Я люблю тебя, Порпентина Голдштейн.

- Тина… Это все так неправильно. Она стоит так далеко, сторонится, не допускает близкого контакта. Как же он скучал… - Мистер Саламандер, нам нельзя отвлекаться! – голосом, не терпящим возражений, произнесла Порпентина, отправляя светящийся клубочек магии меж стеллажей. Как же ей больно. Как же сложно находиться рядом с тем, кого еще так сильно любит, но всеми силами пытается забыть. Просто-напросто вычеркнуть из своей жизни, как строчку в любовном письме. Стереть, как ненужную помарку в блокноте. Выбросить болезненные мысли и воспоминания из головы, словно скопившийся бытовой мусор. Но не получается... Как бы ни старалась. - Тина, послушай… - он медлит. - Я рад, что ты счастлива. - Сколько раз Ньют уже пытался объясниться с ней, но что-то вечно мешало ему. Нет, не опасность и серьезность ситуаций, что происходили сейчас в их жизни. А робость и боязливость, что плотно засели внутри, вцепившись так глубоко, как могли. Она такая красивая… Волшебник не переставал думать о ней ни на секунду: ни тогда, ни сейчас. Темные волосы спутались от быстрой ходьбы, переплетаясь друг с другом. Глубоко дыша, девушка смотрела только вперед, ища то, что им нужно. Глаза бегали из стороны в сторону, пытаясь найти хоть какую-то зацепку. Ее глаза… Два сияющих лучика его жизни. Такие добрые и искренние… Тина никогда не умела врать: пара ярких и карих, как утренний кофе с молоком, глаз всегда выдавала ее. И всегда отражала, что у волшебницы на душе. Он в жизни не видел таких красивых глаз. Ну, разве что, у Саламандры. Но Якоб запретил ему говорить Порпентине об этом. Якоб хороший друг. Он единственный принял Ньюта Саламандера таким, какой он есть и помогал. Самый лучший его друг. И единственный… - Кстати, хочу поздравить тебя с помолвкой. И я счастлива за тебя, - через силу выдавила девушка, с каждым проговоренным словом ощущая, как тысяча ножей бьют прямо в сердце, без шанса на промах. Одинокая слезинка хотела скатиться по ее щеке, оставив за собой лишь соленую дорожку, но Тина быстро смахнула ее, чтобы парень не увидел, что сейчас происходит внутри у волшебницы. Он не должен знать, что любовь еще не угасла, а наоборот, еще сильнее разожглась в тот момент, когда они впервые встретились в этой канализации спустя долгие месяцы разлуки. Разожглась и горит красным пламенем мечты и надежды, что казались иллюзией еще совсем недавно. Да и сейчас тоже. А он совсем не изменился: все тот же Ньют Саламандер. Но уже не мой… Рыжие кудрявые локоны, как всегда, были растрепаны и торчали в разные стороны, еще больше придавая своему хозяину вид насупившегося подростка. Чуть сутулясь, он стоял со своим любимым чемоданом в руке, иногда посматривая на девушку. Такие голубые, чистые и живые глаза смотрели на нее, изучающе наблюдая. Она позволила себе задержать взгляд на его лице. Тина хотела запомнить все: каждую морщинку, каждую черточку любимого лица, чтобы потом, когда будет совсем плохо, доставать из ящика самых сокровенных воспоминаний его образ. Чтобы вспоминать ее любимую копну волос и веснушки, рассыпанные по всему лицу робкого магозоолога, что когда-то дарил свою улыбку только ей. И плакать от отчаяния и боли. Порпентина давно уже поняла, что выбирает болезненные воспоминания, наполненные счастьем и радостью, а не такое спасительное забвение. Ведь, кто мы без чувств? Нам нужна эта боль. Она придает нам сил, чтобы жить дальше. - Нет, не нужно. Не будь счастлива за меня… То есть… Я несчастлив, - Ньют собрался. Сейчас или никогда. Выбор только за ним. - Как это? Ты же скоро женишься на Лите Лестрейндж, - с вопросом во взгляде, но утвердительно в голосе произнесла Порпентина Голдштейн. Маленький клубочек надежды закрался в ее душе, излучая тепло внутри. - Нет. На Лите женится мой брат Тесей. А я буду шафером, что странно, - он чуть улыбнулся и посмотрел ей прямо в глаза. И добавил: - То, что ты прочла в той статье – ложь. Я не люблю Литу. - Так, значит… - она все еще не верила своим ушам, а в глазах стояли слезы. - У тебя такие красивые глаза, как у с… С… - Саламандры, - продолжила за него девушка, теперь уже улыбаясь. То, что произошло в следующую секунду, ошарашило обоих. Особенно Тину. Молодая волшебница со слезами на глазах подалась вперед и поцеловала парня, положив руки на его плечи, так нежно приобнимая. Почти сразу же ответив на поцелуй, Саламандер положил руки на талию девушки, притягивая к себе как можно ближе. Как же долго они этого ждали. И дождались. - Я люблю тебя, Порпентина Голдштейн, - волшебник мягко оторвался от ее губ. - И я люблю тебя, Ньют Саламандер, - она хмыкнула и улыбнулась так счастливо, что Ньют завороженно смотрел на нее и думал о том, что сделает все, чтобы только улыбка украшала ее лицо до конца их жизни.