В глуши жизни

Он не помнил ни своего имени, ни жизни. Казалось, что всю свою жизнь он прожил в лесу. Вот так просто. Кто его породил, выкормил и вырастил. Нет, ничего такого нет в его собственной памяти, может, она подводит, а, может, этого никогда и не происходило. Он любил думать, что его породил лес. Вот так просто – захотел, и он появился в сердце огромного, заросшего мхом дуба. А ведь впервые он осознал себя именно в дереве, впервые открыв глаза, он видел перед собой лишь извилистые узоры коры. Казалось, что это маленькие темные выемки, по которым течет сладкий-пресладкий сок. Тот самый дуб был нереально большим, если посмотреть со стороны и приглядеться, то он сам был малюсеньким комариком или блошкой по сравнению с этим, несомненно, величественным деревом. Память не возвращалась со временем, а он решил жить. Просто жить. В чем же такая проблема? Зачем задумываться над каким-то глупым смыслом жизни, над тем, как он тут появился, кто его родители, кто он вообще такой? Зачем? Это же так глупо. Живешь ты для жизни, разве это так сложно? Ну, появился и появился – кто-то захотел его себе, раз захотел, значит было за что. Зачем искать родителей, если он уже один и может позаботиться о себе, глупо же, лишние рты в лесу не выживают. Кто он, скучный вопрос. Он это он, разве это не очевидно? Руки есть, ноги есть – работать, выживать, предтворять в жизнь свои замыслы и бегать может, так зачем задумываться над такими ненужными вещами. Он не знает почему, но любит этот большой лес. Хочет его защищать и жить в мире и гармонии. Поэтому всегда помогает растениям. Набрал себе ягод покушать – будь обязан растение полить и никак иначе – только взаимный обмен. Наловил рыбки или животного какого-нибудь покушать – прикорми остальных. Все должно быть в гармонии и мире. Не разрушай эту тишину. Зачем рубить деревья, если можно жить в одном из них? Вот и он так решил. Выскреб в большущем дубе, том самом, главном, комнаты с такой же деревянной мебелью, вот только обитой шерстью или шкурой животных, все шло в дело, даже косточки, оставшиеся от мертвого тела, тоже играли определенную роль. Выскоблил в коре маленькие окошки, завешанные мхом на подобие штор. Выкопал в корнях большое помещение под склад и складывал туда все свои вещи. Жил в удовольствие. В гармонии. И ничего не могло испортить такую теплую и уютную лесную романтику. Он не был принцессой, поэтому животные не сбегались на его голос, а птицы не подпевали своими тоненькими мягонькими голосками. Нет, он подкармливал всех, заботился как о своих детях. В закромах всегда был мешок зерна для самых голодных. Поэтому звери отвечали ему взаимностью – если в какой-нибудь стае появлялся больной, то вожак приносил его тушку к корням огромного дуба, чьи ветви так и тянулись в небеса. Может, он тоже слышал про историю ангела и хотел хотя бы коснуться облаков – их домов. Вот только, как бы он ни старался, ничего не получалось. Зато у него был великолепный лесничий-сын. Он уже вырос, окреп. Полностью обосновался в ставшем родном лесу. Ему уже за шестьдесят, а он все еще живет в лесу и помогает ему. Сюда приходили такие же как он, вот только не с дружественными намерениями. Они решили сравнять великолепный лес с землей, унести мертвые деревья с собой, оставить бедных зверей без всего. Отравить воздух, почву и воду. Он не мог допустить такого. Именно тогда в порыве ярости он убил себе подобных. Тела скормил зверюшкам, их оружие и вещи забрал с собой. Так у него появилась одежда из более плотного материала, чем у него, и большой топор. Жить могло стать легче, вот только он не привык лениться. Ему уже за шестьдесят и он понимает, что силы покидают его. Жалеет, что сам не увидел ясных ангелов. Может, увидит на границе смерти? Умирать ему не страшно. Нет. Зачем бояться – он и так выжил там, где никто бы не смог – он добился всего, что было ему надо. Вот только отдавать свою душу на мягкой кровати совсем не хотелось. Кровь заливала одежду, а рваная рана открывала вид на слегка торчащие желтоватые кости. Опять была драка с людьми. И ему серьезно досталось. Края уже не сшить, да и слишком много крови потеряно. У него одно желание – навсегда остаться с лесом, со своим родным родителем. Поэтому он и ползет на последнем издыхании, булькая что-то неразборчивое, задыхаясь красной жидкостью, безостановочно текущей из огромной дыры. Перебирает ногами и телом, зажимая одной рукой рану, а второй пытаясь передвигаться. И вот он перед тем самым дубом, где впервые осознал себя. Где поклялся самому себе, что приложит все силы на помощь своему родителю, лесу, и всем детям. И сейчас, лежа на корнях великого дуба, ощущая все неровности твердой коры, он лишь хочет жить с лесом. И, закрывая газа, он видит на внутренней стороне век голубое-голубое небо с белыми-пребелыми облаками, так похожими на вату или, может, животных. Как только тело издает последний вздох, желание любимого ребенка леса исполняется. Все его телом со временем впитывается в величественный дуб, кожа не разлагается под палящим солнцем, нет, она деревенеет, покрывается похрустывающей корочкой, как тонкая кора у молодой березы. Его темно-каштановые волосы сливаются с землей, дарящей такой пьянящий покой и прохладу. Широкие ладони с сильными пальцами погружаются в желанные корни, даруя и живительную влагу и органические составляющие. Разрешая выпить себя до самого дна. Он уже мертв и ничего не чувствует, вот только навсегда останется жить в таком большом и величественном дубе, возжелавшего дотянуться огромными, длинными ветвями до божественных творений – домов на облаках, найти своих родных и друзей, что погибли в жестоких трениях людей. А Божественный Летописец спускается с небес, расправляя крылья, падает вниз. В тот самый лес, из которого никто не выходил живым. И пишет, пишет, пишет, черкает и снова пишет историю, не сгущая красок, а просто пересказывает собственные видения и жизнь такого храброго мужчины, прожившего всю жизнь в лесу. Желание его исполнено, а ей пора отдать отчет на небеса. Ее сородичи смогли вырваться из оков рабства, но как долго это продлится? До ее смерти или, может, до нового избрания Летописца. Уже совсем не важно, свою работу она уже выполнила, а люди ее совсем не волнуют. Пусть живут, пусть подыхают. А она будет сидеть высоко на небесах и писать их историю. Историю пролитой крови, смертей, жадности и зависти людей. Тряхнув длинными кровавыми волосами, расправить объемные крылья и взлететь высоко-высоко на небеса, оставляя за собой лишь тонкую струйку скрученных в трубочку облаков.