Как это прочесть?

Я понял, где-то на подкорке сознания, что умру ещё тогда, когда под шелест листьев впервые его увидел. Стоило лишь взглянуть на улыбку с ямочками, на волосы цвета стали, прилизаные гелем и глаза,серые и пустые. В тот момент из лёгких выбило весь кислород, заменяя его языками пламени. Но почему-то, будто околдованный вылавливаю, сжимаю, прижимаю к стене, мелко целуя лицо, тычась губами, словно слепой котёнок. Безмерное счастье наступает когда он не отталкивает и не вырывается, когда от прикосновений проходят электрические разряды под кожей. Я понял, что будет сложно, когда ёжась от холода по утру искал его в толпе студентов, когда на обеде специально шёл в другой корпус, надеясь услышать его голос,когда по вечерам заходил на его страницу, понимая, что никогда не напишу. И с каждым днем становилось сложнее, осознавая, что вот он, совсем рядом и одновременно с этим так далеко, что никогда не будет достаточно близко, чтобы быть только моим. Что мой соулмейт от меня отказался. Это произошло в тот же день, когда мои губы жадно припали к его, словно к живительной влаге. Стоило мне отойти, как тело пронзили тысячи ледяных игл от этого серого взгляда. " Больше не подходи ко мне. Мне не нужен соулмейт, ты мне не нужен." Я понял, что это безнадежно, когда выловил его, ловя за тонкое запястье, с надеждой смотря в глаза, в которых лишь холод и апатия. -Прошу, дай нам шанс.- Голос тихий, ломкий и совсем не мой. Он вырывает руку, потирая покрасневшее запястье и прикрывая пушистые ресницы. -Прошу. Не делай этого.- Холодно и резко, его плавная фигура вновь удаляется, теряясь в холодных днях. Я понял, что это больно, когда впервые появилась отдышка и слабость, когда на бледной от чего-то коже появились синяки и когда он прижимая книги к груди улыбался миниатюрной блондинке. Она милая и совсем нежная, выгодная партия для него, но не его. Она кокетливо убирает прядку за ухо, а я кашляю с болью, он обнимает её за талию, а меня выворачивает изнутри. С расцветом его "влюблённости" я худею и похож уже на тень былого себя. Я понял, что возможно не всё потеряно, когда под белым снегом, меня ввезли в белое здание клиники. Когда по слухам узнал, что блондинка нашла своего истинного и умотала во Францию, а в сердце вновь защемило надеждой. Легче дышать стало лишь тогда, когда в холодной палате, кроме противного писка приборов я увидел его. Тогда вроде шёл снег, белый как он, вроде его руки била мелкая дрожь, а вроде это мне привиделось. Он молча чистил яблоко, срезая аккуратно и ровно красную кожицу. -Я не люблю красные яблоки.- Потолок перед глазами как обычно бел. Наверно, будь я маленьким ребёнком, эти белые стены бы очень сильно мне навредили, затормаживая мою реакцию, но пока они лишь затормаживают мою смерть. - - У тебя лейкемия.- Факт, а не вопрос. Он вновь смотрит на меня и этот взгляд я вынести не в силах. Боль и холод. Словно холодной воды ковш вылили за шиворот. Мне нечего на это ответить. Я понял, что время может остановиться. Каждый день, после пар он приходил без стука и оставался допоздна, рассказывая немного из жизни и больше читая в кресле книги. Он не говорит мне слов любви и не клянётся в верности, как в этих треклятых мелодрамах, он видимо сам на тот момент не знает, что его сюда ведёт. - Слушай..- Как-то читая книгу вдруг отозвался он.- Как это читается?- Длинные, музыкальные пальцы ведут по строчке показывая её мне. Что-то французское? Когда я был в общежитии, то жил с переводчиками в комнате. -"В этом мире нет ни счастья, ни несчастья, то и другое постигается лишь в сравнении. Только тот, кто был беспредельно несчастлив, способен испытать беспредельное блаженство. "- Гласит текст, но его смысл доходит до меня чуть позже и я поджимаю губы в усмешке. Я понял, что умирать не больно, но очень грустно, особенно когда серые глаза опухают от слез, а их обладатель приходит всё реже. Я понял, что не обязательно говорить слов любви, иметь отношения и верить, что так и должно быть. Достаточно просто увидеть его улыбку в последний раз.