Разговор сумасшедших у моря

— Красивая эта штука море, да?       Бывший майор, ныне — главнокомандующий разведкорпуса Ханджи Зоэ уже несколько минут таращилась на бескрайнюю воду. Её глаз блуждал, обрисовывая каждый оттенок синего, бирюзового и бежевого на горизонте. Поврежденный глаз все еще периодически ныл, напоминая о недавних происшествиях.       Солнце неумолимо близилось к закату, окрашивая мир в пастельные цвета. Звук размеренного шума волн, смешавшийся с гулом чаек, запах морской пены, охладевший песок между пальцами — сегодня она, как и все здесь, испытала эти чувства впервые. Казалось, грубая ткань формы разведотряда впитала в себя соль, а вместе с тем и последние лучи такого необычно ласкового сегодня солнца. Грусть и тяжелое бремя, которое несёт всем уже скорое будущее, смешалось с нынешним умиротворением и спокойствием. Глядя на сказочный горизонт, на распростертую свободу, невозможно было представить, что там, где-то далеко, их ожидает смертельная схватка. — Ага, — в обычной манере буркнул мужчина.       Они сидели на диком высоком камне у берега, пока остальные разведчики развлекались на побережье. Слава Богу, что они отошли на приличное расстояние, и поэтому дикие вопли Саши и Конни, а также нытьё Жана не доходили до них. Микаса и Армин, должно быть, где-то бродили, исследуя необычные места. И только Эрен одиноко сидел у моря и отрешенно смотрел вдаль, что было для него нехарактерно. — Что-то по твоей интонации не верится, что ты в восторге, — язвительно подметила Ханджи. — Если ты не заметила, моя интонация практически никогда не меняется, очкастая, — Леви лениво повернул голову в сторону своей собеседницы. — Если честно, я не разделяю вашей радости. Море не особо вызывает у меня доверие. Кто знает, что за мерзость в этой воде водится.       Женщина взглянула на Аккермана, мгновенно изучив его расслабленную полулежащую позу, и остановилась на его лице, в котором сейчас читались нотки брезгливости. И не смогла не сдержать смеха. — Чего ржешь, дура? — А как тут не ржать-то, — вытирая слезы, выдавила Зоэ. — Вроде уже столько тебя знаю, но каждый раз удивляюсь тому, как ты, величайший воин человечества, на счету у которого не одна сотня гигантов, на дух не переносишь микробов. А как же смешно ты сегодня визжал, когда я полезла в воду, вот умора...       Главнокомандующая снова залилась смехом, да ещё так сильно, что чуть ли не упала с камня. — Смотри живот не надорви, — с проскакиваемой раздражённостью сказал Леви. — «Ханджи! Вдруг ядовитое, не трогай это!!!» — никак не унимаясь, спародировала со смешной гримасой женщина.       Капитан видимо предпочел ничего не отвечать и продолжил смотреть вдаль. Солнечный диск приближался к краю горизонта и уже вот-вот должен был с ним соприкоснуться.       Они провели в тишине ещё пару минут, наслаждаясь спокойствием. Правой рукой мужчина нащупал рядом с собой маленькую ракушку, которую стал вертеть между пальцами. — Море, возможно, и удивительное, — тишину прервал низкий голос капитана, — но больше меня удивляют бескрайние просторы. Прошло больше года, но это ничто по сравнению с сотней лет неведения. Сто лет человечество за стеной держали за дураков. А сейчас мы достигли того, чего мы так хотели, пожертвовав при том всем, чем могли. Стен больше нет. И что же дальше? А дальше ещё больше невинных смертей и больше страданий. И это только начало. — Это так. Расклад дел оказался хуже некуда.       Голос Ханджи был очень сосредоточенный. Она приобняла свои коленки и отвела взгляд ближе к берегу, рассматривая, как волны разбиваются о камень. — Но все же ничего не было зря. Мы сделали огромный шаг. И, — ученая обвила взглядом все побережье, — глядя на всю эту красоту, сил жить и бороться становится больше.       Уже довольно долго упершийся о локти Леви привстал, поджал под себя ноги и стал разминать затёкшие плечи. — Каждый, кто есть здесь сегодня, повидал немало дерьма, — продолжила Зоэ. — И в скором повидает ещё больше. Никто не уверен в завтрашнем дне. Уже давно смерть дышит нам в спины. — К чему такие унылые речи, очкастая? — глядя на уже севшее солнце спросил Аккерман. — Ты когда-нибудь любил женщину?       Лицо Леви осталось таким же равнодушным, однако внутри на мгновение будто что-то дернулось. — Странная ты. Если ты говоришь об этом эфемерном чувстве под названием «любовь», то ответ, я думаю очевиден. Ты давно меня знаешь и должна понимать, что играть в любовь — это не ко мне. — А вот и нет. Как раз-таки ты способен любить. — «Способен любить» и «любил» — это разные вещи. В моей жизни ещё не было и момента, когда бы я мог себе хотя бы позволить задуматься о таком. И вообще, к чему это все? — «Ещё не было момента». А если он настанет? Если мы все-таки одержим победу, дойдем до конца, то ты будешь готов любить? — Я никогда не думал о такой ерунде. Почему ты спрашиваешь? — А я вот начала. Ещё тогда, когда мы узнали всю правду в Шиганшине. Когда страх залез мне под кожу. Я почувствовала его как никогда, а после стала много думать. Зачем? Зачем это все? Да, спасти человечество, повернуть его в сторону прогресса, но и что с этого? Что дальше будет? Мне уже давно не двадцать, Леви. А всю свою жизнь я посвятила одному занятию. Действительно захватывающему, но только недавно я поняла, что все это нужно кому-то оставить. И не просто кому-то. А надежным и хорошим людям. Оставить этот мир, чтобы они совершенствовали его после нас. — У тебя начался какой-то женский кризис? — как всегда пофигистично спросил лучший воин человечества. —Поняла, что уже годы не те? — Разве ты никогда не думал о таком? — женщина проигнорировала колкость. — Не хотел иметь детей? Ведь мы не вечные. Леви тихо цокнул себе под нос. — Нет, Ханджи, ты все-таки где-то по пути точно головой стукнулась. Слишком много глупых вопросов на сегодня. — Я серьезно, Леви. Скажи, ты никогда не хотел иметь детей? — заинтересованно спросила Зоэ. — Какая ты надоедливая. Говорю же, этот мир слишком жесток, чтобы в нём рождаться. А я не настолько ублюдок, чтобы кому-то давать в нем жизнь. — Поэтому я говорю, что когда-нибудь в будущем, когда мы покончим со всем этим и можно будет жить спокойно, почему бы не обзавестись семьей? Жить под одной крышей, вместе ужинать, проводить время? Учить детей уму-разуму, а холодными ночами греться в постели с любимым человеком? — Ты действительно веришь, что такое время наступит при нашей жизни? — Скажу честно, что сомневалась. Но сегодня, глядя на необжитые равнины, далекие горизонты и вдыхая морской ветер, я не могу думать иначе. Нам открылся новый свет, совершенно другой, и ради него хочется идти дальше. И в чем же тогда смысл нам бороться, если мы не верим, что для нас однажды настанет мир? — Мир-то настанет, но я не верю, что доживу до него. Я слишком многое пережил. — Как раз потому, что ты многое пережил, ты достоен дожить до конца. Увидеть другую сторону жизни. И наконец, успокоиться.       Они замолчали. Аккерман обдумывал слова своей собеседницы, которые легли внутри грузом. — Это было бы здорово. — А? — непонимающие буркнула Ханджи и уставилась в серые глаза капитана. — Было бы здорово иметь семью. Воспитывать детей, хотя не уверен, что буду в этом хорош. И жениться. Но и тут я не уверен, что найду женщину, которая захочет провести жизнь с таким человеком, как я. — Ты остался единственным человеком, кого я так долго знаю. Все наши с тобой прежние соратники погибли и теперь будущее в руках тех детей, которые где-то там сейчас резвятся у берега. Я никому так не доверяю, как тебе.       Глаза Леви лихорадочно заблестели, и он перевёл взгляд на Ханджи. Он стал понимать к чему она ведет. Ее черты растворялись в розовато-голубом свете. Он рассматривал ее профиль, довольно грубую угловатую фигуру и густые каштановые волосы. Её пальцы были сомкнуты под её коленями, и Аккерману казалось, что она наряжена. Ее выдавал взгляд и привычка в такие моменты сминать губы. — Мы с тобой можем понять друг друга, как никто другой. Поэтому почему бы нам не создать семью? — Чего? — Леви нескромно таращился на свою начальницу, в его уставших глазах читалась смесь недоумения и обеспокоенности. — Совсем дурак что ли? Я ему тут такое выдаю, а он мне «чего», — издав нервный смешок, ответила Зоэ. — Леви, давай поженимся. Заведём стаю детишек где-нибудь в хорошем местечке. Ты откроешь чайную, а я буду тебе помогать и как будет свободное время, заниматься наукой. Не идеальная ли жизнь, а? — Вот это ты напридумывала, — прокомментировал мужчина. — Когда ж у тебя было время такое фантазировать? — Не заставляй меня жалеть о сказанном, — лицо Ханджи помрачнело. — Что такого в том, что порой я представляю, как буду счастливой? — Ты стала очень сентиментальной, Ханджи. Следи за тем, чтобы это тебя не подвело. — Ну знаешь, не все люди роботы, как ты, — ученая развела руки. — Когда им тяжело, они могут себя подбадривать мечтами. Мечты одаряют действия смыслом. — Раньше ты мечтала о том, как бы больше гигантов словить для исследований, а сейчас о спиногрызах? — Мир меняется, и мы вместе с ним, — загадочно ответила Ханджи, глядя на темнеющее небо. — Так что ты скажешь? — Ты не перестаёшь удивлять.       Женщина ждала ответа, но тишина стала переходить в напряженную. Холод в голосе Леви не уменьшился, а это означало, что лёд не тронулся. Ожидать другого было бы странно, но в этом вся Ханджи — ей было плевать, она делает то, что делает. — Ты все это серьезно? — наконец сказал он.       Наконец их взгляды встретились. Живой, такой легкий у Ханджи, и угрюмый, тяжелый у Леви. Почему-то сейчас это было очень интимно, будто они глядели друг другу в душу, процеживая внутренности и снимая всю мишуру. — Да. Я знаю тебя от корки до корки, как и ты меня. Каждую причуду и недостаток. Мы оба невыносимых сумасшедших, потерявших все. Ни ты, ни я не знаем обычной жизни. И которые при помощи друг друга вместе смогут ее начать. — Ты точно отбитая, очкастая.       Тишина снова повисла над ними. Ханджи с тенью улыбки рассматривала первые звёзды, а Леви глядел на маленькую ракушку в его ладони. — Ладно, пора выдвигаться, — со вздохом выдавала Зоэ и принялась вставать, — а то как раз темнеет. Ты ещё подумай над тем, что я тебе сказала. — Давай купим дом где-то в пределах стены Мария. — Чего? — женщина повернула голову на капитана и непонимающе уставилась. — И не больше двух спиногрызов. Больше я не выдержу... — немного помедлив, он добавил: — И не меньше. Одному скучно будет.