Одинокая знахарка

Она до безумия любила нежности. Цветы, рукоделие, танцы и песни – ничего не было для нее проблемой. Вся такая из себя девочка-девочка. Мягкая, маленькая, легкая с солнечной яркой улыбкой. Пусть и не во все 32 зуба, а лишь слегка растягивая губы и приподнимая уголки рта, но безмерно греющая сердца и души людей. Такая девушка была бы замечательной мамой, да только природа ее этим великим счастьем обделила. Еще в то время, когда она еще находилась в утробе матери, появились какие-то осложнения, и развитие организма и внутренних органов прошло не так, как надо или принято за норму. Ее матка была аномально маленького размера, и это не могло исправить ни время, ни лечение таблетками или операциями. А во время родов девчушка едва не задохнулась из-за сдавившей ее горло трубки. Словно весь мир был против нее. А она носила платья в пол с длинной простой юбкой. На праздники наряжалась так же в платья, вот только у них юбки были с подолом, в пять-шесть слоев ткани. Тяжелые, но красивые. В основном это были различные оттенки голубого, фиолетового или синего цвета. Нередко уже молодая девушка сидела на берегу моря в изумрудном платье, придерживая подол юбки в тонких пальчиках. Смотрела вдаль и чему-то улыбалась. Ее юбка символизировала глубину моря, ее безграничность и изменчивость. Она вообще была какой-то не такой как все. Голос был мелодичным, но всегда, когда начинала петь, становится более глубоким, пробирающим до самых костей даже самых стойких и видавших многого на своем веку стариков, но все еще оставался тихим и даже слегка шелестящим. Вот только этот шелест не был поход за шелест трав, которые она любила собирать в лесу, собирать в небольшие пучки или веники и подвешивать высоко над потолком в своем доме. Нередко можно было заметить даже маленькие пучки, висящие на рейках под потолком или на перилах узорчатой лестницы, а весь чердак наряду с домом пропах сухими травами. Так шелестело море перед штормом, на закате, заливаясь огненными красками солнца, уходящего за горизонт, когда по водной глади растекались разводы алых огней, когда перемешивались жизнерадостные желтые блики, жгучие горячие кровавые капли, мягкие светящиеся счастьем оранжевые жгутики на темно-синем с изумрудными крапинками полотне, как переплетаются на границе мира лазурные блестящие небеса, так бережно укрывающие всю планету, и бушующее море зелеными красками, оттеняющее уставшее солнце. Как игривыми переливами кровавый закат сменяется на темные пятна ночи, как великолепная лазурь, сливаясь с горячей кровью, образует нежно-фиалковый оттенок. А позже, когда сияющее солнышко ушло за горизонт, собираясь светить уже другому миру, на приветливом небе появляются темные пятна ночи. Темнота покрывает весь мир тишиной и спокойствием. Просыпаются звезды на далеком небосклоне, весело щурятся и здороваются бликами, мигающими сигналами, словно когда-то давно выучили азбуку Морзе, а может они и подсказали ее написать, кто же знает этих могущественных, но по поведению похожих на детей, звезд, зовут свою великолепную подругу Луну. Этот небесный шарик очень стеснителен, поэтому очень редко можно ее увидеть в полной форме, всего раз в месяц, но так удивительно и ярко она светиться от бесконечных комплиментов, достигающих ее от любящих поклонников, да и обычных обывателей, посматривающих на горящие благодарностью Луны небеса. Все вещи шила сама, родных у нее не осталось. Отец был мореплавателем и погиб в одном из своих далеких путешествий, не пережив кораблекрушения как и вся его команда. Обломки судна потом еще долго пытались отыскать, да ничего кроме куска борта с названием не нашли. Про него, бывало, рассказывали добрые рыбаки, которым она, будучи девочкой, носила легкие перекусы или собирала наживку. Именно от своего папы она заразилось любовью к морю. Жить без него не могла ни дня – как будто ее лишали воздуха, горло перехватывало, а приступ паники не проходил, пока она не увидела такую чарующую глубину, вот только на поиск сокровищ ее совсем не тянет, знает, скольких погубило желание нажиться на поисках, и скольких поглотила бездна за такие эгоистичные мысли. А вот мама была знахаркой. Самой опытной травницей. Премудростям своей профессии дочку и обучила. Рассказывала: в какие дни лучше собирать травы, в какой фазе Луны лучше засушивать и где вывешивать. В какие дни недели необходимо поливать сад, а когда можно расслабиться и почитать вслух книгу. Учила, что растения живые и тоже любят ласку как и весь окружающий мир. Много знаний передела своей девочке, научила выбирать хорошие ткани, показала какие подойдут для праздничных нарядов, какие для повседневной носке, а в каких лучше ходить в лес. Вот только мамы из знахарки не получилось, как бы ласково она не относилась к растениям, но к своей девочке такой любви не было. Может Бог не дал, а, может, и Бес попутал, да оставались они на отношениях учитель-ученица. Вот только потеряла девочка и матушку свою, скончалась бедная от старости, когда ее малышке не было и десяти – поздно старушка родила, сильно ребеночка хотела, передать род и знания. Так и жила девчушка сама по себе. С пропитанием ей помогали с самого начала, подкармливали, а потом и охоте обучили, чтобы девочка не умерла с голоду. А эта мастерица плела ткань их тонких ниточек травы, вышивала узоры, да готовила в благодарность. А потом продолжила дело матушки – стала такой же знахаркой, разбирающейся в травах лучше всех, творящая невиданную магию для людей. Лечила их, кормила. Вот и получилась странная девчушка, сейчас она уже выросла. Огненно-рыжие густые волосы всегда заплетены в сложную прическу, ни одна прядь не выпадает из туго затянутых лент, притягивает взгляд, пленит – такую жгучую, как кровь на закате, ее любит лес и животные. Природа благоволит своей знахарке, помощнице, а может и друиду. Все же она может больше чем ее матушка. Природа забрала у нее возможность иметь детей, но подарила более могущественный дар – магию, волшебство, приносящее спокойствие и здоровье. А вот глубокими темно-синими глазами ее наградило море, которым грезил и ее отец, и она сама. Пучина затягивает на самое дно. Скольких смельчаков погубила эта глубина – никто не знает, скольких затянула – никто не ведает. Вот и сидит одинокая добрая знахарка с огненной гривой распущенных волос, глубокими глазами-русалками, тянущих в самую бездну особо хорошеньких парней, мелодичным голосом, как у всех сирен, на берегу такого родного моря, переплетая стебельки цветов и целебных трав в венок, смотрит на закат, как уставшее солнце катиться за горизонт, на буйство красок на водной глади и мечтает о жизни за пределами острова. А потом, тепло улыбаясь любимому морю и зовущей изумрудной глубине, отправляет законченный венок по течению. Может кто-нибудь за горизонтом получит этот венок и будет счастлив. А пока знахарка поднимается с нагретого камня, отряхивает пыль с подола юбки, и, мелодично что-то напевая, уходит в свой дом к целебным травам и взаимной любви. Ведь она научилась правильно любить лишь природу, а остальное и не важно.