Прошло три года с того как...

«Сегодня... Сегодня прошло 3 года до того события, как... Как с нами случилось то, чего не должно было.» Некоторые считают, что стоя на сцене, снимая клипы, видео, делая фото мы всегда счастливы и что по нам видно, что нас вроде бы всё и устраивает, но не многие знают, что есть жизнь, которую мало кто, и редко, из нас показывает на всеобщее обозрение. Даже не смотря на нашу любовь к публике, мы не можем показывать всё, что на самом деле происходит, не можем взвешивать на них тот груз, который мы носим изо дня в день, из недели в неделю. Я не думаю, что это было бы правильно, даже слегка эгоистично. Я тоже так думал, все мы. Я Мин Шуга, но многие привыкли звать меня Юнги Хён и многие из вас сейчас ошибаются, смотря прямыми глазами на нас. Многие считают, что смотря на наши счастливые лица в интернете, мы полностью счастливы без остатка, но нас часто переполняют трудности, с которыми мы не можем справиться годами и до сих время от времени переживаем об этом. И мы стараемся не задевать Арми всем тем, чего мы каждый переживаем. До нашего первого дебюта мы буквально падали на тренировках и на гимнастике, и постоянно думали, что этого недостаточно. Каждый день все так выматывались, что уже каждый начинал делать ошибки, что нас не устраивало и мы вновь начинали сквозь жуткие боли в мышцах двигаться вперёд, но это удавалось не каждому. Мы тренировались по 8 часов в день до самого вечера, переходя пороги наших усилий. У нас у многих не хватало чего-то, что имел другой и это нас часто убивало. Чимин в это время боролся с собой как никто другой, он утверждал, что он самый неталантливый, и что его не хотят видеть в BTS, думал, что из-за его несовершенных движений его хотят выгнать из группы, поэтому он в тайне ото всех возвращался в зал и тренировался до того, как не свалится с ног. А если ему и удалось продержаться, то до глубокой ночи он тренировал свой голос в студии. В таком состоянии он конечно не смог правильно напрягать связки и ему пришлось признаться во всём нам всем. Мы видели в зале ошмётки и обертки от еды, что он с сонного состояния забывал убрать, часто его голос на следующий день был неузнаваемо хриплым и заниженным, на что я не мог равнодушно смотреть. Я спрашивал что с его голосом не так, где он был всю ночь, что это за упаковки в зале, в студии, что за потные кнопки на звукозаписи, на струнах, следы на микрофоне, заплаканные тетради глубоко в ящиках... Я почти кричал на него, когда он упирался это скрыть, был готов его ударить из-за того, что он не бережет себя. Я был тогда очень зол. С того момента он начал мне доверять. Нам доверять. Нашей команде. Он рассказал нам всем что происходит, потому что тоже были свидетелями всего, что происходило с ним. РэпМон ответил: «Мы не сможем помочь со всем, но мы обещаем быть рядом» и это была правда. Еще он добавил, что Чимин имеет уникальные актерские навыки, что помогают ему передать эмоции, которые не каждый из нас сможет дать зрителю, что его искусство в движении лучше всех нас, что такой высокий голос как у него ещё никогда не слышал. Хёны его все поддержали и продолжают это делать, но всё же он продолжает иногда убиваться из-за того, что ему порой не позволяют выйти на сцену, из-за чего он мучается по поводу, что он дает повод о ненависти к Арми, о том, что он будто подставляет группу, но это не так. Мы все за него переживаем. Мы были вместе, что главное. Беда каждого и моя беда, сложность любого - и моя тоже. Вот поэтому мы вместе всегда, вот поэтому мы стараемся не держать в себе даже самое позорную «обиду», если это так можно назвать, потому что мы всегда пытаемся помочь, понять и поддержать каждого правильно, как бы сложно это не было. Ведь какой тогда толк говорить то, чего не понимают? Дополняя слова выше, Чимин, за неделю до концерта, вновь пошел в зал и подвернул там лодыжку. Там он так и уснул...Или потерял сознание от боли, мы не знаем, но мы его нашли утром. Как разбудили, он закричал от боли. Его отвезли в госпиталь и хотели положить там на 2 недели. Из-за этого он хотел покончить с собой, но я его остановил, потому что нашел странным так долго сидеть в туалете. В тот же день я с ним поговорил, и на этот раз эту подробность мы оставим в этой больнице навсегда. Он действительно слишком эмоциональный, переживает и принимает всё очень близко к сердцу, но именно это и делает его особенным и эта особенность помогает ему всегда поддерживать других. Часто бывало, что он пытался и меня поддерживать, но я привык решать все недуги самостоятельно, выливать в тексты и в музыку. Пересматривая его личные интервью, он изредка упоминает это: «Шуга Хён часто мне помогает, но он совсем не хочет давать это делать мне, из-за чего мне часто бывает неудобно». Его интервью мне часто приносят улыбку и радость. И я всю жизнь храню то, что заставляет меня идти дальше. Каждый из нас. Именно поэтому мы продолжаем вставать раз за разом. Но я всё равно переживаю за него. Как мы показали себя миру, то на нас посыпались много негативных комментарий и эмоций, и каждый из нас думал, чтобы распустить и закончить то, к чему мы стремились. И я высказал им всё это в ненормативной лексике и со всем своим чувством, потому что музыка для меня как смысл и свет жизни. И я не терпеть не могу, когда другие отказываются от мечты таким образом. РэпМон - лидер нашей группы очень переживал по этому поводу. Он ночи на пролет сидел в звукозаписи и тупо смотрел в пустоту, не зная, что делать дальше. Он часто попадал под жесткую критику, но не воспринимал это настолько близко к сердцу, потому что он тогда был сольным репером, а сейчас он чувствует на себе ответственность, которую раньше не носил. Представляю, как ему сейчас сложно, когда ты боишься в интернет заходить после вышедшего клипа, думая, что его уже облили грязью миллионы раз и что сейчас придет директор о роспуске группы и объявит: «вы больше никогда не увидитесь». Монстр держал в себе это и не выпускал. Он всегда думал, что это неправильно и вредно. Выпускать то, чего ты боишься больше смерти. В общем отчасти он прав. Для меня лучше смерть, чем жизнь без музыки. НамДжун доходил до предела и чуть ли не подсаживался на наркотики от напряжения, которое нас преследовало. За день до концерта он был крайне внимателен к мемберам, потому что не мог допустить, чтобы с кем-то из нас что-то случилось на сцене, и, что ещё хуже, чтоб что-то подумали. Журналисты те ещё жуки. Многие артисты ненавидят и избегают их за доводы. Меня тоже от них выворачивает изнутри, что блевать хочется, но мы обязаны изнутри их принять, эту жизнь и улыбаться им без фальш. Хосоку с Джином это удалось первым, но часто они поддавались слабине и, когда у них были неудачные моменты в жизни, журналисты докопывались до каждой мимики на лице, до каждого движения, и вопросы лились и лились, подбегающим жукам не было конца. Мало кто может это выдержать эту тяжесть в плохие времена, но это наша обязанность. Когда, после нашего выступления, ко мне подходили фанаты, они спрашивали почему Хосок не разговаривает, и почему он такой грустный, но я ничего не мог им ответить. Честно говоря, я ненавижу врать, и я сказал ей на ушко по секрету, что у всех артистов есть сложности и у нас тоже. В тот день к Хосоку подошли лишь трое Арми. В тот же вечер он вел трансляцию для Арми и ему говорили все, что он депрессивный, грустный, что он самый страшный из BTS, говорили, чтоб он покинул группу, что всё в ней станет лучше без него... Позже он говорил, что всё хорошо и нормально, но поздно ночью он уходил на улицу в дождь в неизвестность и возвращался под утро весь бедный. Я был для него самым близким мембером, которому он доверял больше всех. Но он не смог сказать что происходит даже мне, он был на пределе, много выпивал, дотронулся до наркоты, чтоб не обращать внимания на всё, что происходит с ним и старался улыбаться всем нам, но я не был дураком. Я пробрался к нему в комнату и первым делом зашел в историю его стрима и прочитал там последние сообщения из чата и нашел много комментариев по поводу его внешности. Я тогда ненавидел тех людей, которые это написали. Далее я прошвырял все ящики, которые только были в его комнате и нашел то, чего я очень сильно боялся. Много наркоты, много шприцов, много текстов песен, где он не сдерживается и выливает всё, что накопилось и... готовую предсмертную записку. Не думал, что об этом следует знать всем, поэтому я пошел РэпМону и всё рассказал ему. Мы как пробки вылетели из отеля и начали насиловать телефоны, чтоб попытаться дозвониться. Потом удалось его вычислить по JPS . Но мы были рядом с этим местом и успели во время до того, как он поднялся на самый верх заброшки и встретили его там. Это был для меня самый чёрный день, который я только могу вспомнить, самое начало конца. Тогда у нас был очень долгий разговор. Он высказал всё, что терпел с самого начала, всё, что чувствовал тогда, когда из-за всех событий он был не в себе, когда Арми из-за этого к нему не подходили, когда пытаясь быть счастливым, а он и является тем, кто дарит улыбки нам и счастье, у него часто это не выходит, его мир валился на глазах, как и он сам. И это малая часть того, что я могу сказать. Когда мы стояли, там, на крыше, Мон сказал: «твои проблемы - и наши тоже, если тебя что-то гложет или убивает, дай нам знать. Ты не обуза, ты не одинок, ты нужен нам в такой же степени, сколько и сам лидер. Ты основное звено как и в группе, так и в нашей семье, в команде. Твои чувства важны нам столько же, сколько и всем нам воздух», и на этих словах я вдыхал его аромат, как в последний раз, представляя, что это сам Хосок, мой друг, мой брат, моя семья... Представил какого ему сейчас, какого будет нам без него. НамДжун всегда мог озвучить то, чего не мог я. В следующую секунду Хосок в слезах свалился на землю. Его госпитализировали с осложнением сердца и сказали, что у него почти нет шансов вернуться на сцену. Тогда в нашей группе наступили перемены. Мы не могли найти ему замену, все утверждали, что с ним всё будет в порядке, особенно Джин и Чонгук с Ви. А я уже ни во что не верил. Не было даже времени думать об этом, потому что у больницы собрались репортеры, следуя слухам, но к нему никого не пускали, кроме семьи и мемберов. Позже он мне сказал, что это единственное счастье, которое с ним произошло. «Раз к тебе вернулся юмор, то и на ноги вновь встанешь». Это были последние слова, которые я ему сказал. На следующее утро нам объявили, что он покончил с собой этой ночью, перерезав в туалете свои вены, оставив упакованную записку для нас и вторую для семьи со всеми извинениями и чувствами. Письмо семьи нам не дали, но нам он написал немного, чего я не хочу озвучивать здесь. Он написал о предчувствии, что больше не встанет на ноги, что он уже сходит с ума, думая об этом: об Арми, о нас, о музыке, о мечте... Когда мы были на похоронах, мы отказались петь, потому что группа была не в полном составе. Мы все смотрели на его похоронах как вкопанные, без чувств, с каменными лицами, не веря что это правда. И когда мы вернулись домой, то мы молча разошлись по комнатам, не сказав ни слова. Тогда меня сломали пополам... Я словно сошел с ума, стал много пить, бить посуду, стены, мемберов, стал невообразимо вспыльчивым, хотел начать курить для расслабления, гулять ночью и утверждать, что это моя жизнь. Кто меня остановил? Чимин. Ещё один человек, который вытащил меня из грязи своими поступками и словами. Он всегда мог найти поддержку, всегда знал что делать, когда меня разрывает от всего... И он это смог. Спасибо ему. Он прятал от меня всё вредное, даже бил меня, когда я вновь буду начинать бунтовать... Он вправил мои мозги на место. В этот момент я решил одно. Что его уход не был пустым событием. НамДжун объявил всем: «Мы так долго шли к этому, чтобы остановиться? Взгляните на себя. Кто вы... Что вы хотите... Кто ваша семья, ваш друг, ваш враг? Взгляните друг на друга, на каждого... Что вы видите в их взгляде? Надежду...мечту... Печаль... Что вы хотите сделать, чтобы эта печаль с наших мемберов ушла? Мы не должны думать, что у нас дела хуже всех. У наших Арми тоже есть беды, которые они не могут заглушить в одиночестве. Но мы сможем им помочь. Я уверен, на наш последний концерт не приехали многие, кто хотел увидеть Джея, что они сейчас в такой же панике, как и мы сейчас... Так что же мы хотим сделать для них, чтобы они знали, что МЫ рядом с ними?». На этих словах он положил перед собой руку и ждал от нас действий. Первый на его руку свою положил Джин: «Я хочу, чтобы Арми гордились нами», второй - Чимин: «Я хочу, чтобы мы становились сильнее что бы ни случилось с нами», ЧонГук: «Чтобы мы доверяли друг другу», Тэхён: «И не сомневались в том, что вы могли бы чего-то не понять в наших чувствах», и я: чтобы наши мечты сбылись, чтобы Арми были рядом и доверяли нам, как и мы друг другу, чтобы мы не скрывали своих эмоций, чтобы наши глаза были искренними и счастливыми, чтобы наши Арми находили в себе силы лишь услышав нас». В 2016 году мы написали песню fire. После недавних событий мы написали песню в честь нашего мембера. Это видео набрало один миллиард и пятьсот тысяч просмотров. Все скучают по нему, на первых же строчках мемберы были в слезах, плакали прямо на словах и Арми были с нами. Уверен, что Джей мечтал бы увидеть это. По тому, как по нему на самом деле скучают. Позже, в твиттере, мои слова подтвердились. Многие Арми не могли приехать на тот концерт к Хосоку, все скучали по его улыбке, приставучести к мемберам, к позитивной ауре, к его движениями, к его рэпу... На каждом концерте, в самом конце, Арми запускали китайские огни в небо, к нему и затем складывали из фонариков Арми ему послание «Хосок, мы тебя любим, мы по тебе скучаем, ты самый красивый на свете, самый добрый и приятный». На этом ещё не конец. Чимин и ЧонГук до сих пор слишком сильно переживали моменты,когда они делали ошибки на концертах, которые даже мы не замечали. Они не спали ночами, по отдельности всю ночь были в зале втайне от нас, выходили на сцену сквозь боль, а потом наш Макне упал в обморок прямо на сцене. Чимин один раз повредил лодыжку и он не смог больше танцевать со всеми, из-за чего он сидел на стуле позади нас и только пел. Он долгое время помнил это и убивал себя тем, что думаю, будто он не подставил, хотя это не так. Как и говорил раньше за сценой всех нас изнуренных жрут репортеры с расспросами без конца и мы уже не можем никак реагировать и потом они из ничего выращивают слона и всё это капает на нас. Так вот в такие моменты от них у мемберов ещё хуже всё становится и они не могут спать ночами с их критики и расспросов. То же самое происходит и с многими фанатами, когда на где-то увидят на улице, когда нам необходимо уединиться и побыть одному. Как, например, с Ви, когда у него умер дедушка. Однако, после всего, что с нами случилось и до сих происходит, мы поняли одну вещь. Не держать в себе и не скрывать от мемберов свою боль, потому что мы семья, потому что каждый из нас каждому дорог и мы это уже знали наизусть и не требовалось проверок, хотя их и не было. Моменты, когда мы улыбаемся, самые счастливые и мы стараемся их запечатлять как можно чаще, чтобы в плохие моменты посмотреть на фото и понять, что тебе есть ради чего и кого жить. И этого будет достаточно. Мы чаще собираемся за одним столом, чтобы поговорить по душам, поговорить о себе, несмотря на то, что мы уже давно друг друга, вместе снять видео для Арми и просто быть чуть счастливее, не оставляя никого одного в сторонке. Потому что лишних здесь нет и не будет. Мы тогда действительно думали, что находимся на самой вершине мире… Что за шутка. Даже быть на самой вершине – значит и быть на самой вершине давления, которое будет преследовать тебя. А те, что мы сцене – это всё только ради наших Арми.