Ты хорошая очень — знаю
Нет, это надо видеть — твои карие глаза, словно шоколадные, такие теплые-теплые, что можно растаять в секунды. Ты вся словно ожившее лето со своей загорелой мягкой кожей и россыпью озорных веснушек на плечах и коленках, соломенно-желтыми растрепанными волосами, что игриво вьются, улыбкой яркой, как солнце в первый день июня. Я знаю все твои родинки — под левой лопаткой и на правой щеке, на запястье правой руки и прямо на левой ключице. Ты любишь цветастые яркие платья, которые на других смотрятся безвкусно и глупо, а на тебе выглядят лучше этих однообразных черных нарядов, которые ты носишь на подиуме. Когда увлеченно читаешь что-нибудь (наверняка перечитываешь «Разум и Чувства»), проговариваешь понравившиеся фразы шепотом, и я клянусь, я наизусть их помню, и мне это так нравится. Ты шутишь, так мило не смущаясь, вообще обо всем.Я тебе никогда не лгу
Ты часто рассказываешь мне, как мечтала быть знаменитой актрисой, певицей, художницей, и я замечаю, что твои желания похожи на мои, они такие же притягивающе прекрасные и досягаемые, но что-то нам все время мешает. Я бы сказал тебе, о чем мечтаю, но это не обрадует тебя. Я никогда не таю от тебя своих мыслей и порывов, терзающих голову и сердце временами, но я вовремя останавливаюсь, не договаривая того, что может тебя ранить. И ты не хрупкая, как фарфоровая статуэтка, доставшаяся тебе в наследство от отца, но и я не живодер, который своей правдой готов задеть всех невинных и близких людей. Я молчу. И я даже не знаю, догадываешься ли ты или нет.Почему-то только скрываю, Что любить тебя не могу
Ты всегда ласково целуешь меня в висок, когда я, устав, чуть ли не валюсь на пол, ведешь в спальню и укладываешь, как ребенка. Ты никогда не просишь ничего взамен, ты делаешь все искренне и бескорыстно — это удивляет меня, ведь я не чувствовал такого отношения к себе с тех пор, как ношу обручальное кольцо у груди на цепочке. Ты просто нуждаешься в любви, в моей любви, ведь свою ты полностью отдаешь мне, с легкостью своими собственными руками отдаешь мне свое горячее сердце. И я бы рад отдать тебе свое, даже не размышляя, потому что ты тоже не думала бы ни секунды. Но вместо него у меня в груди, прямо посередине, зияет дыра с аккуратно подшитыми краями, еле теплящаяся. И я понимаю, что я жалок. Я жалок во всех своих словах, которые говорю тебе, когда ты лежишь совсем рядом со мной и смотришь мне в глаза, видя там иллюзию любви, я жалок, когда обнимаю тебя после трудного для нас дня, и ты обвиваешь мою шею руками, думая, что мы с тобой так влюблены. Я отказываюсь понимать, что со мной не так, но я это прекрасно знаю, пытаясь хранить это в самом темном закоулке своей памяти, чтобы оно не отравляло мне душу, которую ты так аккуратно бережешь. Но от правды не убежать, как от собственной тени, а твой яркий свет делает ее все отчетливее и страшнее. Ты не ведаешь этого, и я рад.Слишком долго любил другую
Знаешь, мое сердце достойно того, чтобы его разбили, истоптали, разорвали на лоскуты, но одна девушка не сделала этого. Она, как и ты, была тепла и искренна, она не искала во мне денег, славы, знаменитого имени. Она видела во мне человека — такого же, как и все. Но почему-то вместо тысяч, миллионов человек на этом свете, на которых я похож, она выбрала меня, меня и мое сердце. Она думала, что я — ее родственная душа, ее половинка нашего общего целого. И я тоже верил в это. Она была моей музой. Мне стоило только вспомнить о ней, и все во мне пело, кричало на весь мир, что я люблю ее. Та девушка была весной, свежей и мягкой, растопившей меня, тогда остывшего и одинокого. Голос у нее был как первая капель, когда зима, окончив бой, отступает, и весенняя пора начинает победно и смело звенеть каплями по талому снегу. Она пришла в мою жизнь теплым порывом ветра, даже не намереваясь влюбиться в меня, но уже сделав меня счастливым. И я все не хотел портить ей жизнь, ведь она волшебна, легка и свободна, но она сама сказала все за меня, словно читала по губам.Слишком верил ей много дней
Я рассказал ей многое, многое, что не знает даже мой брат, то, что я боюсь показать другим, потому что меня бросят, отвергнут, оставят. Мы знали демонов друг друга — каждого в лицо. И знаешь… это делало ее еще более притягательной. Ее львиное сердце горело огнем и грело нас обоих, а я согревал ее в объятиях по ночам, когда она мерзла, хоть и укрывшись двумя одеялами. У нее всегда были такие холодные руки, представляешь? Но однажды что-то стряслось. Огонь в ее груди перестал так теплиться. Ее глаза словно стали самым синим льдом, холодно и ехидно поблескивающим, а фразы — колкими и царапающими кожу, как грубый снег, не желающий таять. Я знал, что я во всем виноват. Я мог бы извиняться хоть вечность, это все равно было бы бессмысленно, хоть я и пытался. Хотелось кричать, орать и плакать из-за той же самой любви к ней. И я не мог сделать ничего лучше, чем отдать ей свое сердце. Я наговорил той ночью много разных вещей — многие были глупыми, но во все слова, что дошли до нее, я вложил всю свою любовь. Она оставила их у себя, как напоминание обо мне, которое, может быть, согревает ее до сих пор. А может, она связала свою оборванную нить с кем-то другим — я не знаю, мы потерялись в этом большом мире. Знаю лишь то, что мое сердце все еще с ней, что бы она с ним ни делала. Единственное, что я хочу тебе сказать все время — прости. Прости меня за то, что я живу не тобой, несмотря на то, что именно ты поддерживаешь во мне жизнь. Прости, что моя забота преисполнена не тех чувств, которые ты видишь во мне, прости, что я так лицемерен с тобой. Прости, что создал такую маску на своей душе, что ты никак не разберешь истины и не поймешь, что происходит. Прости, что голова моя забита только той весной, порывами теплого живого ветра и ее мягкими поцелуями, что никак не впускают меня в лето. Прости меня, солнце.И когда я тебя целую, Вспоминаю всегда о ней