The Stupid, the Proud

       В моей голове миллион мыслей, они сталкиваются, переплетаются и рождают этим некий аппокалипсис. Мы сидим в парке, на голой земле, и молчим. Мне холодно, ветер забирается под футболку и я невольно вздрагиваю. Сигарета дотлевает в руке, и обжигает пальцы. Наблюдаю за этим совершенно не меняясь в лице, мне искренне наплевать, но в твоем взгляде мелькает осуждение, и я выбрасываю окурок. Будь по твоему.       Не долго думая ложусь прямо на землю, уклыдывая голову на твои колени. Ломаю любые рамки приличия и личного пространства, но ты молчишь. Ты, черт возьми, молчишь и не одна эмоция не проскальзывает на твоем лице. Ненавижу. В этом безликом, прожженном болью и жестокостью городе, я могу принять все, кроме двух вещей - безразличия и лживости. Господи, как ты можешь вмещать в себе их одновременно?       -- Помнишь, как мы бывали здесь в детстве? -- знаю, что это запрещенный прием. Тем более затронуть это так - между делом, без предисловий и бутылки вина. Но ты сам виноват.       -- Помню, -- говоришь непривычно неуверенно и тихо, не смотришь на меня, и я прекращаю смотреть на тебя. Перед глазами - россыпь звезд. О да, звезды лучше, чем твои лживые, с миллионами мертвых планет, глаза.       -- Мы дрались и разбивали колени, а наши матери обклеивали нас пластырями, давали клубничный зефир и говорили так больше не делать. Но мы делали, и снова были утешения, зефир и пластыри. Помнишь, Шун? -- говорю тихо, будто какую-то тайну, но знаю что ты все слышишь.       Слышишь и помнишь. Всю твою жизнь, вплоть до того момента, когда твое тело станет кормушкой для червей, ты будешь помнить. Всё что связанно с матерью, всё, что связано со мной, всё, что было и никогда не повторится. Осколки прошлого будут впиваться в твою душу, заставляя её кровить, но ты будешь беречь их как зеницу ока. Это твои слабости, те редкие вещи, что тебе дороги.       Я резко сажусь и смотрю тебе прямо в глаза. Ты пытаешься сделать вид, что я не задел за живое, но у тебя не получается. В твоих глаз мелькает что-то слишком живое. Когда-то это было нормально - быть живым, но мертвым легче выживать. Посмотрим правде в глаза,ты существуешь, выживаешь, чего-то ждёшь. Но не живёшь. Так проще, но если не сделать в шаг сторону, можно сгнить. В твоих легких и сердце будут кипишиться черви, но, может ты этого заслужил. Лжец.       Но сейчас я позволю себе закрыть глаза на твою никчемность, на то, что тебе осталось не так много до гниения. Приближаюсь, и касаюсь твоих губ своими. Ты не сопротивляешься, даже отвечаешь, пусть неумело, пусть отчаянно. Но, сейчас,ты хотябы не лжёшь.Губы с привкусом чего-то кислого , холодные пальцы, сжимащие мои. Недолго, совсем чуть-чуть. Секунда на то, чтобы увидеть мертвые планеты твоих глаз, и снова устремить взгляд на звезды.       Посмотрим правде в глаза, этот мир - двинутая система переплетений. Такая же безумная, как и мир внутри меня. Я не скажу, что люблю тебя. Не сегодня, не завтра, не через год. Знаешь, привычка свободы лишь вредит со временем.       Сегодня я целую тебя, ищу что-то в твоих мертвых глазах, заставляю говорить. Ты веришь, что единственный, что нужен мне ровно столько же, сколько я нужен тебе. Я не лгу, просто молчу, позволяю тебе хотябы пару часов чувствовать, что такое - жизнь.       Завтра я целую Джо - милый мальчик, наивный такой, ласковый, как котёнок. С ним проще. Он тянется за любой капелькой ласки, много говорит и часто смеется. Губы у него всегда сладкие, и чуть припухлые. Джо не сгниёт, он чем-то похож на меня - делает совершенно неправильные вещи, но живёт.       Но это лишь завтра. А сегодня я здесь. Сегодня твои пальцы под моей футболкой. Сегодня я не скажу, что так и останусь твоей слабостью.

Я ведь всего лишь посыльный, не стреляйте в меня.