Когда тебе страшно.

Что ты делаешь, когда тебе страшно оставаться наедине с собой, Кронус? Ты выходишь из своего улья, непроизвольно ежась – тебе кажется, что воздух отдает могильным холодом. Некоторое время стоишь на крыльце, раскуривая сигарету и сквозь зубы матеря мешающий тебе ветер. Наконец, сигарета зажигается и ты делаешь шаг, затем другой – и вот ты уже быстро шагаешь куда-то, будто боясь опоздать. Вначале ты заглядываешь на пологие холмы, покрытые травой и кое-где – низким кустарником; там часто можно встретить Митуну. Но, скорее всего, с ним рядом опять находится Латула. Ты стоишь в тени и смотришь, как они с веселыми криками носятся по полянке. Митуна то и дело кувыркается со своей доски в траву или кустарник, и Латула помогает ему подняться, беззлобно отпуская какую-нибудь шуточку в его адрес. Ты докуриваешь сигарету, тушишь окурок о ствол дерева и уходишь, засунув руки в карманы. Тебе пока не хочется лезть за пачкой, чтобы достать себе еще порцию табачного дыма – да и тот, к кому ты сейчас идешь, не любит, когда ты куришь. Дорога до дома Канкри, не занятая ничем, кажется тебе неправдоподобно длинной, ведь сейчас ты наедине со своими мыслями. Заходишь без стука. Сегодня ты находишь его с каким-то толстым томом, который тролля явно заинтересовал. Тебе приходится довольно громко его окликнуть, чтобы оповестить о своем присутствии. Только тогда он отрывается от книги и крутит головой, затем замечает тебя и, подняв палец вверх и укоризненно глядя, долго и многословно объясняет, почему сейчас его лучше не беспокоить. Ты не выдерживаешь уже на середине монолога и уходишь, оставив Канкри наедине с так полюбившимся ему творением неизвестного тебе писателя. Пока ты идешь от его дома к морю, ты успеваешь выкурить еще одну сигарету. Просто затем, чтобы чем-то себя занять, пока идешь, чтобы было какое-то дело, отвлекающее тебя от себя самого. Поэтому и только поэтому дымок вновь воспаряет вверх, к небесам Бефоруса, и поэтому ты затягиваешься вновь и вновь с каким-то непонятным остервенением, словно куришь в последний раз. Если бы кто-нибудь знал тебя достаточно хорошо, это могло бы заставить его насторожиться, но таких троллей нет. Все когда-либо заканчивается, и твоя дорога также подходит к концу – уже виден улей Миины. Ты тушишь сигарету, бросаешь ее на землю и ускоряешь шаг. Песок проваливается под твоими кроссовками, но это тебе не мешает. Песок – всего лишь досадное неудобство по сравнению с остальным, он не заслуживает внимания. Миина выходит навстречу – наверное, она увидела тебя в окно. Концы ее косичек прочерчивают в песке неглубокие извилистые бороздки, когда она идет к тебе. Ты останавливаешься и ждешь ее – по выражению ее лица ты понимаешь, что и тут тебе не слишком-то рады, хоть Миина и любит иногда с тобой покуролесить. Ты не ошибаешься – троллианка в довольно резких выражениях объясняет тебе, что сегодня у нее Аранея, и ей совершенно точно не до тебя. Просить ты не станешь – это бесполезно и противоречит твоей гордости. Ты просто киваешь, ухмыляешься напоследок – «Ну ок тогда, до завтра», – разворачиваешься и идешь наугад. Кажется, ухмылка получается натянутой и фальшивой, но Миина этого не замечает. За спиной хлопает дверь. Ты вновь достаешь из кармана пачку, хоть курить тебе и не хочется, и на языке вновь чувствуется горьковатый привкус сигарет. Вкус табака, к которому ты уже так привык, вновь наполняет рот вязкой терпкой слюной, и ты брезгливо сплевываешь на песок. Ноги сами приводят тебя к твоему улью, и ты заходишь внутрь. В улье темно, и ты, методично обходя его, включаешь свет везде, где это возможно – тебе кажется, что так улей будет меньше напоминать склеп. Возможно, ты и прав. Затем ты устраиваешься в кресле. Пытаешься читать что-то, но на самом деле бездумно переворачиваешь страницы – ты не можешь понять смысла, заключенного в ровных строчках черных значков. Наконец, ты захлопываешь книгу и берешься за гитару. Первые звуки разрезают кажущийся тебе затхлым воздух. Снова будут звенеть рваные, исступленные мелодии. Но даже они не могут отвлечь тебя.