Первое лето, когда я была влюблена

День X, как мы с Маттео его называли между собой, наконец настал, и именно сейчас я стояла перед зеркалом в своей комнате и, едва не плача от отчаяния, смотрела на своё лицо. Ну неужели кого-то я могла привлечь такой красотой? Я никогда не считала себя слишком красивой, но и уродкой не могла себя назвать. Однако именно сейчас вдруг поняла слишком отчётливо, что настал тот день, когда я официально могла назвать себя некрасивой. Если сравнивать меня с Амбар, то я проигрывала по всем фронтам. Ям и Джим, выслушав мои переживания, сказали, что я просто себя накручиваю, да и вообще, важнее внутренняя красота, чем внешняя. Но они не могли меня убедить, хотя я всё же слегка успокоилась. Итак, весь день Х просидев дома, уставившись в потолок, вечером Х я вышла из дома и направилась к дому Маттео. Он находился всего в двух кварталах от моего, а потому я дошла быстро и постучалась в дверь. Пока ещё мало кто собрался, ведь ещё не время, но пара людей всё же уже находились в гостиной, и мне пришлось вытерпеть то, как Маттео навалился на меня, создавая видимость объятий. — Ну что, ты готова? — с предвкушением в голосе вопросил Маттео, когда мы с ним вдвоём оказались на кухне. — К чему? — безжизненно поинтересовалась в ответ я. — К воплощению нашего плана, конечно. Ты что? — возмутился Маттео. — Ничего. Я готова. А ты? — Всегда готов. Главное, чтобы Амбар и Гастон не передумали приходить, — ответил Маттео. — А они могут передумать? — со скрытой надеждой в голосе спросила я. — Кто знает, что там у них на уме. Хотя нет, уверен, Амбар не упустит момента надо мной понасмехаться. — Ты ведь говорил, что ты нравишься ей? — прищурилась я. — Ну конечно, я нравлюсь ей. Просто… ты же знаешь Амбар. Она как начнёт… — Да, точно. Это не они пришли? Раздался звонок в дверь, и Маттео со скоростью света выбежал из кухни. Я услышала, как открылась входная дверь. Потом дверь закрылась, и через какое-то время Маттео включил музыку. Ко мне на кухню вошли Ям, Джим и Нико. — Нина, ты, как я погляжу, приоделась для такого случая! — заметила слишком уж весёлая Джим. Вероятно, она всегда была такой, но мне в моей удивительно ужасной в последнее время жизни любая улыбка казалась странной и беспричинной. — Для какого случая, Джим? Это же просто вечеринка, не так ли? Мы все оделись как полагается, — с натянутой улыбкой и ничего не выражающим взглядом одёрнула её Ям. Я успела забыть, что Нико ничего не знает о нашем с Маттео плане, и лучше ему и не знать. — Ах, ну конечно, — глаза Джим сверкнули пониманием. — Мы ведь все просто пришли на вечеринку, чтобы попрощаться с летом перед школой и… Пойдём, Нико, наверное, все уже собрались. Джим спешно утащила Нико с кухни, чтобы, видимо, не ляпнуть ничего лишнего. Ям посмотрела им вслед и устало закатила глаза, вернув всё своё внимание ко мне. — Не обращай на неё внимание. Она просто рассказала Нико всё о своей маме, и он едва не потащил её туда, прямо к маме, чтобы, наконец, познакомиться. И теперь она жутко волнуется, — объяснила Ям. — Хорошо, что хотя бы не поссорились. Я была уверена, что добром это всё не кончится, — заметила я. — Я тоже. Мы замолчали. Из гостиной, где, похоже, была уже куча людей, доносились музыка и смех. Наверное, там всем весело. Но мне не хотелось пока идти туда. Стоять здесь в пустой кухне молча напротив Ям — вот лучшее времяпрепровождение. И никто ничего не скажет, и я не могу сказать ничего лишнего. Всё, кажется, только для меня, для моего спокойствия. За все эти дни минут спокойствия было слишком мало. — А ты сама как? Я пожала плечами. — Вроде всё нормально. Кажется, мне уже настолько на всё это наплевать, что я перестала волноваться. — Ну и хорошо. А я вот тоже очень нервная, хотя волноваться не о чем. Мне показалось, или здесь стало жарче? — нервно хихикнула Ям. Почему-то я была с ней согласна. А скоро появилась причина резкой смены погоды — в кухню вошёл Рамиро в одной из своих спортивных маек. Не думала, что в таком виде можно появляться на вечеринках. Хотя Рамиро, по традиции, можно всё, вспомнить хотя бы то, что у меня обычно язык не поворачивается сказать ему, что ему не стоит брать больше еды из моего холодильника. — Привет, Ям и… Нина, — поздоровался он. То, что он сбился на моём имени, немного подпортило сложившийся эффект съёмки эскимо, но Рамиро быстро исправил свой прокол, взяв со стола пару стаканов с колой, играя мускулами. Я еле сдержалась, чтобы не закатить глаза. Когда Рамиро вышел из кухни, пританцовывая, я повернулась к Ям и скептически сощурила глаза. — Он всё ещё нравится тебе? — Сердцу не прикажешь, — вздохнула Ям. — Тебе же до сих пор нравится Гастон, хотя он встречается с другой. Она была права, но я не стала ей об этом говорить, а всего лишь фыркнула и потащила к выходу из кухни, а то мы могли пропустить здесь всё веселье. На самом деле, то, что мы лицезрели на кухне, я бы с большой натяжкой назвала весельем, но остальным, похоже, всё нравилось, и я не могла ничего сказать в их сторону. К восьми действительно пришло много людей: Маттео, похоже, знал кучу наших одноклассников и ребят с параллели. Большинство этих людей я видела в школе. Играла музыка, но, благо, не как на той вечеринке в честь дня рождения Нико, а немного тише и, по крайней мере, со словами. Ям вдруг начала танцевать, взяв меня за руку, и я, недолго посмотрев на неё слегка удивлённо, тоже начала двигаться в такт музыке. Таланта танцевать я, правда, была лишена, но, кажется, здесь никто не следил за качеством выполнения движений, а значит, можно было просто дурачиться. Разумеется, до уровня Мэйбл и её подруг на Крикооке нам с Ям было далеко, хоть те движения и вполне могли у нас получиться, но всё же выглядели мы наверняка не менее глупо. Хорошо, что все были слишком заняты собой, и им было некогда смотреть по сторонам. После пары минут танца я одновременно с Ям нашла в толпе танцующих Джим и Нико, которые очень мило переминалась на месте, тоже пытаясь танцевать. Мы с Ям друг другу улыбнулись, и тут меня кто-то тронул сзади за плечо. Я обернулась, заранее зная, что ничего хорошего мне это не даст. — Нина, смотри, кто там, — шепнул мне Маттео, показав куда-то в сторону кухни. Я снова обернулась и увидела Гастона и Амбар, которые, устроившись у стены, о чём-то говорили. Мне не показалось, что они выглядели очень довольными, но нельзя было также сказать, что они ссорятся — между ними происходил вполне обычный разговор. — Пора приступать к плану, — сообщил Маттео. Я не успела кивнуть, когда он уже положил руку мне на плечи, и мы вместе двинулись к Гастону и Амбар. — Ребята, привет, как ваши «Ничего»? — начал Маттео. — Всё круто, — сразу улыбнулся Гастон. Амбар, кивнув нам, хотя скорее, руке Маттео, обнимавшей меня за плечи, схватила Гастона за руку. Я проследила за этим процессом, а потом мы с Амбар пересеклись взглядами и улыбнулись друг другу, или лучше сказать — оскалились. — Вижу, у вас всё также хорошо, как у нас, — сильнее прижав меня к своей подмышке, не прекращал улыбаться Маттео. Я попыталась вывернуться из его хватки и немного отодвинуться. — Боюсь, всё на столько же прекрасно, — кивнула Амбар. А, посмотрев на меня, добавила: — Нина, пойдём, поможешь мне поправить макияж. Маттео, нам туда? — Но я не… — Давай, Нина. Я уже не могла сопротивляться, потому что Амбар потащила меня в сторону туалета за руку. Мне вдруг стало страшно, и я поняла, что очень не хотела бы оставаться сейчас с Амбар в туалете. Что ж, по крайней мере, у меня есть свидетели — Гастон с Маттео, которые, если что, подтвердят мои обвинения в её сторону. Хотя нет. Они оба в неё влюблены. Значит, придётся брать всё в свои руки. — Только не надо выдирать мне волосы, пока я всё не объясню, Амбар, — быстро сказала я, когда она закрыла за нами дверь и отпустила мою руку. — Я постараюсь. И что же ты хочешь мне объяснить? Тяжело вздохнув, я сказала: — Вряд ли тебе это очень понравится, и если тебе всё же нравился Маттео, то сейчас ты его возненавидишь. И я не хотела с ним встречаться, но… Пойми, и я считала тебя практически подругой и… Мой рассказ прозвучал примерно в таком духе — скомканно, неясно, тихо, но Амбар всё внимательно слушала и кивала на каждом моём слове. Я же старалась по возможности только не смотреть ей в глаза, видимо, опасаясь, что она может испепелить меня взглядом или превратить в камень, как Моргана или как её там. — И в своё оправдание могу сказать, что если вы с Гастоном счастливы, то я не буду продолжать этот дурдом и попытаюсь всё объяснить Маттео, чтобы он к тебе не лез, — выдохнула, наконец, и я с облегчением облокотилась на раковину, внезапно почувствовав усталость. Амбар очень глубоко вздохнула и перевела взгляд на себя в зеркало, которое я частично загородила. — Нет, я не злюсь на тебя, — сказала она через минуту таким тоном, будто сама себя пыталась в этом убедить. — Я… Я… ясамавиновата. — Так значит, Маттео тебе нравится? — уточнила я. — Не знаю. Наверное, нравится. Я, знаешь ли, в таких вещах не эксперт. Но когда вы там с ним обнимались, кажется, я… это неважно. Гастон, конечно, хороший, но он твой, а не мой. Я всегда видела, что он нравится тебе. Ты не умеешь скрывать свои чувства, — Амбар слегка улыбнулась. — Это я и сама… знаю, — сообщила я немного раздражённо, опустив глаза. — Но я была бы рада, если бы с Маттео были вместе. Он с ума от тебя сходит, весь мозг мне проел за то время, что нам приходилось видеться. Амбар притворно смущённо откинула волосы с плеч и улыбнулась. — Проел? Правда? — Стану я тебе врать, Амбар.