лицу, разглядывала. Нет, это ее тело. Ее кожа. – Ваше Величество, – неловкая тишина повисла в воздухе. Девушка чувствовала бешеный ритм собственного сердца. Серые пряди волос слегка покачнулись в такт движения головы. – Я не буду настаивать на том, чтобы вы остались. Наоборот, я прошу вас удалиться и оставить меня одну, – она говорила тихо; собственный голос казался сиплым. Что произошло до этого, было похоже на пролог к книге; вроде бы это есть отправная точка всех событий, но что-то еще осталось за кадром подсознания. Незнакомец выжидающе смотрел, как девушка опустилась на подушки и уставилась в потолок. – Могу я все же предложить… – Я сама в состоянии попросить о помощи, но благодарю за визит от всего сердца, – вроде бы не грубо, однако, как должна была ответить на ее месте королева? В подобном ли тоне? Увлеченная собственными мыслями, она не заметила улыбку на его лице. Эш Ландерс удалился с должной грацией, при этом держа спину прямо, как в первый раз. Уже за дверью улыбка сползла с его лица; девчонка не знает, нет, она еще не в курсе насколько все серьезно. Будь она в иной ситуации, Мария была бы рада ночи больше, чем дню. Днем, только плед может скрыть необычайно сухие ноги, виднеющиеся из-под широких низов спортивных штанов. Мир скрывает под клише горькую правду о суровой сказке под названием жизнь. Так получилось, что до определенного момента она старалась совершенно не думать о своем маленьком недостатке. Не думала о нем и тогда, когда пришлось мыться с помощью родителей в первый раз после аварии, узнала, что такое пролежни, остеомиелит и пиелонефрит. Нет, она не плакала по ночам, не жаловалась на жизнь. Она просто продолжала жить, только не заметила, как обычная рутинная жизнь стала походить на существование. Изо дня в день все повторялось и повторялось. Держась определенной планки и совершенно не думая о будущем, она молча глядела в одну точку на потолке каждое утро. Возможно, это была ошибка вновь пойти… Кхм, поползти в школу, но не в том привычном состоянии, а в этом… Новом… А ведь, как можно привыкнуть к тому, что ты больше не можешь делать элементарных вещей, как обычные дети? Ситуация надломилась, когда на горизонте появился друг детства и все закрутилось с новой скоростью. Вадиму было плевать на ее недостаток. Он его не замечал, как и не замечал чувств, взглядов и улыбок. Намеки ускользали, скрываясь в черепной коробке. Кто знает, может он догадывался о ее чувствах, но она и не ждала взаимности. Не потому, что желала ему счастья с другой. Нет. Потому что относила себя к особому виду людей – а такие, как она, не могут быть счастливы. Это просто теория, что зародилась в голове и подпитывалась кучкой неприятных моментов из жизни. Просто в какой-то определенный момент все навалилось друг на друга, и она осознала, почему родители так часто ссорятся, куда уходят деньги и почему мать постоянно плачем. Реальность бьет больнее любых слов. Недостаток не выделяется, если его не выделяют. В какой-то момент она стала ненавидеть себя. И этим моментом стал бассейн. С него все и началось. Вадим не настаивал, чтобы она пошла с ними, однако девушка рядом, настаивала. Видимо, приятно было наблюдать со стороны за теми, кто может плавать?.. Приятно каждый раз фальшиво улыбаться, впиваясь ногтями в левую руку?.. Она могла отказаться, но она нерешительная и не умеет отказывать. Странно, но в тот вечер она в первый раз потянулась за лезвием в ванной, но так и не смогла до него дотянуться. Просто потому что не может ходить. Все проблемы упираются в ноги. Все проблемы из-за ног и недостатка денег. Может поэтому у нее нет друзей?.. Нет, на проблему можно и нужно смотреть с разных ракурсов. Вот и сейчас, она пролежала всю ночь, уставившись в потолок. Сон настиг ее лишь под утро и то, когда глаза начали слипаться сами. Мир темнел, расплывался, а за окном уже было светло. Мария пыталась вспомнить свой пролог, отправную точку, но не смогла. Девушке казалось, что она что-то упускает, но… Логичнее всего было предположить, что она нужна живой этому странному типу. Будь иначе, ее бы здесь не было, ведь так? Мебель в стиле рококо. Нет, тут смешение стилей готики, барокко и ренессанса. Это не похоже на Францию, скорее на Англию семнадцатого или восемнадцатого века. Эпоха Стюартов или же кого-то другого?.. Она не заметила, как глаза медленно закрылись и ее сознание поглотила тьма.