Рей Сандерсон привет если ты это читаешь то скорей всего уже видел что творится в Твиттере Рей Сандерсон похоже, уже все про нас знают Рей Сандерсон что предпримешь?
Она отправляет третье сообщение, жуя губу и не сводя глаз с экрана, ожидая, когда появятся обычные три точечки, которые сигнализируют, что Бен набирает ответ. Однако секунды растягиваются на минуты, и ничего не происходит. Вот уже и Роуз выходит из ванной, обёрнутая полотенцем и с полотенцем же на голове. — Что он сказал? — спрашивает она, приступая к утреннему ритуалу ухода за кожей. — Пока ничего, — отвечает Рей, кривя губы. — Я уже не знаю, что и думать. — Не-е-ет! Хватит! Может быть миллион причин, почему он не ответил, а тебе надо войти в игровой режим, — говорит Роуз, втирая увлажняющий крем в щёки и над переносицей. — Знаю! — восклицает Рей, с внутренним усилием блокируя экран смартфона и отодвигая тот в сторонку. — И вообще, я ж поклялась себе, что не дам ему меня отвлечь. Вот и не дам! Воскресенье — главный день турнира, и у оставшихся команд намечено по второй игре после обеда, если, конечно, утром они выиграют свою первую. Сопротивленцы сначала встретятся с лондонской Империей, и, если («когда», поправляет себя Рей) одолеют их, то следом сойдутся в схватке с Дугой Кесселя или же (к вящему неудовольствию Рей) с Лордами Ситхов. Даже мысль о последних приводит Рей в негодование, и, учитывая утренний кошмар в Твиттере, она заклинает всех богов, чтобы Дуга Кесселя вздрючила Лордов Ситхов и ей вообще не пришлось с ними пересекаться. — Всё будет прекрасно, — произносит она, не зная, кого пытается в этом убедить — Роуз или всё же саму себя. — Так держать, — откликается подруга. — И помни: неважно, что говорят в Интернете; ты — это не только твои отношения с каким-то там парнем. Сегодня мы всем наваляем и заткнём рты тем, кто забывает, что мы на это способны. Рей яростно кивает, глядя на Роуз в зеркало, и поднимается на ноги, чтобы подготовиться и быть сегодня во всеоружии.***
— Как вы сюда проникли? — спрашивает Бен, садясь прямо, лицом к менеджеру. Сноук откидывается на синие плюшевые диванные подушки на кушетке и издаёт резкое «ха». — Умоляю, — говорит он, — все брони на моё имя. Он скользит пальцами в нагрудный карман своего сизого костюма, вынимает оттуда ключ-карту от комнаты и лениво машет ею из стороны в сторону у Бена перед лицом. — Попросил на ресепшене, мне были счастливы помочь, — поясняет он, словно Бен настолько туп, что не может сам сложить два и два. Но вот вальяжное высокомерие, которое так и прёт из Сноука, трансформируется в холодную злобу. — Теперь соизволишь встать? Или предпочитаешь вести этот разговор из постели, как дитятя, которого повадился из себя изображать? Миг желание бросить вызов человеку, который говорит с ним свысока — который всегда говорит с ним свысока, — борется со стыдом, оттого что его назвали ребёнком, и с порывом доказать: он не такой. В итоге побеждает не одно из этих желаний, но отрезвляющее осознание, что Сноук может быть здесь лишь из-за одного. Сколько ни злись, это никак не поможет ему выбраться из передряги. Он встаёт, радуясь, что вчера вечером слишком устал для разборок с местной системой кондиционирования и поэтому упал в постель полностью одетым, дабы не околеть в своём стылом номере. И, даже если б Сноук не сидел посередине диванчика, Бен бы вряд ли решил к нему присоединиться. Взамен он останавливает выбор на небольшом коричневом кресле; оно стоит напротив кушетки, на которой расположился Сноук, между ними — кованый кофейный столик. Нестандартное креслице маловато, колени задираются слишком высоко, и Бену неудобно. Он ощущает себя ещё крупнее и нескладней, чем обычно. — Итак, — заговаривает наконец Сноук голосом ровным и спокойным, прямо как его бесстрастное лицо. — Вот до чего дошло. А до чего дошло? Бену хочется спросить, но он не открывает рта. — Знаешь, — продолжает Сноук, — сложно сказать, что хуже: тот факт, что ты — мой надёжнейший, мой преданнейший игрок — нарушил условия контракта из-за какой-то девчонки, поманившей тебя пальчиком, или же то, что ты — подумать только! — посчитал, что я куплюсь на твою байку и не проверю всё самолично. Бен внутренне призывает себя к спокойствию, но его руки так и стискивают подлокотники. — Всё из-за слухов о РейОфЛайт в Твиттере? — спрашивает он сквозь зубы. Сноук запрокидывает голову и разражается смехом. Колючий звук, лишённый всякой весёлости, наполняет пространство, действуя на и так уже измотанные нервы. — Не только из-за них, и тебе это прекрасно известно. Но, если предпочитаешь прикидываться дурачком, я, пожалуй, тебе подыграю. Я знаю, что ты пропустил СтарФолл лишь по одной причине: встретиться с Рей исключительно потому, что ты этого хотел. Когда же тебя поймали, ты солгал мне, чтобы выгородить свой бесценный зад. Губы Сноука кривятся от отвращения. Холодный пот прошибает Бена, начинает капельками стекать по шее. — Я знаю тебя почти десять лет, Соло, и ты даже близко не так умён, как о себе мнишь. Ты не замышляешь и не продумываешь. Ты просто нападаешь, — произносит Сноук глумливо. — Хотя, не спорю, команда на твои действия, может, и купилась — по крайней мере, сначала. Но, право же, мне стыдно за тебя, раз ты решил, что эта чепуха сработает на мне. — Если были так уверены, что я вру, почему тогда разрешили остаться в команде? — выдавливает из себя Бен, наконец выйдя из оцепенения, в котором находился с той самой минуты, как сел. Уголки рта у Сноука ползут вверх в жестоком подобии улыбки. — Вернёмся к этому чуть позже, а сперва давай-ка поподробнее о твоих проделках, — говорит он. — Ты солгал не только о своих действиях в Лос-Анджелесе, но и когда пообещал, что прекратишь общаться с Рей. Во рту у Бена пересыхает. Пару раз он сглатывает, но от этого лишь язык к нёбу прилипает. — Даже если всё так, откуда вам это известно? — умудряется выдохнуть Бен сквозь стиснутые зубы, которые вдруг кажутся ему слишком огромными. — Когда демонстрируешь людям, что тебе плевать, как на них скажутся твои поступки, им уже не особо интересно хранить твои тайны, — произносит Сноук, пристально глядя на Бена. — Особенно если тайны эти ставят под угрозу их цели. И внезапно действо, свидетелем которого он стал две ночи назад, — приватный ужин Хакса и Эйи со Сноуком, — обретает смысл. Теперь, когда он всё понял, Бен проклинает себя за такую недогадливость. Оба они с самого начала что-то подозревали, и Бену известно, что и один, и другая не раздумывая сдали бы его, если бы это сулило им выгоду. Но подобный разговор со Сноуком во время Чемпионата мог подвести под удар всю команду. Если Сноук уволит Бена сейчас, Первый Орден будет вынужден покинуть турнир. «Так чего ради они ждали…» И тут до него доходит: телефон. Он был заблокирован, нетронут, когда Хакс вернул его, сходя с трапа, но… на экране могли быть видны уведомления… Он был так занят сообщениями и ощущал такое облегчение от того, что его телефон снова с ним, что даже не заметил, что по стечению обстоятельств Хакс мог обо всём узнать. — Вот предатель ёбаный, — бормочет Бен. — Как будто у тебя есть право возмущаться, — произносит Сноук так злобно, что Бен вздрагивает. — Твои партнёры по команде пришли ко мне, потому что волновались, что ты потерял концентрацию. Им надоело, что ты ставишь какую-то девку выше благополучия команды. И, так уж вышло, я с ними согласен. И всё это подводит к ещё одной моей мысли: ты предал команду, потерял доверие их — и моё — в разгар главного турнира года. — Сноук подаётся вперёд над кофейным столиком, и в его глазах полыхает гнев. — И всё это ради чего? Ради секса? Ради любви? — Заткнитесь нахер, — огрызается Бен, вскакивая на ноги и едва не опрокидывая убогое креслице. Он нависает над Сноуком, его руки по бокам сжаты в побелевшие кулаки. Ярость вырывается из него почти с физически ощутимой силой. Такое чувство, что он годами жил во сне и теперь только очнулся. Он будто всплыл с самого дна глубокого бассейна, и вода, что закладывала уши, наконец вытекла. Вчера, когда они с Рей спорили по поводу Сноука, Бен сказал, что оставить его будет означать оставить и СтарКиллер вообще, оставить профессиональный гейминг. Уйти — значит распрощаться со всей его жизнью. И тогда он был вполне искренен, сказав, что этот выбор он сделать попросту не готов. Бен любит Рей, она нужна ему, как воздух в лёгких, но он и сам понимает, что всё происходит стремительно. Он на сто процентов уверен, что Рей его половинка, что он будет любить её до конца своих дней. Однако… чувствует ли она то же, он не знает. То, что происходит с ними, существует лишь какие-то месяцы, и они с ней до сих пор даже не определились, как это называть. Неважно, сколь сильно его чувство к ней — в глубине души он по-прежнему противится мысли уйти, пустить насмарку полтора десятка лет упорного труда по созданию жизни, о которой всегда мечтал, ради чего-то настолько нового и непрочного, что способен сдуть особенно резкий порыв ветра. Но вот он сидит здесь в этом неудобном креслице, слушает этого человека, оскорбляющего его, оскорбляющего Рей, и думает лишь об одном: а что это, собственно, за жизнь? Когда Бен был ещё юн, Сноук выменял за эти мечты его свободу, преданность и душу. Но то, что Бен получил, несопоставимо с радостью обнимать Рей. Его мир пуст. Мечты — кучка пепла. И даже если бы его любовь к Рей не играла здесь никакой роли, Бен знает, что всё равно чувствовал бы то же самое. «Это конец». — Слушай сюда, ты, сморщенный кусок дерьма, — рычит Бен, подаваясь вперёд так, чтобы говорить прямо в исказившееся лицо Сноука. — В твои игры я больше не играю. Затем он отстраняется и выпрямляется во весь рост. — Я врал, потому что ты, повёрнутый на контроле псих, считаешь, что игроки не люди, а какие-то ебучие роботы, — говорит он. — Похуй, что я больше не смогу профессионально играть; избавление от твоего вонючего контракта стоит того. Всё, нахуй, я увольняюсь. Бен ожидал, что станет страшно, что он пожалеет о сказанном, как только слова сорвутся с языка, однако ему, наоборот, так легко, как не было уже очень много лет. «Я свободен», — думает он с ликованием. Сноук же, в свою очередь, мгновение смотрит на Бена в упор, а затем не торопясь поднимает ладони и единожды громко хлопает. А затем ещё раз, ещё. — Ну и представленьице, — произносит он спокойно, затем опускает глаза и начинает вычищать воображаемую грязь из-под ногтя. — Выговорился. Полегчало? — Ты ебанулся? Я не шучу, — рявкает Бен, и всё же нутро начинает скручивать из-за смутной тревоги. — Я ведь так и не сказал тебе, почему позволил остаться в команде, хотя и знал, что ты стал ненадёжен и нечестен, не правда ли? — спрашивает Сноук вкрадчиво и вновь поднимает глаза на Бена. — Я увольняюсь. Какая теперь, нахер, разница? — произносит Бен, а тревога всё растёт и растёт, и вот её щупальца дотягиваются до сердца. — Сядь на место — тогда узнаешь, какая, — говорит Сноук, указывая Бену на отвергнутое им кресло. Бен остаётся стоять, но неуверенность уже захлестнула его, вытравила запал. — Это был приказ, а не просьба, — произносит Сноук; вся прежняя мягкость испарилась из его тона, её место заняла глухая ледяная злоба. — Сядь. Или поплатишься. Бен оцепенело опускается обратно в кресло. Сноук одаривает его скупой улыбкой, начисто лишённой теплоты. — В тот самый момент, как узнал, что ты бился с Рей в своём стриме, я понял: ты начал ускользать из-под моего контроля, — говорит он. — Я знал наверняка, что однажды — притом скоро — ты по глупости решишь, что слушаться меня необязательно, или даже надумаешь расторгнуть контракт. Так что я начал готовиться. На плечи Бена грузным плащом ложится ужас. — Видишь ли, Соло, я приверженец принципа кнута и пряника, — продолжает Сноук. — Пряник: я даю всё, что тебе нужно, чтобы стать непобедимым чемпионом в любой игре, что тебя заинтересует. Кнут: когда ты тратишь мои ресурсы, но не приносишь пользы, я урезаю зарплату или усиливаю требования к стримингу. Сноук вновь тянется к нагрудному карману, на этот раз за телефоном. — Но когда ни кнут, ни пряник более не действуют, тогда… Что ж, тогда нужно изыскать кнут побольше, — говорит он, и впервые за то время, пока он в номере Бена, его губы разъезжаются в искренней улыбке. — Ты спросил, почему я разрешил тебе остаться в команде даже после того, как узнал, что ты солгал мне. Так позволь тебя просветить. Улыбка ширится, растягивая рубец на щеке. — Я всегда был уверен, что мы сотрудничаем обоюдно выгодно; я дарю тебе мечту, а ты взамен приносишь мне столько денег, сколько способен принести человек. Когда я тебя нанимал, ты клятвенно заверял, что тебе нужно только это. — Да я, блять, пиздюком был! — восклицает Бен, и перед лицом страха ярость заползает обратно внутрь. — Вы воспользовались моим отчаянием и наивностью, вы же сами это знаете! Улыбка пропадает с лица Сноука. — Тебе был двадцать один год, и, что бы там сейчас ни плели в Интернете, детство не бесконечно. Даже после того, как ознакомился с контрактом, ты жаждал принять фигурировавшие в нём условия. Прекрати уже изображать из себя жертву, — гадко добавляет Сноук. — Ближе к сути, — произносит Бен нервно. — А суть в том, что, невзирая на твои недавние проделки, ты для меня остаёшься ценным приобретением. И я, боюсь, просто не готов отпустить тебя, — заявляет Сноук. — Мне и самому это сложно, правда. Но раз тебе больше нельзя было доверять, раз ты больше не вёл себя как хороший мальчик, то пришлось найти другой способ тебя замотивировать. Он опускает взгляд к телефону в своих руках и пару секунд что-то там ищет. — Должен заметить, довольно трогательно, как вы с малышкой Рей друг к другу относитесь — если, конечно, сообщения, которые она послала тебе позавчера, для вас обычное дело, — говорит Сноук будничным тоном. — И ведь не один ты её обожаешь. С тех пор как то видео, где она делает из тебя посмешище, стало вирусным, Рей у нас этакая золотая девочка СтарКиллера. Он приподнимает телефон, чтобы Бену было видно видео на экране, а затем включает воспроизведение. С первого взгляда понятно, что качество так себе. Это зернистая чёрно-белая картинка с камеры видеонаблюдения, на маленьком экране она сильно сжата. Но очевидно, что на ней — пустой лифт изнутри. А дальше в лифт вваливаются двое — высокий мужчина в чёрном и девушка в белом. Они нажимают на свой этаж, после чего набрасываются друг на друга в углу лифта, прямо напротив камеры. Из Бена будто дух вышибает, когда становится до боли очевидно, на что именно он смотрит. Девушка что-то произносит, и они оба смеются. Его руки — на её бёдрах, она лицом вжимается ему в шею. Кажется, они вот-вот начнут раздевать друг друга прямо в лифте. Когда кабина останавливается, девушка наконец отстраняется, берёт мужчину за руку и уводит за собой. Их лица повёрнуты к камере, и, даже несмотря на плохое качество видео, этого более чем достаточно, чтобы развеять все сомнения касаемо того, кто эти двое. Внизу картинки видна белая надпись: «Лифт JWMarriott Tower — 23:57 — 10 марта 2018». — Что… — изрекает Бен, который едва в силах говорить из-за ударившего в мозг коктейля из злости и страха, — …что это за херня? Он не успевает выхватить телефон: Сноук отстраняет его на долю секунды раньше, и у Бена в руке оказывается лишь воздух. — Страховка, — говорит Сноук. — Вообрази только, сколь стремительно изменится всеобщее мнение об этой милой бедняжке, если придать огласке то, что за свои победы она расплачивалась собственным телом? Это видео снимет все сомнения о том, какова истинная природа ваших отношений. Если слить запись в Интернет, да ещё подать под подходящим соусом… тогда… Если думаешь, слухи про вас сейчас неприятны, просто представь, насколько хуже дела обернутся для неё. В конце концов, единственное, что в Интернете любят больше, чем водружать человека на пьедестал, — это стаскивать его оттуда и втаптывать в грязь. В ушах шумит. Руки сжимают подлокотники как тисками, отчего обескровленные костяшки побелели. Сноук сбрасывает видео, блокирует телефон, возвращает его в карман. — И, кстати… так случилось, что я наткнулся на ещё кое-какую весьма личную информацию о ней… чисто случайно, разумеется… И как, по-твоему, поступит игровое сообщество, заполучив телефон и адрес самой известной читерши-потаскухи СтарКиллера? Сноук бросает эти слова так небрежно, что Бен сперва даже не осознаёт всю их серьёзность. Но когда до него доходит, его охватывает первозданный ужас и отвращение, и если б в эту минуту он не сидел, то рухнул бы на колени. Сноуку больше ни к чему соединять точки линиями; Бен и без того понимает, что за этим последует. — Сейчас за Рей Сандерсон репутация милой девочки… — Мерзко хихикнув, Сноук делает паузу. — Ну, вообще-то это совсем не так. Она груба и, откровенно говоря, довольно невзрачна. Я, признаться, в недоумении, что за чары она пустила в ход. И тем не менее, ломать ей жизнь, подвергать опасности — это не доставит мне радости. Это грязное дело, и притом совершенно не обязательное. Если, конечно, ты не передумал от меня уходить. Свободу, так мимолётно, так обманчиво блеснувшую, выдернули у него из рук, и он оседает в кресле, точно марионетка с перерезанными нитями. Какая ирония! Вот только Бен слишком сломлен, чтобы её оценить. Повисшее между ними кошмарное, пронзительное молчание длится до тех пор, пока не становится абсолютно невыносимо. — Ваша взяла, — произносит он, и голос его пронизан поражением, он и сам это слышит. — Я сделаю всё, что захотите. Только… не трогайте Рей. Сноук улыбается, но всё, что видит Бен, — челюсти акулы, которая подплывает, чтобы сожрать. — Конечно, — звучит елейный голос. — Пока делаешь, что тебе велено, ей не о чем беспокоиться.***
К тому времени как Рей с Сопротивлением отвели в кулуары большого зала «Челси», где они ждали свою первую игру на сегодня, Бен так и не ответил. В обычных обстоятельствах Рей бы, наверное, была вне себя. Она бы нервничала и искала его повсюду, жаждая поговорить. Но это ведь день игры, и пусть даже Рей с треском провалила миссию — не сдержала данное самой себе обещание держаться подальше от Бена, но идти на компромисс в другом она не собирается. Никаких полумер; она предоставит в распоряжение команды всю свою концентрацию. Слишком упорно сражались они, чтобы Рей подвела их теперь, когда цель так близка, что можно ощутить её вкус. Поэтому она отключает телефон, суёт его в задний карман штанов и поворачивается к команде. И вздрагивает, видя стоящего перед ней Люка. — Божечки! С ума сойти, — говорит она, прижимая руку к груди и стараясь успокоить неистово забившийся пульс. Люк издаёт смешок. — Извини, малая, я как раз пытался придумать, как привлечь твоё внимание так, чтобы не напугать. Рей улыбается ему и показывает палец вверх. — Думала о своём, — признаётся она. — Что вы хотели? — Вообще-то перекинуться парой слов по-быстрому, — говорит он, указывая на группку незанятых складных чёрных стульев в углу зала. Рей чувствует укол беспокойства. «Началось», — думает она. До игры целых три четверти часа, а Люку нравится дотягивать со своими предматчевыми беседами до отметки в двадцать минут. Тема у этого разговора может быть только одна. — Э-э… да, конечно, — соглашается Рей. Она идёт вслед за Люком; он лавирует по залу среди людей, стоящих тут и там, — техников, сотрудников Far Galaxy, кого-то из персонала «Космополитана». В отдалении слышен рёв ликующей толпы, приглушённые голоса ведущих; поверх геймплея*, транслируемого на огромных экранах, играет динамичная музыка. От шума их отделяет лишь пара откидных дверей, и всякий раз, как кто-то сквозь них проходит, на зал обрушивается волна звука. Команда была в этом зале вчера, но Рей слишком нервничала и не сумела оценить обстановку по достоинству. Сев на один из свободных стульев, она разглядывает высокий потолок и стены, выкрашенные в чёрный и подсвечиваемые тусклым светом, дабы не делать визуального акцента на затемнённой арене. У одной из стен стоит стол с едой и напитками. Из-за предыгрового мандража никто из игроков к нему не подходит, зато с него невозмутимо угощаются все остальные. Сопротивленцы держатся вместе в одной стороне зала — бело-оранжевые игровые футболки выделяют их на безликом фоне. С другой стороны их противники тоже сбились в кучу. — Слушай, — начитает Люк, едва сев, — утром я видел нечто… занятное в Твиттере. А точнее, слухи о моём племяннике. — Да, — говорит Рей. — Понимаю. — Есть ли в этом хоть какая-то доля правды? — спрашивает Люк так спокойно, как, наверное, интересовался бы прогнозом погоды. Рей прикусывает губу и уставляется глазами в провода, в большом количестве накиданные на полу рядом с ними. — Немножко? — произносит Рей, затем мгновенно переводит взгляд обратно на Люка, чувствуя, как горят щёки. — Но это не то, что вы думаете! Я… мы вчера и правда были вместе за пределами вечеринки, но мы… мы не… ну, вы поняли… не делали ничего такого. Она вновь смотрит Люку в лицо. Она ждёт, что… Ну, в общем, Рей не знает точно, чего ожидать. Злости, может? Вероятно, неодобрения. Но в выражении его лица ей открывается лишь деликатное понимание. — Я этого и не думал, — говорит Люк. — Просто хотел узнать твою версию событий, прежде чем начну планировать наш пиар-ответ. — Ну, мы вчера вечером ничего не делали, но… — продолжает Рей, беря себя в руки. Ибо если она собирается попросить Бена честно рассказать об их отношениях человеку на порядок более сложному, то должна по крайней мере сама сделать то же самое. — …Но мы с Беном, типа… встречаемся. Брови Люка взлетают так высоко на лоб, что едва не исчезают под свежеподстриженными волосами. — С каких пор? — спрашивает он изумлённо. Рей вновь опускает взгляд на провода и вздыхает. — Со СтарФолла вообще-то. С января общаемся, но раньше… Бен был тем другом, с которым я поехала встретиться, когда запаниковала и сбежала. Он помог мне собраться с мыслями. — Бен Соло? Мой злобный, нелюдимый племянник Бен Соло? — произносит Люк, судя по тону, потрясённый до глубины души. — Мы точно об одном и том же человеке говорим? — Да и да, — говорит Рей. Тогда Люк нахмуривается. — Рей, не хочу подвергать сомнению твоё право принимать собственные решения, но… Ещё до того, как я его прогнал, с Беном было не всё ладно. Исходя из того, что я мог наблюдать касательно карьеры у Сноука в Первом Ордене, со временем становится лишь хуже, — говорит он. — Не сказать, чтобы я был в восторге от новости, что у тебя… э-э… роман? С ним. Рей складывает руки на груди кренделем и, в свою очередь, тоже хмурится, глядя на Люка. — Забавно, как же всем нравится говорить, что они не ставят под сомнения мои решения, и сразу после именно это и делать, — говорит она. — Слушай, я не буду пытаться убедить тебя порвать с ним, но… Рей… слишком много обиды и злобы в этом парне. Не дай красивому лицу и щенячьим глазкам затмить твой разум, — говорит Люк серьёзно. — Неважно, хочет Бен того или нет, однажды он разобьёт тебе сердце. — Знаете, а ведь я не говорила вам об этом в основном потому, что ещё в первую нашу с вами встречу знала, как вы с ним обошлись. Бен мне рассказывал, — произносит Рей негодующе. — И ничего из того, что вы мне в тот день поведали за обедом, не противоречило его словам. И всё же, вопреки нынешнему монстру-менеджеру, вопреки тому, что стало с его жизнью после того, как вы его прогнали, он, думается мне, далеко ушёл от мальчишки, которым был и которым его знали вы. И вы были бы в курсе, если б хоть раз связались с ним и попытались наладить контакт. Вы понятия не имеете… Она останавливает себя на полуслове, качая головой; внезапно ей больше не хочется разговаривать. Люк примирительно поднимает руки. — Ого, полегче! Ладно, — говорит он, — тут явно есть что обсудить, но прямо сейчас не время. Рей внутренне призывает себя к спокойствию и кивает. — Но тебе следует знать, Рей — что бы там ни случилось, я Бена люблю, — говорит Люк; он протягивает руку и сжимает её плечо. — Если у тебя как-то получилось сблизиться с ним, если вы с ним ладите, мне об этом только в радость слышать. Я — честное слово! — искренне желаю лучшего вам обоим по отдельности и… даже как паре, если это то, чего ты хочешь. От его слов у Рей перехватывает дыхание, в уголках глаз покалывает. Она неистово смаргивает, прогоняя слёзы, но не может потереть глаза, иначе тушь размажется по лицу прямо перед выходом на сцену на обозрение всего игрового мира. — Спасибо, — говорит она, и Люк вновь слегка сжимает её плечо. — Двадцать минут до начала, Сопротивление, Империя, приготовьтесь, — выкрикивает ассистент продюсера. — Что ж, ты слышала. Пошли поговорим с командой. У всех вас на носу игра, которую надо выиграть, — добавляет Люк с едва заметной улыбкой. Империя лучше Звёзд Смерти на порядок. Сопротивленцы выигрывают первую карту, но терпят поражение на второй, отчего третий раунд, где команды идут ноздря в ноздрю, оборачивается форменной нервотрёпкой. На последней минуте они ухитряются вырвать прекраснейшую победу; Пейдж, прибегнув к ульте Фульминатора, выносит всю вражескую команду, как только те занимают позиции на Цели. Непростая победа, но хорошая. Толпа кричит так громко!.. Рей ощущает её всем своим существом. Улыбка её так широка, что она боится, как бы лицо пополам не треснуло. — Чего ты ловишь с этими янки? — после игры спрашивает с усмешкой Рекс Вольф, имперский страйкер, пожимая ей руку. — Хочешь, чтобы я заняла твоё место? — шутит Рей, и тот смеётся. — Ну уж нет, — говорит он, отпуская её руку и проходит дальше, чтобы обменяться рукопожатием с Джесс. Восторг от победы длится ещё пару часов, пока в разгар обеденного перерыва Твиттер не сообщает ей, что Лорды Ситхов обыграли Дугу Кесселя. Сэндвич, который она ест, вдруг начисто теряет свой вкус. Она пытается проглотить огромный непрожёванный ком, но тот едва не застревает в пересохшей глотке, и Рей начинает задыхаться и кашлять. — Не умирай, — говорит Финн, стуча ей по спине. — Ты нам ещё нужна. — Спасибо, — выдыхает она, когда сэндвич наконец-то проваливается в желудок. Она отпивает прилично воды из стакана, кладёт телефон на стол и подталкивает его к Финну. Тот покорно читает, затем изрекает ругательство, которое выходит таким громким, что люди, сидящие за столиками рядом, дёргаются и устремляют взгляды на них. — Лорды Ситхов? Что, реально? — стонет он. — Бли-ин, — тянет Джесс, после чего роняет голову на руки, сложенные на столе. — Почему они не могут просто исчезнуть? — Ладно, ладно, — говорит Люк, — знаю, ни один из вас не испытывает радости по этому поводу, но подумайте вот в каком ключе: у вас появился второй шанс показать этим клоунам, из какого теста вы сделаны, и на этот раз за вами не тянется полоса неудач. Он оглядывает команду, приподняв одну бровь, пока все до одного не сдаются и звуком или жестом не демонстрируют согласие. — Ага, а теперь — стратегия. До сих пор братья Опрессы отдавали предпочтение ММ-стратегии, а она делает их уязвимыми: их можно разделить и убрать поодиночке. И вот что я тут подумал… — начинает Люк, и вся команда подаётся вперёд и внемлет. Тревога отступает; они входят в игровой режим.***
Бен всегда на сто процентов выкладывался на соревновательных играх по СтарКиллеру. Ему никогда и не хотелось меньшего. Но, сев за свою игровую установку, слушая гомон толпы и тихие разговоры сокомандников, он никогда ещё так не желал просто встать и уйти. И никогда в жизни это ещё не было до такой степени нереально. Сноук предельно ясно дал понять: одно из условий безопасности Рей — то, что Бен обязан отыграть абсолютно каждый матч на пределе возможностей. Он, хоть и недооценивал изобличительские способности Сноука, никогда не пытался обдурить его в том, что касается самого СтарКиллера. Как Бен умеет играть в полную силу, Сноук прекрасно знает, и он на раз-два уловит любое отклонение, любую оплошность. А значит, с этого дня каждая ошибка будет рассматриваться чуть ли не под лупой. Его будут допрашивать и испытывать, пока Сноук не удостоверится, что Бен действительно ничего не мог поделать, чтобы предотвратить поражение. Что ж, просто одно из многих новых правил и условий, которыми он теперь опутан. А главное среди них — то, что он должен порвать с Рей. Безотлагательно. Конечно же. С той минуты как Сноук вытащил свой козырь про травлю, Бен знал: нет ни малейшего шанса, что удастся остаться с Рей. Слишком опасно было держать кого-то, кто был ему небезразличен, рядом, зная, что Сноук может использовать этого человека как инструмент для достижения своих целей. Конфликт интересов и всё такое. Ну, он хотя бы убедил Сноука позволить ему расстаться с ней лично, а не смс-кой, как тот хотел изначально. «Она не поверит, пока не услышит об этом лично от меня», — сказал Бен, чувствуя себя так, будто подписывает себе смертный приговор. «Хорошо. Делай, как тебе нравится. Но чтобы сегодня же, — ответил Сноук. — И смотри помалкивай о нашем маленьком соглашении. Если она узнает и начнёт чинить препоны, ей это боком выйдет». — Эй, Соло, — звучит в наушниках голос Хакса. — Просыпайся. Сейчас начнём. — Хакс, скажешь мне хоть что-то не об игре — я тебе втащу, — огрызается Бен. Командный чат резко замолкает, стоит словам Бена уложиться в головах сокомандников. — Ла-адненько, — после паузы произносит Митака. Затем по сцене проходится Холдо, мерцая своей идиотской розовой шевелюрой в лучах жаркого света с потолка, и мониторы их компьютеров оживают. В первом четвертьфинале они сходятся с пекинской Республикой. Те на втором месте в азиатской группе, сразу после Джедаев, и у них репутация одной из самых сыгранных команд во всей Лиге. Бен выбирает Сайленсера и делает пару глубоких вдохов. Вопреки несметной публике, которая сейчас на него смотрит, он остро ощущает затылком именно взгляд Сноука, жгущий точно лазером. Бену даже нет нужды оборачиваться, посыл и без того яснее некуда: если облажаешься, Рей попадёт под раздачу. Это не самая чистая их игра, но Бен бьётся как одержимый. И, несмотря на проигрыш в первом матче и почти проигрыш во втором — из-за ебучего недопонимания между Кейдом и Хаксом, по милости которых и поддержка, и Цель остались без защиты, — они ухитряются выстоять. Они выдирают также и победу в третьем матче. Бардак, конечно, но, по крайней мере, Бен ни в чём из этого не виноват, и они поднимаются ещё на одну ступень. Он пожимает руки республиканцам, на автопилоте позирует для требующихся фоток победителей, затем вслед за командой уходит со сцены во мрак комнаты ожидания, а после — обратно на главную аллею «Космополитана». — Соло. Помни, о чём мы говорили, — предостерегает Сноук, прежде чем направить стопы к… кажется, к члену совета директоров Far Galaxy. Команда смотрит, как он идёт в молчании. Никто не спрашивает, о чём говорил с ним Сноук, — хоть какое-то облегчение. У Кейда, Фазмы и Митаки весь день это почти идентичное выражение растерянности на лицах, а Хакс с Эйей, похоже, из последних сил скрывают своё удовлетворение. — Увидимся на второй игре, — бросает Бен, а потом просто уходит, не в силах больше выносить их общества. В кармане прожигает дыру телефон со всё ещё неотвеченными сообщениями от Рей. Только что же он может сказать? Он ловит себя на глупой мысли, что, возможно, если просто не заговаривать с ней, получится как-то заморозить их отношения в том виде, как они есть сейчас. Это, конечно же, тупо. Если они не расстанутся до конца дня, нет никаких сомнений в том, что Сноук претворит свою угрозу в жизнь. Бен любит Рей, он предпочёл бы её благополучие и счастье своим собственным. А значит, он должен делать всё, чтобы защитить её, даже если это означает, что придётся её потерять. «Сделаю это вечером, — думает он, — перед вечеринкой. После она увидится с друзьями, они её утешат. А я смогу напиться до полусмерти и отключиться». Где-то слева раздаётся громкий звон, из игрового автомата гремящим водопадом начинают сыпаться монеты. Это пробуждает воспоминание об автоматах на пирсе, о тёплом солнышке, прохладном бризе, солёном воздухе и маленькой смуглой ручке в его… «Блять, просто хватит». До Бена вдруг доходит, что он стоит столбом посреди казино. Он заставляет себя вновь начать передвигать ноги, и те выносят его к лифтам башни «Челси». Следующие час с чем-то он лежит на кровати — не спит, но и не вполне бодрствует. В голове водят хороводы воспоминания о времени, проведённом с Рей, и их нельзя просто выключить. Это — сладчайшая пытка, и Бен знает, что будет жить с ней ещё очень долго.***
Рей стоит у стола с закусками, пытаясь решить, выпить ещё воды, или в результате она просто будет хотеть справить малую нужду в середине игры. В эту минуту её накрывает чья-то тень. — И что он в тебе нашёл, — звучит незнакомый мужской голос. Рей резко оборачивается и оказывается вплотную к разъехавшейся в усмешке роже Мола Опресса. — Что тебе нужно? — спрашивает Рей, мгновенно ощетиниваясь. «Уму непостижимо, — думает она, — стоит передо мной и, похоже, собирается так запросто прогнать всю ту хрень, что нёс в сети». — Да вот, пришёл посмотреть на шкуру, убедившую КайлоРена дать ей, выскочке, пустить по ветру его репутацию, — отвечает Мол, улыбаясь ещё шире. — Ну, и каково же это, пиздой себе дорогу в высшую лигу прокладывать? — Для информации, Сопротивление наняло меня раньше, чем я даже узнала, кто, блин, такой этот КайлоРен, — произносит она. — Ну конечно. И что, надеешься, если он будет вставлять тебе почаще, немножко своего таланта в тебя вотрёт? — интересуется Мол. — Отвали, — говорит Рей. Кровь в её жилах чуть ли не кипит от ярости. — Больше мне нечего тебе сказать. Мол заливается противным, гнусавым смехом. — Что, глотка болит? Так жёстко вчера член Соло сосала? — продолжает он издеваться. Рей замечает, что говорит он достаточно тихо, чтобы никто, кроме неё, не мог расслышать его слов. Он не только хам, но ещё и трус. Почему-то она не удивлена. И всё же Рей настигает беспокойство от того, что её загнал в угол и харасит агрессивный мужик. Мол намеренно пытается вывести её из равновесия в преддверии игры. И у него получается. — Это ты у нас никак не наговоришься о его члене, — говорит она, прожигая его взглядом и пытаясь придать голосу уверенности, хотя сердце и бьётся так, что того и гляди выпрыгнет из груди. — Ревнуешь, что ли? Мол наклоняется и теперь практически говорит ей на ухо. Рей ухватывается за край стола, заставляя себя не дёрнуться и не отшатнуться. Он не дождётся от неё реакции, не дождётся! — А-а, вот ты и призналась, — говорит он, — шалава… — Что здесь происходит? — громко вопрошает По, приближаясь и становясь рядом с ней, и она едва ли не плачет от облегчения. — Да болтаем по-дружески, ну, знаешь, как страйкер со страйкером, — произносит Мол, подаваясь назад. — Ага, даже не сомневаюсь, — говорит По предельно ироничным тоном. — Иди уже отсюда к своим и подумай о том, как будешь топить свою печаль в бутылке после того, как мы вас вынесем, — советует Рей. В глазах Мола вспыхивает опасный блеск, и Рей мысленно благодарит небо за то, что с ней По, ибо есть такое ощущение, что если бы его здесь не было, то дошло бы до рукоприкладства. — Серьёзно? Думаете, мы вас боимся? После того, как отымели вас в Квалификации? — Думаю, Рей дело предлагает, — произносит По уверенно. — Если, конечно, ты не предпочёл бы позвать кого-нибудь из Far Galaxy и спросить их мнение… — Проехали, пидор, — буркает Мол себе под нос, отворачиваясь, затем отправляется к своей команде. Рей в немом неверии смотрит ему вслед. — Эй, — говорит По, и она переводит взгляд с удаляющейся спины Мола на лицо своего товарища. — Ты в порядке? — Да. Он говорил гадости, но… по правде сказать… чему тут удивляться? Всё как обычно, — бормочет она, качая головой. Затем она поднимает взгляд и пристально смотрит По прямо в глаза. — А ты? В порядке? Я расслышала, что он сказал в конце. Уголок его губ, дёрнувшись, приподнимается в едва заметной саркастичной улыбочке. — Геям в киберспорте приходится слышать много херни. — Он нежно сжимает плечо Рей. — Это паршиво, конечно. Но ты учишься пропускать это мимо себя, и рано или поздно подобные ему начинают забываться и попадаются на глаза кого-нибудь наделённого властью их дисквалифицировать. Дело в другом. Он вздумал угрожать члену моей команды, и… ну что ж, он сам решил свою судьбу. И Рей обнаруживает, что её губы расползаются в улыбке под стать По. — Мы их порвём, не так ли, — говорит она, и по всему её телу пробегает дрожь нетерпения. Впервые с тех пор, как узнала, с кем они сразятся, Рей ждёт не дождётся. — Именно, — отвечает По. Это форменная мясорубка. Как и предсказывал Люк, Мол со своим братом Савом играют рискованную стратегию «ММ», где Мол, как страйкер, берёт Мародёра, а танк Сав — Магнастража. Оба выезжают благодаря коротким всплескам высокой скорости и мощного урона, что делает их непобедимыми в схватках один на один, но из-за долгого восстановления своих абилок они становятся уязвимы для атаки, если не добили своих соперников. Фишка ММ-страты в том, чтобы синхронизировать обе атаки и, выбрав жертву, отрезать её от команды, после чего вынести с одного-двух ударов. Когда дело сделано, они ретируются на свою передышку, а затем нападают вновь. Однако Сопротивление к этому готово. Пейдж берёт на прицел Мародёра Мола и нещадно прессует его обездвиживающими зарядами Квазара, По же сетью Трезубца при каждом удобном случае ловит в силки Магнастража. Потеря страйкера и танка на начальной стадии первой карты повергает Лордов Ситхов в хаос. Рей, никем не останавливаемая, несётся по Джеде к первым опорным пунктам, и её сердце переполнено какой-то совершенно дикой радостью. — Эти парни — что-то с чем-то, — хихикает Финн, сняв снайперкой саппорта Лордов Ситхов. — Казалось бы, мотай на ус и меняй страту. Но они так тильтуют, что раз за разом выбирают одних и тех же героев и бегут на верную смерть! — Ребят, вы не поверите, ведь мы только что вошли в третью стадию, но Цель уже на девяноста процентах, — говорит она. — Уже на девяноста пяти… на сотне! Все сюда! Пока команда мчится к ней на Цель, дабы упрочить своё превосходство, Рей — почему бы и нет? — активирует танцующий эмодзи, и её аватар принимается покачиваться и кружиться на месте. С появлением победного экрана Рей бросает взгляд туда, где сидят Лорды Ситхов. Все они молча пялятся в свои мониторы, демонстративно избегая смотреть друг на друга или на Сопротивление. Во втором раунде им везёт немногим больше. На этот раз они разыгрывают страту под названием «Утиная Охота», которая подразумевает использование всем составом медленных тяжёлых нападающих. Однако сопротивленцы, всегда предпочитавшие быстрых персонажей с приличными запасами здоровья, просто бегают вокруг них кругами. Возникает неприятный момент, когда ещё один дамагер, Шив Палпатин, загоняет Пейдж и Роуз в угол на конюшнях Канто Байта. Тракторная пушка Эраваны и тесное пространство не дают им выбраться, но Рей уже настолько поднаторела в захвате Цели, что даже эта неудача не выбивает их из колеи. Загорается второй победный экран, и Рей, не сдерживая ликования, смеётся. У них получилось! Осталось сыграть ещё одну карту — последний шанс для Лордов Ситхов заполучить хотя бы одно очко и лишить Сопротивление безоговорочной трёхочковой победы. Но, как бы там ни было, они уже победили. — Что, просто отдадим им это очко из жалости? — произносит Джесс, не скрывая сарказма. — Обязательно, — говорит По, после чего останавливает свой выбор на Коронет. Жалости в нём точно ни капли — его героиню даже некому контрить* — она — та ещё головная боль, и защищаться от неё при любом составе дело не из лёгких. Рей уклоняется от Мола и дезориентирует его. Он тильтует ещё с первого матча и уже не пытается захватить Цель, предпочитая вместо этого охотиться на Рей. Она словно в реальном времени наблюдает, как он теряет самообладание, и, хотя Рей не из тех, кому доставляет удовольствие чьё-то публичное унижение, в этом конкретном случае она решает изменить своим принципам. Когда они побеждают и в третьем матче, она вновь танцует на Цели. По арене проносится ритмичное скандирование, но только сняв наушники Рей понимает, что зрители повторяют одно и то же: «Сопротивляйся!» (Resist it! — прим.пер.). Она как на крыльях летит через сцену, чтобы пожать руки Лордам Ситхов, которые все, похоже, проходят через различные стадии принятия. А сами они не могут перестать смеяться, улыбаться и обнимать друг друга, вваливаясь за кулисы. Они в эйфории на грани истерики, опьянённые победным восторгом и удовлетворением, ведь у них получилось поставить Лордов Ситхов на место. И, стоит дверям за ними захлопнуться, отрезая ребят от сцены, Роуз восклицает: — МЫ В ПОЛУФИНАЛЕ! И снова вопли, смех и объятия, и Рей кажется, сердце её так переполнено счастьем, что может попросту взорваться.