сладость ;

Когда Юнги двенадцать, его родители разводятся. Он видит, как горько плачет мама и с каким безразличием на неё смотрит отец. Понимает, что не сможет выбрать, на чью сторону встать.  Но он выбирает мать.  Каждую ночь он слышит, как женщина, зарывшись в одеяло, рыдает навзрыд, периодически судорожно вздыхая, чтобы не разбудить своих сыновей.  Юнги тринадцать и мать начинает пить. Их двухкомнатная квартира превращается в бордель и каждый вечер, слыша крики наслаждения матери, Юнги запирается в комнате старшего брата.  Агуст на учёбе до вечера, а потом подработка. Юнги надеется на то, что матери с незнакомцем хватит времени и он не получит нагоняй от страшего брата за беспорядок в его комнате в результате паники.  Агуст талантливый: он стихи пишет, песни и ритм чувствует. В детстве он занимался игранием на пианино, что позволяет ему в будущем определиться.  А Юнги ничего не нравится.  Он хочет ночами напролёт любоваться на звёзды и сок персиковый пить из бутылки, чтобы с горла.  Хочется раствориться в пучине проблем и затуманненного сознания, но Юнги тут. Живой. В всё ещё пропахнувшей сексом, квартире.  Дверь противно скрипит, мальчик дёргается и опасливо сжимает в руках циркуль с математики.  — Юнги?  — Х-хён? — Мальчишка развернулся и растерянно взглянул на старшего брата из под чёлки.  Видит глаза потухшие, словно свечки сгоревшие. Уже не починить, не зажечь, остаётся лишь в урну выкинуть, но жаль. Юнги жалость чувствует, отпускать не хочет, а держиться за Агуста, как за последний шанс на понимание.  Он его плоть, кровь и сердце.  Единственный, кто поймёт и не отвергнет, как бы не пытался. Может ударить со злости, но ночью, когда Юнги уже спит, будет прощения просить и в щёки целовать, пока внутри младшего все сворачивается в узел тугой и разрывается на части. Не сшить, не склеить, он испорчен.  Брак, что грех смертный совершил. Влюбился. Чисто так, туго, и, кажется, навсегда.  — Что ты здесь делаешь? — Агуст снял с себя любимую кожанку кинул её на кровать. Надпись «агуст мин» сверкала под лунным светом и Юнги остолбенел. Агуст любит до безумия эту куртку, потому что когда-то её ему подарил отец, перед тем как с матерью развестись. Он был готов каждому глаза вырвать за неё, если кто-то как-то не так посмотрит на нашитые на ней, сердечки. — Мама, — Младший дёргается нервно, когда запах сигарет чувствует.  — Опять.  Юноша холодно посмотрел на Юнги, из-за чего тот покрылся мурашками и съёжился.  — Ты мог бы сам сказать ей об этом, а не ныть мне вечерами об этом.  — Я просто хочу...обними меня... х-хён...? — Юнги закусывает губу и взглядом с братом встречается, а он в душу смотрит, выжигает все внутренности и пламя разжигает на уровне сердца.  — Делай что хочешь.  И Юнги делает. До хруста костей прижимается к старшему брату, ластиться, словно слепой котёнок и тихо всхлипывает. Чувствует, как сердце об клетку грудную бьётся. Словно выпрыгнуть хочет, сбежать. И дыхание спирает, глаза медленно закрываются, разум затуманивается.  А утром он просыпается прижатым к сердцу Агуста. 

~ ~ ~ ~ 

Юнги на всех.  Он дарит людям эмоции, порой, даже улыбки, но чаще всего отвращение. В первый раз он увидел отвращение в глазах своей матери, когда она застала его вместе со старшим братом в одной постели.  Она выгнала Агуста в тот момент, когда он в очередной раз успокаивал младшего брата.  Ну, как, успокаивал... Жертвовал своими костями...? И Агуст не вернулся ни на следущий день, ни через неделю, ни через год.  Время идёт, такая сука. Летит быстро, и Юнги по законам двора учится. Драки, воровство и алкоголь, то — что жизнь даёт забыть.  Возродиться.  Но прежний Юнги никогда не вернётся. Он стёрт, скрыт, раздавлен и заживо похоронен в могиле.  В тот день, по его покрытым алым румянцем коже щёк, потекли слёзы и он плакал.  Ему было всего четырнадцать, но он уже познал ласки и любовь. Это было так волнующе вместе с Агустом, что Юнги на звёзды рассыпался.  Его щёки украшала мелкая россыпь серебристых звёздочек, волосы голубые были, прямо как жвачка и улыбка искренняя.  Он был сладким, желанным и наивным.  Но...  — Таким как ты, в мире не выжить, — Хриплый смех, пьяное дыхание на щеке и горящая от поцелуя, кожа.  — Котёнок.  — Х-хён, — Он алеет так сильно, что кажется на клубнику сладкую похож.  — Я хочу быть сильным. Для тебя.  — Ты должен быть сильным не для кого-то, а для того, чтобы в жизни всё преодолеть. Не думай, что делаешь это ради меня. Я кину тебя, котёнок. Как последняя сука, отодру тебя и исчезну в твоих грёзах. Я не живой, ни мёртвый. Меня не существует.  И вновь заливистый хохот. 

~ ~ ~ ~ 

Очередное объёбанное утро. Похмелье, девушка в постели.  Юнги глаза еле распирает, трёт алые щёки и с безразличием смотрит на голую девушку в постели.  — Ты же знаешь, что мой брат убьёт тебя, если узнает что мы спали? — Хмыкает злорадственно, вещи собирает и макияж отвратный отмывает со вчера ещё.  — Он знает. — Кидает Юнги и вновь закуривает.  Тело девушки внезапно замирает и с наполненными ужасом глазами, она разворачивается.  — Что?  — Он знает что мы спим, но ты, видимо, не знала что я сплю и с ним.  — Чёртов придурок. — Фыркает девушка.  — Вечно жопой крутит перед мужиками.  — Этого у вашей семьи не отнять.  А потом он всё утро пытается замазать красный след на щеке и успеть на вторую пару, которую, кажется, уже проебал. 

~ ~ ~ ~

Юнги сливается.  В один оттенок, нет, или тысячу. Он смешивается с музыкой, и попадает под её контроль.  Глаза сверкают так, счастливо, и разбиться бы на тысячу частиц, чтобы чувства боли внутри него не чувствовать.  Брат.  Он вновь вспоминает брата: его жёсткие, от краски, волосы и голос шепелявый. Помнит и свечи сожжённые, и запястья покрытые шрамами, и луну со звёздами, которые он показывал ему.  Его руки нескончаемо бьют по клавишам ноутбука, яростно. Пот выступает холодный и губы в кровь.  Я, я, я просто вне себя. Я отхожу от жестокого боя, Пытаясь убрать в сторону мысли, что я айдол. То что я делаю сейчас, над чем работая в качестве репера, это и есть составляющая моей жизни. Слышит за спиной аплодисменты чьи-то и замирает боязливо, ручку в руке сжимает.  Дверь противно скрипит, мальчик дёргается и опасливо сжимает в руках циркуль с математики.  — Юнги?  — Х-хён? — Мальчишка развернулся и растерянно взглянул на старшего брата из под чёлки.  — Вау.  Обладатель этого низкого голоса — Намджун, и Юнги выдохнул.  — Ты действительно постарался на славу, хён. — Намджун похлопал Юнги по плечу и расположился на кожаном диване.  — Х-хён, — Он алеет так сильно, что кажется на клубнику сладкую похож.  — Я хочу быть сильным.Для тебя. — Пожалуйста, не называй меня так. — Тихо пробормотал Юнги, съежившись от неловкости между ними.  — Просто Юнги. Ненавижу формальности и обращения, словно незнакомцы.  — Ты странный. — Излагает Ким и на этом их диалог заканчивается, потому что один из них заснул.  — Не я, – он. 

~ ~ ~ ~

И Юнги, впервые за свои 7 лет, видит его.  И он на колени готов упасть перед богом, когда видит знакомую кожанку с написаным на спине "агуст мин" с сердечками на ней. Агуст, чёрт возьми, разговаривает с Намджуном и тихо хихикает. А потом они обнимаются и хлопают друг друга по плечу, пока второй не замечает его и не подаёт знак.  — О, Юнги!  Юнги бы исчезнуть, раствориться и краски потерять, но сейчас он идёт ровно и прямо, с едва безразличием в глазах.  — Виделись. — Кивает Намджуну, а потом смотрит на второго человека.  — Извини, но кто это?  И ему бы сдохнуть, провалиться под землю за ложь, но так нужно. Он давно похоронил свое прошлое и не собирается возрождать его из-за какой-то первой любви.  Намджун наконец-то обращает свое внимание на Агуста, и непонимающе смотрит на Юнги.  — Ты что, не читал мои сообщения? — Хмурится неодобрительно, пальцами хрустит обиженно.  — В августе у нас с Агустом коллаб, вернее, у тебя. Это будет успешно, зуб даю. Вы похожи друг на друга, словно две капли воды! Да жаль характерами отличаетесь. Я тебе все уши сегодня прожжужал, но видимо, зря. Опять летаешь в облаках на свиньях? — Что? — Его глаза округляются и Юнги возмущённо смотрит на Намджуна, пропуская речь про схожесть мимо ушей.  Юнги всегда близко к сердцу принимал то, что его работу считали за безделие, потому что, как он сам говорил, это-чёрт-возьми-не-слоги-рифмовать.  — Не злись, Шуга! — Хмыкает Намджун и улыбается слабо, ямочки обнажая.  — В общем, обсудите всё сами. Теперь я палец о палец не ударю за твою шкуру. Адьёс!  Намджун уходит и Юнги остаётся один. В душе, в сердце, в разуме. Он один. А потом чувствует ползущие холодные руки на талии, горячее дыхание и собственное возбужденение.  — Я скучал.  — Что? — Зрачок расширяется.  — Где же твои слёзы, котёнок? 

~ ~ ~ ~

|The End|