if i could choose my dream i just wanna stay right next to you
- в токио всегда дождь? - спрашивает он, и юнги неловко смеётся. фильтр промокшей сигареты едва виднеется в туманной дымке, сквозь которую неоновыми пятнами проступают вывески торговых центров. юнги вдыхает землистый запах, поднимающийся от асфальта, и делает шаг в сторону. он вышел из офиса всего на пару минут, чтобы покурить и перезвонить хитоми, которая, наверное, хотела напомнить ему забрать тэхена из садика или купить яйца по дороге домой, и в его планы не входило разговаривать с подозрительными незнакомцами. но юнги часто приходится делать то, что ему не хочется, поэтому он отвечает: - вообще-то в такое время здесь обычно солнечно, - его голос слегка охрип от холода, и он звучит не убедительно. - вы бы это знали, если бы смотрели прогноз погоды. подозрительный незнакомец пожимает плечами, а затем резко поворачивается к юнги и выхватывает у него сигарету из рук, сбрасывая ещё не успевший остыть пепел на ладони. - а я и не смотрю. он подносит сигарету к губам, краем глаза следя за реакцией юнги, и с наслаждением затягивается. мелькающие среди уже почти полностью рассеявшейся дымки зонтики отражаются на дне его зрачков, и юнги почему-то не может заставить себя отвести взгляд. - что ты-, - он хочет сказать "себе позволяешь", но он не привык так обращаться к людям, которых впервые видит, поэтому останавливается на середине предложения. возможно, юнги должен был его ударить или просто развернуться и уйти; он не знает, потому что редко сталкивается с подобным. если быть совсем откровенным, то он не сталкивается с подобным никогда, и единственный его навык самозащиты - это быстро бегать. - любишь дождь? - подозрительный незнакомец внезапно переводит тему, вглядываясь куда-то, где, насколько юнги помнит, должна находиться железная дорога, и через пару секунд, не дождавшись ответа, добавляет: - он не прекращается с тех пор, как я сюда приехал. - никто не любит дождь, - юнги усмехается. он не понимает, почему все ещё не закончил этот бессмысленный разговор или по крайней мере не позвал на помощь. хотя, с другой стороны, это выглядело бы смешно, а ему не хочется позориться прямо у окон своего офиса. наверное, он уже дико опаздывает, и хитоми закатит ему очередную истерику, как только он переступит за порог. - после дождя мерзко и грязно. незнакомец медлит пару секунд и возражает: - а мне нравится. разве я - никто? - вполне возможно, - сухо отвечает юнги, съеживаясь от порыва ветра, который дует ему в спину, и отчаянно пытаясь придумать безопасный план побега, - слушай, парень, с тобой, конечно, очень интересно болтать и всё такое, но уже темнеет, и моя жена вряд ли мне поверит, если я начну ей объяснять, почему я так поздно пришёл. понимаешь? не замечая никакой реакции, юнги начинает медленно подходить к двери, постоянно оглядываясь назад и проверяя, не набросятся ли на него с ножом. подозрительный незнакомец не двигается с места и даже не поворачивается в его сторону, лишь сильнее сжимая в пальцах тлеющую сигарету, и только когда юнги захлопывает за собой дверь, он бросает в его сторону тихое: "я не никто. меня зовут чонгук". юнги делает вид, что ничего не услышал.***
хитоми на удивление спокойно впускает юнги в дом, несмотря на то, что на часах уже перевалило за девять вечера, и он практически никогда не возвращается с работы так поздно. она ставит перед ним тарелку с холодным ужином, чуть не опрокидывая чашку, но не обращая на это никакого внимания. юнги начинает казаться, что что-то не так. - как прошёл день? - осторожно интересуется он, надеясь, что хитоми сама ему всё расскажет, потому что они не привыкли спрашивать у друг друга "что случилось" напрямую. иногда юнги думает, что это даже к лучшему, потому что ему не очень хочется внезапно расплакаться у неё на глазах. хитоми какое-то время молчит, а потом, когда юнги уже даже не надеется услышать ответ, тихо говорит: - как обычно. юнги знает, что это ложь, но не пытается выспросить что-то ещё. хитоми моет после них обоих посуду, и её руки сжимают тряпку немного крепче, чем нужно. в какой-то момент юнги начинает казаться, что она сейчас разломает голыми руками посуду, и, чтобы отвлечься от этой мысли, он поворачивается к окну. шелест дождя по крышам, под которым всё ещё изнывает медленно тонущий в сумерках токио, вперемешку со звуком воды из-под крана создаёт у юнги впечатление, будто бы он тоже идёт ко дну - гораздо быстрее, чем ему хотелось бы. через пару минут воду из-под крана заменяют чьи-то тихие всхлипы. юнги молча встаёт из-за стола. - спасибо за ужин, дорогая, - он пытается звучать как можно более расслабленно, но его голос всё равно слегка дрожит, - я пойду к себе. он выходит из кухни, так и не поднимая взгляд на хитоми, потому что боится почувствовать себя виноватым.***
они встречаются второй раз, когда юнги выходит из автобуса, на котором он каждое утро ездит в офис, и чуть не сбивает кого-то с ног. он безумно спешит, потому что как всегда проспал, а хитоми было не до того, чтобы его будить - она всё ещё ведёт себя слишком странно, не реагируя даже на тэхена, но юнги так ни о чем её и не спросил. он пообещал себе, что сделает это вечером, после работы, хотя в глубине души он прекрасно знает, что не начнёт с ней разговор по душам ни сегодня, ни завтра, ни через неделю, ни когда-либо ещё. хитоми не доверяет юнги, юнги не доверяет хитоми, но они оба тщательно это скрывают - главное правило их игры в благополучную семью. - тебя вперёд смотреть не учили? - сквозь зубы выплевывает он, несмотря на то, что сам был виноват, и, опустив глаза на наручные часы, начинает злиться ещё больше. - чёрт, я опять опаздываю! - не думал, что "никто" может тебе помешать. разве ты не должен был просто пройти сквозь меня? юнги вздрагивает, услышав знакомый голос, и инстинктивно отступает на шаг назад. на чужих губах играет лёгкая усмешка, которая постепенно перерастает в обычную улыбку, а затем и вовсе в смех, и юнги почему-то внезапно тоже становится дико смешно. они смеются, как идиоты, стоя прямо посреди оживленной улицы, переполненной торопящимися людьми с прозрачными зонтиками, которые то и дело толкают кого-то из них, непонятно над чем и над кем. возможно, над самими собой. юнги смеётся, потому что ему нравится, как звучит смех чонгука, и потому что ему забавно, что он вообще запомнил, как его зовут. - ты что, меня преследуешь? - спрашивает юнги, когда они немного успокаиваются, - я сдам тебя полиции. но позже. сейчас я спешу. подождешь до вечера? - конечно. обожаю полицейские участки, - доверительно сообщает чонгук, и весь их разговор звучит настолько абсурдно, что юнги начинает казаться, будто бы он спит. дождь, ранее лишь слегка накрапывавший, вдруг становится сильнее и гуще, скрывая повисшее между ними неловкое молчание. чонгук снимает с себя шарф и аккуратно обматывает его вокруг открытой шеи юнги, сразу же объясняя: - чтобы у тебя были улики. он исчезает так же внезапно, как и появляется, просто растворяясь в толпе, и юнги уже и вправду готов был бы поверить, что ему всё это приснилось, если бы не шарф. шарф оказался шерстяным, колючим, в сине-красную полоску и слишком длинным - юнги бы никогда в жизни не надел это по своей воле, но совесть не позволяет ему его снять. он всё-таки опаздывает на пятнадцать минут, и коллеги поглядывают на него неодобрительно, потому что он делает это гораздо чаще, чем положено нормальному японцу. на рабочем столе юнги стоит папка отчётов, которую он уже давно должен был разобрать и, принимаясь за неё, он искренне надеется, что никто не заметит запах одеколона чонгука, полностью пропитавший его пальцы.***
чонгук на самом деле ждёт, и юнги чувствует себя очень неловко, замечая его знакомый силуэт у двери. он дышит быстро и сбивчиво, словно только что бежал (вполне возможно, что так и есть). его челка, влажная от сырости токийского воздуха, прилипла ко лбу и мешает ему нормально видеть, поэтому он испуганно вздрагивает, когда юнги зовёт его по имени. - удивлён, что ты запомнил, как меня зовут, - слегка насмешливо говорит чонгук, но выражение его лица выглядит вполне серьёзным. - а ведь ты даже не представился в ответ. - я юнги, - бормочет юнги, и ему почему-то кажется, что чонгук это уже и так знает, - приятно познакомиться. - мне тоже. некоторое время они стоят в тишине, прерываемой лишь скрежетом колёс редких автомобилей по подмерзшим лужам и отдаленными голосами из-за двери, пока юнги, наконец, не решается снова начать разговор. он не находит ничего лучше, чем поблагодарить чонгука за шарф, который на самом деле был жутко неудобным, потому что никакие другие темы не лезут в голову, но тот тут же его останавливает: - если тебе не хочется ни о чём говорить, то не говори. зачем себя заставлять? юнги хмыкает, разворачиваясь в сторону автобусной остановки. чонгук следует за ним. - это называется взрослая жизнь, - он вздыхает и, видя удивление в глазах напротив, добавляет: - делать то, что тебе не хочется. - а зачем тогда вообще жить? юнги замедляет шаг и усмехается, искренне думая, что чонгук шутит. но чонгук не шутит. - ну, наверное, так просто принято. не так уж легко просто взять и умереть, знаешь ли. - а если было бы легко, ты бы это сделал? - не знаю, - юнги не нравится, куда зашёл этот разговор. он вообще терпеть не может все эти философские темы, потому что у него есть проблемы посерьезнее, чем размышлять, быть или не быть. быть, конечно, потому что так надо. потому что у него есть семья, которую нужно содержать. потому что никто не спрашивает тебя, хочешь ли ты жить, когда ты рождаешься. - зачем ты вообще задаёшь такие странные вопросы? - интересно, - чонгук пожимает плечами, и юнги замечает, что он снова смотрит в сторону железной дороги, как и при их первой встрече, - можешь не отвечать. я и так знаю, что ты скажешь. - и что же? - "нет". все так говорят. люди вообще очень любят врать. автобус подъезжает к ним, разбрызгивая вокруг грязную дождевую воду, которая попадает к юнги на штаны, и он с сожалением думает, что их опять придётся стирать. на джинсах чонгука тоже остаются пятна, но он не обращает на это никакого внимания. они сухо прощаются, хотя правильнее было бы сказать, что они не прощаются вообще, лишь кивая друг другу и расходясь в разные стороны, будто бы они не знакомы. чонгук делает пару шагов и останавливается, словно чего-то ждёт. юнги прекрасно понимает, чего конкретно, но отвечать не торопится. - да! - наконец, кричит он из приоткрытого окна, когда автобус уже трогается с места, пугая остальных пассажиров, и потом прибавляет чуть тише: - да, я бы согласился. он не видит, но знает, что чонгук улыбается. на нём всё ещё его шарф, и юнги кажется, что он может различить в вязаных узорах прозрачные зонтики в чужих глазах.***
- даю вам два дня, - юнги слышит эхо чьего-то резкого голоса, отражающееся от стен подъезда, ещё на первом этаже, - иначе... - хотя бы неделю! - жалобно просит другой голос, на этот раз уже женский, и юнги с ужасом узнает в нём хитоми. он знает, что должен быстрее подняться и что-нибудь ответить арендодаторам, которые никак не могут понять, что ему уже второй месяц задерживают зарплату, но вместо этого просто застывает на месте и старается даже не дышать. остаток разговора происходит уже не на таких повышенных тонах - видимо, хитоми всё-таки смогла их переубедить - поэтому он ничего не слышит. когда этажем выше раздаются тяжёлые шаги, юнги вызывает лифт. хитоми закрывает входную дверь прямо перед его носом, и он решает, что лучше немного постоять и подождать, ведь иначе она догадается, что он всё видел, и обвинит его в безответственности. впрочем, она в любом случае обвинит юнги в чём-нибудь : в том, что он мало зарабатывает, и они до сих пор снимают квартиру, вместо того, чтобы её купить, в том, что молоко в холодильнике испортилось или в том, что снова идёт дождь - ему совсем не нужно на самом деле быть виноватым, но у него все ещё остались крупицы совести. - это я! - говорит он, стуча в дверь, когда решает, что прошло уже достаточно времени. они так и не поставили дверной звонок. через пару секунд дверь открывают, и на пороге появляется хитоми в халате. - я знаю, что ты всё слышал. мог бы не стоять тут зря. - извини. - я привыкла, - хитоми пожимает плечами, отвлекаясь на громкие возгласы тэхена из другой комнаты. юнги внезапно становится противно от самого себя, и он старается побыстрее зайти в квартиру, чтобы отогнать эту мысль. - что это у тебя за шарф? - купил, - врёт он, но хитоми, кажется, ему не верит. она подозрительно склоняется к шерсти, резко втягивает воздух и тут же отстраняется, удовлетворившись тем, что от неё пахнет мужским парфюмом. юнги смешно, потому что его жена даже не знает, какие у него духи. - лучше бы потратил эти деньги на что-нибудь полезное. выглядит просто отвратно. он кивает, одной рукой расстегивая пальто, а другой крепче сжимая шарф, чтобы хитоми не забрала его и не выкинула. не то чтобы он горел желанием снова встретиться с чонгуком, но отдать ему его же шарф всё-таки придётся, потому что юнги, возможно, и не самый лучший человек на свете, но уж точно не вор. хотя, с другой стороны, что-то подсказывает ему, что чонгук в любом случае не примет его обратно. - я получаю зарплату в эту пятницу, - он снова врёт, но на этот раз хитоми этого уже не замечает, и её лицо сразу же проясняется, - не волнуйся. - ладно. люблю тебя, - она приподнимается на носочки, целуя его в висок. - и я тебя. юнги думает, что чонгук был прав : люди и вправду очень любят лгать. они с хитоми, например, научились делать это настолько хорошо, что даже уже сами начали в это верить.***
- займёшь денег? - не очень хорошее начало разговора, если честно. юнги смеётся, краем глаза рассматривая профиль чонгука, которого только что встретил возле продуктового магазина. наверное, он всё же живёт где-то поблизости, но, даже учитывая это, они встречаются слишком часто, чтобы это было просто случайностью. юнги уже ни в чём не уверен. - ну и ладно. так займёшь или нет? - а мне что за это будет? - я тебе шарф отдам. - но ведь он и так мой, - возражает чонгук, прищуриваясь, - это не подходит. да и вообще можешь оставить его себе. юнги пожимает плечами. ему лень говорить, нести пакеты, думать, где ещё можно взять деньги, переставлять ноги, пытаясь не промочить обувь в очередной луже, и даже дышать, поэтому он не утруждает себя ответом. чонгука, судя по всему, это тоже вполне устраивает. - мы с тобой так часто молчим, - наконец, нарушает тишину он, - буквально каждый раз, когда встречаемся. мы ведь даже ничего друг о друге не знаем, кроме имён. - а зачем? - юнги зевает. - ты для меня никто, я для тебя, скорее всего, тоже. тогда в чём смысл? - ну, знаешь, иногда интересно узнать что-нибудь об абсолютно незнакомом человеке. может быть, у вас даже найдётся что-то общее. юнги некоторое время молчит, пытаясь сосредоточиться на том, как сильно у него замёрзли пальцы. чонгук снимает с себя перчатки. - ты что, собираешься мне весь свой гардероб отдать? - если тебе будет холодно - да, - отвечает он, и юнги опять становится неловко. ему вообще постоянно неловко рядом с чонгуком, но вместе с этим общение с ним (если их "разговоры" в принципе можно назвать общением) его немного успокаивает. или, скорее, позволяет отвлечься. чонгук для юнги - как маленький оазис в пустыне, на котором можно передохнуть, но проблема в том, что он никогда не может быть точно уверен, что этот оазис ему не мерещится. - так ты что-нибудь о себе расскажешь? - иногда мне хочется пропустить свою остановку, когда я еду в автобусе. но я никогда этого не делаю. - ну, всё иногда бывает впервые. проведёшь меня? - что? я не- чонгук запихивает юнги внутрь подъехавшего к обочине троллейбуса и с милой улыбкой расплачивается за них двоих. - ну и куда мы едем? - откуда я знаю? - чонгук едва сдерживает улыбку, - я даже на номер не посмотрел. - я тебя ненавижу, - юнги старается звучать как можно более устрашающе, но его выдают приподнятые уголки губ, и чонгук, смотря на него, начинает смеяться. на окнах остаются влажные серо-грязные разводы от застоявшейся воды, волнами которой их окатывают с дороги. чонгук пытается угадать что-то в их сплетении, словно в облаках, и юнги после недолгого сопротивления присоединяется к нему, жестикулируя даже больше и разговаривая даже громче, чем он. пожилая женщина, сидящая напротив водителя, смотрит на них очень неодобрительно и тихо цокает, когда юнги от резкого поворота полупустого троллейбуса падает прямо чонгуку в руки.***
хитоми открывает дверь, как только юнги собирается постучать, и это однозначно не очень хороший знак. он не следил за временем, потому что чонгук бы просто выкинул его дорогие наручные часы прямо из окна троллейбуса - или, возможно, потому что с ним оказалось на самом деле интересно, но юнги в этом никогда себе не признается. - где ты был? - голос хитоми ровный и монотонный, и у юнги создаётся впечатление, будто его жену подменили на андроида. лучше бы это и вправду было так. тогда по крайней мере не пришлось бы ничего объяснять. - что, нечего сказать? - я заблудился, - юнги ляпает первое, что пришло ему в голову, и сразу же чувствует себя полным идиотом, - ну, сел не на тот автобус. номер перепутал в темноте. если подумать, то он не особо-то и врёт - скорее, просто кое-что недоговаривает. - да ну? и как же ты попал обратно, бедненький? - на лице хитоми вырисовывается презрительная усмешка, которая тут же исчезает, сменяясь привычными плотно сомкнутыми губами, но в её глазах всё ещё остаётся что-то, заставляющее юнги съеживаться. ему не по себе. проблема в том, что ему было бы гораздо легче соврать ей, что он был с какой-нибудь любовницей, чем рассказать, что было на самом деле. и, что самое главное - первая версия звучала бы гораздо правдоподобнее. а что он вообще должен ответить? "ну, знаешь, я просто сел на хрен его знает какой троллейбус с почти незнакомцем - то есть, мы, конечно, знакомы, но я вообще без понятия, что нас связывает, и мы встречались всего пару раз, но он, кажется меня понимает - и мы разговаривали, и теперь я знаю, какое его любимое аниме, а он знает, что я терпеть не могу аниме и вообще всё японское, и что я когда-то мечтал стать музыкантом, и ещё кучу других вещей, которые он вообще-то не должен знать, ведь он мне на самом деле никто, но так же все делают, правда? ничего особенного"? "у него тёплые руки." - на автобусе, - осторожно говорит юнги и быстро добавляет : - на другом автобусе, я имею в виду. ну, ты поняла. и ещё там дождь был. хитоми вздыхает и наконец-то впускает его внутрь, возможно, просто из-за того, что ей стало холодно, а не из-за того, что она на самом деле ему поверила. юнги всё ещё кажется, что он полный идиот, но он не чувствует себя за это хоть капельку виноватым. этой ночью ему снится, что они с чонгуком бегут под дождём, наступая в каждую лужу, которая только встретится им на пути, и их волосы, насквозь пропитанные водой, щекочут кожу, заставляя их чувствовать себя по-особенному живыми.***
они встречаются так часто, что это уже точно не может быть просто совпадением, но теперь юнги перестаёт казаться, что его преследуют. ему начинает казаться, что чонгуку на самом деле нравится проводить с ним время, и это гораздо, гораздо хуже. в последний раз ему было настолько легко открываться кому-то разве что в детском саду, когда можно было просто подойти к новенькому в группе и сказать, что вы лучшие друзья, даже если вы не знаете друг о друге ровным счётом ничего, потому что вы дети. юнги снова чувствует себя ребёнком. чонгуку каким-то образом удаётся заставить его делать абсолютно безрассудные вещи; чонгук сам по себе самая безрассудная вещь, с которой он когда-либо сталкивался. их отношения сложно назвать дружбой, да и то, что между ними, на самом деле сложно назвать отношениями. они просто случайно сталкиваются где-нибудь на автобусной остановке, или у супермаркета, или возле офиса юнги, или вообще на улице, практически каждый день, разговаривают или идут молча, слушая чужое дыхание, и юнги чувствует себя как-то неуютно, если этого не происходит. будто бы встречи с чонгуком за такое короткое время успели превратиться в обязательную часть его жизни, без которой ему становится не по себе (возможно, так и есть). однажды - кажется, прошло всего пару недель после того, как они познакомились - юнги спрашивает: - почему ты вообще приехал в японию? - не знаю, - чонгук пожимает плечами, - просто захотелось. мне говорили, что тут красивая природа, а я как раз собирался потренироваться в пейзажах. - и ты выучил ради этого японский? - не только ради этого - ещё и из-за аниме - но да. - никогда бы так не сделал, - юнги закатывает глаза, но в его голосе проскальзывает лёгкое восхищение. - и как тебе здесь? - ну, я не рассчитывал, что тут всё время будет идти дождь. не то чтобы мне не нравилось, конечно, но по рассказам, которые я слышал, япония была совсем другой. и ещё я познакомился с тобой, - юнги надеется, что последняя фраза была отнесена в колонку плюсов, а не минусов, и чонгук, будто бы читая его мысли, мягко добавляет: - я пока что не собираюсь уезжать. юнги отворачивается, чтобы скрыть улыбку на губах. он врёт сам себе, что ему было бы всё равно, если бы чонгук уехал, но на самом деле он уже плохо помнит, что вообще делал до того, как с ним познакомился, и был ли у него раньше хоть какой-то смысл соскребать себя с кровати в шесть утра. - пока что? - всегда может что-нибудь случится. а что, - чонгук ухмыляется, - ты бы по мне скучал? - мы знакомы две недели, я не могу по тебе скучать. - но ты скучал бы. - допустим, - юнги сдаётся, даже не пытаясь особо спорить, потому что чонгук в любом случае это знает, и тот победно улыбается. иногда юнги кажется, что чонгук вообще всё о нем знает. и общаются они на самом деле совсем не две недели, а как минимум двадцать лет - двадцать лет вот так сталкиваются на улочках и у магазинов, неоновые вывески которых смазанно отражаются в чужих глазах, и двадцать лет юнги тайно мечтает однажды проснуться в параллельной вселенной, где никогда не идёт дождь и чонгук варит ему кофе по утрам. но пыльное токийское небо всё ещё пахнет озоном.***
хитоми тихо вздыхает, чувствуя вес юнги, опустившегося на кровать рядом с ней прямо в одежде, но не говорит ему ни слова. позавчера он всё-таки принёс долгожданную зарплату, поэтому сейчас она не хочет на него срываться, и юнги чуть ли не впервые за все годы их совместной жизни начинает разговор сам: - ты не спишь? - теперь уже нет, - хитоми переворачивается на другой бок и прижимает ноги к груди. - чего хотел-то? - тебе когда-нибудь хотелось всё бросить? - а тебе что, хочется? - нет! - юнги отвечает слишком быстро и машет руками, сбрасывая с прикроватной тумбочки будильник. - но, чисто теоретически... - ну, может быть, и хотелось, когда мне было лет семнадцать. не помню. это, наверное, с возрастом проходит. они лежат в тишине, и хитоми снова переворачивается, пытаясь найти удобную позу. юнги не двигается, думая, что если сейчас начнёт шуршать одеялами, то разрушит хлипкое ощущение чего-то, отдаленно напоминающего доверие, которое обычно он чувствует только рядом с чонгуком. на мгновение он даже начинает жалеть, что у них с хитоми не бывает подобных разговоров каждый день, ведь тогда, возможно, ему и не нужен был бы никакой чонгук. или, по крайней мере, он не был бы настолько от него зависим. - значит, тебя полностью устраивает твоя жизнь? - вовсе нет. просто нет сил что-либо менять, - хитоми толкает юнги ногой, намекая, что ему нужно подвинуться, и закрывает глаза. - легче всегда знать, что будет завтра, пусть даже это завтра будет не самым лучшим, чем жить в неизвестности. - неизвестность тоже может оказаться хорошей, - возражает юнги. - но может и оказаться плохой. я не люблю рисковать. юнги вспоминает одну из своих самых первых встреч с чонгуком, когда тот удивлённо спросил у него: "а зачем тогда вообще жить?", но не говорит ничего вслух, лишь выключая свет и желая хитоми спокойной ночи. когда она переворачивается в последний раз и наконец-то засыпает, он разрешает себе немного поплакать.***
- почему ты так часто смотришь в сторону железной дороги? юнги поджимает замерзшие пальцы и прячет их в рукавах чонгуковой куртки, которую тот в очередной раз ему одолжил, потому что он никак не запомнит, что уже наступил ноябрь (или, может быть, потому что ему нравится носить вещи чонгука). ветер забирается под тонкий слой кожи, продувая все внутренности, и в лёгких остаётся грязный налет от дорожной пыли и сигаретного дыма, собранных им. юнги вспоминает, что уже очень давно не курил. - ты заметил? - чонгук немного растерян. сегодня он кажется грустнее, чем обычно, или, возможно, юнги просто снова всё себе придумывает. - она... напоминает мне о свободе. о путешествиях и всём таком. о том, что я люблю. "о том, что я в любой момент могу отсюда уехать", - усмехается сам себе юнги, догадываясь, о чём чонгук решил умолчать. - тебе этого не хватает? мы можем сходить туда когда-нибудь, если захочешь. - можно и так сказать. это неважно. лучше расскажи, как прошёл твой день. чонгук всегда переводит тему, если речь заходит о нём, и юнги уже успел к этому привыкнуть. иногда, конечно, ему становится совсем по-детски обидно, что чонгук не доверяет ему так же, как он доверяет чонгуку, но он не произносит этого вслух, боясь показаться слишком навязчивым. - расскажи, как прошёл твой. и вообще о себе. я ведь толком ничего о тебе не знаю. - иногда мне хочется пропустить свою остановку, когда я еду в автобусе, и я это делаю, потому что мне всё равно никуда не нужно. и иногда мне очень хочется, чтобы мне куда-то было нужно. - я могу показать, где остановка возле моего дома. это подходит? - вполне, - чонгук тихо смеётся, запрокидывая голову назад, и юнги хочется закупорить его смех в маленькую баночку, чтобы лечиться им вместо таблеток и горько-сладких сиропов. он забывает, о чем вообще шла речь, и это абсолютно не важно, потому что им на самом деле всё равно, о чем конкретно говорить, когда они рядом. юнги чувствует себя уютно, даже если они просто молчат. - тогда поехали. на этот раз уже юнги платит за них двоих, и чонгук продолжает немного посмеиваться, утыкаясь носом ему в затылок, когда они держатся за поручни. волосы юнги отдаленно пахнут чем-то цитрусовым, и это напоминает чонгуку о том, что скоро зима, а, значит, в токио больше не будет идти дождь. возможно, он остался здесь слишком надолго. возможно, ему хочется остаться ещё на чуть-чуть. возможно, ему интересно, хочет ли юнги, чтобы он остался. чонгук ничего не спрашивает, потому что знает, что даже если юнги тысячу раз подумает "да", даже если всеми своими действиями он будет показывать, что это правда, в итоге он всё равно ответит "нет". чонгук ничего не спрашивает, кроме короткого: - юнги, ты когда-нибудь влюблялся? юнги делает вид, что его не расслышал.***
будильник не звенит, но юнги всё равно просыпается, даже раньше, чем было нужно. за окном едва начинает светлеть, и редкие лучи, пробивающиеся сквозь занавески, оставляют тонкие розоватые полосы на лице хитоми, которая всё ещё лежит в кровати, свернувшись в клубок и обхватив колени руками. юнги почти никогда не встаёт раньше неё, и ему немного странно видеть её такой беззащитной и будто бы испуганной. он укрывает одеялом её голые плечи, поднимается с постели, стараясь не шуметь, чтобы её не разбудить, и идёт на кухню. проходя мимо комнаты тэхена - хитоми решила, что он наконец-то должен учиться спать отдельно от них - юнги осторожно приоткрывает дверь и заглядывает внутрь, убеждаясь, что он тоже ещё в постели. так ему спокойнее. юнги никогда не смог бы назвать себя примерным отцом, но он правда старается заботиться о тэхене. возможно, он и не уделяет ему столько времени, сколько нужно, но ему всё ещё чёртовы двадцать пять, и он хочет чувствовать, что ему двадцать пять, а не сорок. юнги хочет просто жить, ничем не обременяясь, пусть даже это и очень эгоистично. ему не хватило молодости (если у него вообще была эта самая молодость), и теперь он отчаянно пытается это наверстать, желая одновременно быть ответственным и немного сумасшедшим. последнее получается у него гораздо лучше. юнги заваривает кофе и думает о том, что было бы, если бы он встретил чонгука немного раньше. может быть, он жил бы сейчас в корее, научился заново играть на фортепиано и каждое утро видел улыбку чонгука рядом с собой. может быть, он сам бы каждое утро улыбался. а, может, ничего этого не было бы. может, юнги слишком много мечтает, и на самом деле он остался бы совсем один, не зная, что дальше делать со своей жизнью. может, юнги вообще нужно прекратить обо всём этом думать вместо того, чтобы решать реальные проблемы. может, юнги нужно наконец-то повзрослеть. юнги выливает холодный кофе в раковину и надевает первые попавшиеся джинсы, игнорируя рабочий дресс-код. он хочет позвонить чонгуку, чтобы просто услышать его голос, но вспоминает, что тот так и не дал ему свой номер телефона. если было бы можно, юнги бы распахнул настежь все окна и позвал его по имени, и, пусть это и глупо, он знает, что чонгук бы обязательно пришёл. ступени скрипят и противно чвакают под ботинками юнги, не успевшими высохнуть после очередного дождя, когда он спускается вниз, и он представляет, что это лужи, по которым они с чонгуком бегут, держась за руки. возможно, они так уже когда-то делали. или нет. это неважно, потому что даже если они чего-то ещё не делали, то всегда могут сделать это позже. чонгук научил юнги никогда не спешить. может, он хреновый муж и хреновый отец. может, юнги вообще хреновый человек, но ему кажется, что чонгук делает его чуточку лучше. когда он подходит к остановке, до его автобуса остаётся ещё пятнадцать минут, но чонгук уже ждёт его, грея руки отвратным длинным шарфом, который юнги всё-таки вернул ему обратно, и даже в нем выглядит слишком хорошо для шести утра. - доброе, юнг- юнги не даёт ему закончить, приподнимаясь на носочки и прижимаясь губами к его губам. они стоят так некоторое время, чувствуя дыхание друг друга на своих щеках, не углубляя поцелуй, но и не отстраняясь, и чонгук будто бы позволяет юнги передумать и отмотать назад. - почему ты никак не реагируешь? - шёпотом спрашивает кто-то из них, и юнги не понимает, кто конкретно, потому что их голоса смешались вместе, превращаясь в неразделимое целое. они смеются, надеясь, что их никто не заметит. - пытаюсь определить, пьяный ты или нет. - я не пью. - я тоже. чонгук проводит тыльной стороной ладони по щеке юнги, словно стирая слёзы, и юнги пытается вспомнить, плакал он на самом деле или нет. когда они наконец-то целуются, возле остановки тормозит автобус, и маленький ребёнок на заднем сидении с интересом смотрит на них в окно. юнги улыбается в поцелуй, забывая о том, что это и его автобус тоже, потому что это не важно. чонгук улыбается ему в ответ, позволяя зарываться пальцами в свои волосы, и юнги почему-то уверен, что если бы от токио можно было оторвать маленький кусочек и попробовать, то на вкус он был бы точно такой же, как его сухие и обветренные губы, пахнущие сигаретами.***
- ты сегодня какой-то сам не свой. что-то на работе случилось? - хитоми садится за стол, вытирая руки кухонным полотенцем, и начинает с аппетитом есть. наверное, у неё хорошее настроение, раз она решила поинтересоваться жизнью юнги. обычно она этого не делает, потому что у неё и своих проблем хватает. юнги не сразу понимает, что она спросила, и немного с опозданием качает головой, пытаясь вспомнить, в какой момент всё пошло не так. может, когда чонгук впервые заставил его сесть на абсолютно незнакомый троллейбус и просто ехать, не зная, что его ждёт, или когда тот одолжил юнги свой ужасный шарф, или когда они смеялись, насквозь промокшие под дождём, или когда-нибудь ещё в те унылые понедельники, вторники и среды, теряющиеся среди таких же унылых четвергов и пятниц, которые становились немного светлее и теплее из-за чонгука. может, когда они впервые встретились, и юнги поддержал разговор вместо того, чтобы уйти, как сделал бы на его месте любой взрослый и ответственный человек. сейчас уже не имеет никакого значения, когда конкретно это случилось, потому что это всё-таки случилось, и юнги не знает, что ему делать дальше (не то чтобы он раньше это знал). - я в порядке, - наконец, тихо произносит юнги, и его голос звучит так, будто он сейчас расплачется. он в полном порядке, не считая того, что ему хочется незамедлительно умереть. - ну, ладно, - хитоми пожимает плечами и ничего больше не спрашивает. юнги благодарен ей за то, что она не пытается что-то у него выпытать, но одновременно с этим он чувствует себя немного одиноко, потому что не может банально выговорится даже своей жене. - если бы ты сделала что-то, что тебе нельзя было делать ни при каких обстоятельствах, как бы ты поступила? - начинает он издалека. хитоми пожимает плечами снова, удивляясь такой резкой смене темы. - просто сделала бы вид, что ничего не случилось. - даже если тебе очень хотелось это сделать? - "нельзя" важнее, чем "хочется". некоторое время они едят молча, слушая монотонный стук палочек о тарелки, и юнги надеется, что хитоми спишет выступившие на его глазах слёзы на то, что лапша слишком горячая. кажется, за окном снова начинается дождь. юнги всё равно. он хочет вернуть время назад, но понимает, что ничего бы не поменял. значит, отмотать можно только вперёд. юнги пытается представить свою жизнь без мимолетных встреч с чонгуком и разговоров с ним, без его голоса и приподнятых уголков губ, без его ужасных философских мыслей, которые никогда не бывают к месту, без поездок куда угодно, лишь бы быть рядом, без прозрачных зонтиков и неоновых вывесок на дне его глаз, и внезапно понимает, что не будет скучать. он не будет скучать, потому что просто не сможет без этого жить. чонгук единственный, кому юнги вообще доверяет, и ему приходится постоянно напоминать себе, что они знакомы всего полтора месяца, а не десятки лет, как ему кажется, но это почему-то никак не влияет на то, что он к нему чувствует. он продолжает вязнуть в чонгуке, словно в зыбучих песках, прекрасно понимая, что должен всё это прекратить, и ненавидит себя за то, что не может этого сделать. - ты не в порядке, - будто бы подытоживает его мысли хитоми. - я не в порядке, - соглашается юнги. он хочет сходить с чонгуком к железной дороге, чтобы понять, достоин ли он того, чтобы чонгук жертвовал ради него тем, что любит, хотя уже заранее знает ответ.***
они лежат на рельсах, слегка влажных от дождя, и туман вокруг них начинает сгущаться, собираясь в большие серые комки, которые заслоняют далекие верхушки небоскребов. чонгук зарисовывает карандашом притушеванные очертания токио, и юнги лениво следит за плавными движениями его рук над бумагой. токио отряхивает с себя воду, словно только что искупавшийся щенок. - ты скучаешь по дому? - юнги кладет голову чонгуку на колени и закрывает глаза. он имеет в виду: "скучаешь ли ты по прежней жизни", но не произносит этого вслух, потому что ему слишком страшно услышать "да". - иногда. не то чтобы было много по чему скучать. - я бы скучал на твоём месте, наверное, - юнги пытается вспомнить хоть что-то из раннего детства, проведённого в корее, но у него ничего не получается. - там красиво? чонгук кивает, не поворачиваясь в его сторону, и юнги не уверен, было ли это ответом на его вопрос или он просто согласился с какими-то своими мыслями. между ними снова повисает тишина, мягкая и обволакивающая, словно одеяло, из-под которого не хочется вылазить утром, и юнги ненавидит мысль о том, что ему всё же придётся уйти. - ты напоминаешь мне о доме. - почему? - представь себе поезд, который едет по бесконечной железной дороге, - медленно начинает чонгук, отвлекаясь от рисунка и поднимая взгляд на юнги, - то есть, она, конечно, не бесконечная - у всего есть конец - но тебе, когда ты едешь, кажется, что она именно такая, потому что ты понятия не имеешь, где твоя остановка и как скоро тебе придётся сойти. в полуприкрытых желтовато-грязными занавесками окнах пролетают мимо только-только начинающие цвести деревья, царапая своими тонкими ветками стекло, и ты почти что можешь потрогать их, но каждый раз тебя что-то останавливает. издали, наверное, из другого вагона, а, может, вообще откуда-то снаружи, слышится свист. тебе очень хочется выйти, но ты не знаешь, есть ли тут вообще дверь. ты засыпаешь и просыпаешься, видя всё ту же однообразную картину, и в какой-то момент, когда тебе окончательно надоедает рассматривать её, когда воздух нагревается сильнее, просачиваясь в вагон чем-то терпким и липнущим к пальцам, а свист наконец-то прекращается, кто-то заходит в поезд. его шаги незнакомые и из-за этого немного пугающие, потому что неизвестность всегда пугает, но в то же время их звук тебя успокаивает. ты всё ещё не знаешь, кто ты такой, почему ты здесь и как долго тебе нужно ехать, чтобы добраться до цели - ты даже не знаешь, какая эта цель - но ты знаешь, что теперь ты не один. наверное, именно так ощущается дом. юнги думает, что именно так ощущается влюбленность. юнги думает, что, возможно, именно так ощущается чонгук: тёплые рельсы, терпкий воздух, бесконечная дорога и апрель - всегда апрель, даже если сейчас на самом деле ноябрь. юнги думает, что именно так ощущается жизнь. юнги думает, что в токио так не бывает (или, может быть, дело совсем не в токио).***
зима незаметно подкрадывается всё ближе, дыша юнги в спину и напоминая о том, что совсем скоро дожди, которые, казалось бы, никогда не прекращаются, заменит мокрый снег. хитоми уже даже достала из шкафа его старые сапоги с протертой подошвой и теплую куртку, и теперь он не может воровать вещи у чонгука, оправдываясь тем, что он понятия не имеет, где лежат его собственные. юнги не любит зиму. зима - это всегда конец, подведение итогов, и юнги боится, что в этот раз с ней закончится не только год. - я думаю, нам не стоит праздновать рождество, - говорит хитоми за завтраком, когда юнги наконец-то заставляет себя провести выходные с семьёй, а не с чонгуком. - это дополнительные затраты. - тэхен будет расстроен. - как будто бы тебе не всё равно. юнги не всё равно, но он ничего не отвечает. он знает, что сам виноват в том, как к нему относится хитоми, потому что никогда не пытался даже сделать вид, что он хоть как-то ей сопереживает. она успевает работать, делать всё по дому - пусть даже этого и не очень много в их тесной квартирке - и заботиться о тэхене, а юнги даже ни разу не сказал ей банального "спасибо". он хотел бы сделать это сейчас, но, наверное, уже слишком поздно. хитоми подумает, что он просто издевается над ней. - ладно. не будем праздновать рождество. договорились. возможно, юнги расстроен даже больше, чем будет расстроен тэхен. пусть это и мелочь, но ему кажется, что именно из таких мелочей состоят упущенные возможности и вообще вся жизнь, которую он, наверное, тоже упустил. (это не имеет никакого значения, потому что "нельзя" всё ещё важнее, чем "хочется", и юнги помнит это правило слишком хорошо, чтобы от него отступиться).***
- давай сбежим, - однажды говорит чонгук, и юнги испуганно вздрагивает. он ожидал, что чонгук когда-нибудь это скажет, потому что токио не тот город, в котором хочется оставаться надолго, но не знал, что это произойдёт так скоро. - что ты имеешь в виду? - у меня есть два билета на самолёт в сеул. а там всего пару часов на поезде или чуть больше на каком-нибудь дряхлом автобусе - и пусан. в пусане есть море. да, знаю, здесь оно тоже есть, - быстро добавляет чонгук, прерывая возражения юнги на полуслове, - но... там оно лучше. потому что я его люблю. юнги, давай сбежим? юнги представляет, как чонгук заново учит его корейскому, который он уже практически забыл за годы, проведенные здесь, в японии, и смеётся, привычно запрокидывая голову назад, когда он произносит что-то с ужасным акцентом. юнги представляет, как они целуются в полупустых электричках, и никто не обращает на них внимания, потому что всем всё равно. юнги представляет, как он покупает старенькое потрепанное фортепиано и играет на нём по вечерам, а чонгук зарисовывает его силуэт, согнувшийся над клавишами. юнги представляет, как они выращивают кактусы на подоконнике, украшенном их совместными фотографиями в рамочках: вот он толкает ничего не подозревающего чонгука в море и тот обиженно брызгает ему в лицо соленой водой, вот персиковая полоска заката и где-то вдали - их губы на губах друг друга, вот чонгук на фоне какой-то картины в классическом музее, и юнги кажется, что он там главное произведение искусства. юнги представляет, как он рвёт все эти фотографии, когда они расходятся. юнги представляет, как он остаётся совсем один в незнакомом городе и незнакомой стране и не понимает, что ему делать дальше. юнги представляет, как тэхен спрашивает хитоми, где папа, и она говорит ему, что он стал космонавтом. юнги безумно хочется ответить "да". юнги отвечает: - нет. улыбка на лице чонгука медленно растворяется, и он растерянно переводит взгляд на юнги, пытаясь отыскать что-то в его чертах, что показывало бы, что он просто пошутил, что он сейчас рассмеется, похлопает его по спине и обязательно согласится. иначе просто не может быть, правда ведь? - нет? - шёпотом переспрашивает чонгук. у него пересохло в горле, и всё, что он хотел сказать, застряет где-то в глотке. наверное, это не так уж и важно. - нет. - я думал, что мы что-то друг к другу чувствуем. у юнги колет что-то внутри, и ему приходится прикусить губу, чтобы не расплакаться. чонгук как всегда ничерта не понимает. он не может просто взять и сбежать, бросив всё, что у него раньше было, всё, ради чего он когда-то оставил свою мечту и забыл про свои желания, даже не потому, что ему жаль, а потому, что ему слишком страшно. юнги боится, что всё повторится снова. что он опять будет чужим, куда бы он ни пошёл, и что в свои двадцать пять он будет чувствовать себя так, будто бы уже поздно что-то менять. может, и на самом деле поздно. юнги не знает. - не всё так просто, чонгук- - я люблю тебя. если бы дед мороз всё-таки существовал, то юнги загадал бы ему, чтобы чонгук никогда в жизни не приезжал в японию. чтобы они никогда не встретились, а если и встретились бы, то просто прошли мимо, не обратив друг на друга внимания. чтобы в тот злосчастный день не шёл дождь и чтобы он не шёл во все другие дни, когда они были рядом. юнги загадал бы, чтобы его задавила машина, или ему упал на голову кирпич, или он случайно выпал из окна, или он утонул в своей собственной ванне - что угодно, лишь бы никогда не знать, насколько умоляюще звучит чонгуковское "я люблю тебя". юнги думает, что он тоже, тысячу, десятки, даже сотни тысяч раз, но вместо этого говорит просто: - пожалуйста, не уходи. (они оба знают, что он уйдёт). чонгук наклоняется к юнги, бережно заправляет выбившуюся прядь волос ему за ухо и смазанно целует куда-то в уголок губ, горько и нелепо, будто бы они расходятся всего на вечер и снова встретятся завтра утром на автобусной остановке, а не прощаются навсегда. юнги сглатывает комок в горле и зажмуривает глаза. - вот, держи. на случай, если вдруг передумаешь, - чонгук кладет ему в ладонь один из билетов и крепко сжимает его пальцы, прекрасно понимая, что тот не передумает. - и чтобы у тебя осталось хоть что-то... от меня. он уходит, и юнги смотрит ему вслед, не отводя взгляд даже тогда, когда он окончательно теряется среди толпы, будто бы надеясь впечатать его силуэт навечно на свою сетчатку. он комкает билет в руке, не пытаясь хоть что-то в нём прочитать, потому что буквы всё равно расплываются перед глазами, и бросает его на дорогу, но все машины словно специально объезжают его. с неба начинает моросить, и билет, размокая под мелкими каплями, наконец-то тонет в луже, в которой отражаются неоновые вывески и прозрачные зонтики. юнги кажется, что в токио всегда дождь.