Подопытный 662

Доктор Сэмьюэлс откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза. Таблицы с результатами, формулы и выводы, написанные мелким шрифтом — от всего этого к концу рабочего дня начинала болеть голова. Она машинально помассировала пальцами виски, уже не надеясь, что боль уйдет, и снова посмотрела на развернутый над столом экран. Беспорядок. Полный бардак — вот во что превратилось ее исследование. Да и «исследование» — слишком громкое слово: то, что происходило под куполами Гиперионского Заповедника, давно уже не имело ничего общего с наукой. Так, затянувшееся развлечение для одного высокопоставленного психопата. Но доктор Сэмьюэлс была ученым, — так, по крайней мере, значилось в ее контракте, — а потому она считала своим долгом попытаться обработать полученные данные и извлечь из них хоть какую-то полезную информацию. Для будущего. Для науки. Доктор Сэмьюэлс криво улыбнулась — она давно уже не верила в чистую науку. Ученые, работающие на благо всего человечества, затерялись в прошлом вместе с прародиной людей, от которой не осталось ничего, кроме названия да стандартного суточного цикла, до сих пор принятого во всех обитаемых мирах. Нет, идеалисткой она не была. Доктор Дагна Сэмьюэлс вообще не была хорошим человеком и прекрасно отдавала себе в этом отчет, но даже ей эксперименты Гипериона казались если не безнравственными, то расточительными уж точно. Ставить плановые опыты над людьми, дотошно исследуя полученные данные в поисках новых открытий и закономерностей — это одно, но вкалывать испытуемым разные дозы шлака, чтобы просто посмотреть, что получится? Нет, это уже слишком. Она хотела уйти, но не могла: ее держал контракт, штраф за разрыв которого был просто астрономическим, но куда сильнее ее держала Элисон, работавшая инженером на лунной базе. Джек не скупился на угрозы, и доктор Сэмьюэлс знала, что ему ничего не стоит их исполнить. Если она еще хотя бы раз ему возразит, ее жена умрет. До окончания контракта оставалось еще полгода, а потому Дагне следовало заткнуться и ждать — или попытаться сделать хоть что-нибудь полезное. Доктор Сэмьюэлс протянула руку и выключила терминал. На сегодня достаточно. Погасив свет, она вышла из лаборатории и оказалась в коридоре, соединявшем купол с остальным комплексом. И, как обычно, почувствовала себя неуютно. Коридор был длинный и очень узкий — два человека едва могли там разминуться, и по обе стороны от него тянулись клетки. В два ряда, один над другим — крошечные помещения, забранные силовыми решетками, были рассчитаны на животных, не на людей. Доктор Сэмьюэлс по-настоящему ненавидела это место. Когда исследования только начинались, все клетки до единой были забиты «особями» — в последнее время Дагна даже мысленно старалась не называть их людьми. Лица, искаженные ненавистью и страхом, прижимались к невидимой преграде, и когда доктор Сэмьюэлс проходила мимо, ей вслед неслись крики, ругань и проклятия. Сейчас испытуемых стало меньше, и многие клетки пустовали, но она всякий раз прибавляла шаг, стремясь побыстрее пройти свою персональную зеленую милю и оказаться в комплексе. — Доктор Сэмьюэлс? Дагна не сразу поняла, что обращаются именно к ней. С легкой руки Джека и коллеги, и подопытные давно уже называли ее «Сэмми». Обычно она не слушала, что говорят «особи», но это обращение заставило ее остановиться и повернуть голову. На клетке значилось «Подопытный 662». Доктор Сэмьюэлс сознательно не интересовалась именами и историями людей, которые попадали в ее лабораторию, но про эту особь она кое-что знала. Охотник за головами, облетевший чуть ли не все шесть обитаемых галактик, он вернулся на Пандору и даже завел семью, и все для того, чтобы в конце концов оказаться здесь. Конечно, он вовсе не собирался сидеть смирно и ждать своей участи, и поначалу от него было много проблем. Какое-то время его даже держали в оковах внутри клетки — чтобы точно не сбежал. У Джека были особенные планы на этого подопытного. — Почему вы занимаетесь этим, доктор Сэмьюэлс? — спросил мужчина, поймав ее взгляд. — Вам же это не нравится. — Не твое дело, подопытный, — ответила Сэмьюэлс и тут же разозлилась на саму себя за то, что вообще открыла рот. Мужчина промолчал, но в его взгляде было что-то такое, что заставило ее отшатнуться и выскочить из коридора. Он как будто бы понимал ее. Как будто даже сочувствовал ей — он, «особь». «Не думай о подопытных, не копайся их в файлах, не разговаривай с ними, — напомнила себе доктор Сэмьюэлс. — Простые правила, Дагна. Следуй им, иначе снова начнешь видеть в них людей». В стандартной смене двенадцать часов (два перерыва — на обед и отдых — прописаны в контракте), плюс семь-восемь часов на сон, остальное — личное время. Старый добрый суточный цикл — пережиток прошлого, от которого человечество так и не смогло отказаться. В конце концов, это удобно, особенно на планетах вроде Пандоры. Элпис жил по такому же ритму, но инженеры, в отличие от ученых, должны быть на службе в любое время условного дня и условной ночи, и с тех пор, как Элисон Сэмьюэлс перевели во вторую смену, они с Дагной не могли даже позвонить друг другу. Когда доктор Сэмьюэлс отдыхала после очередной серии экспериментов, инженер Сэмьюэлс чинила коммуникации лунной базы «Гипериона». Когда Элисон закрывала глаза, чтобы уснуть, Дагна вкалывала дозу шлака новому подопытному и скрупулезно отслеживала скорость и характер изменений, происходивших в его организме. Они не могли поговорить, но оставляли друг другу сообщения — каждый день, в свое свободное время, всего несколько слов, сказанных родным голосом, узкий мостик между Пандорой и Элписом. Дагна обычно слушала их за завтраком: мысли о жене помогали ей собраться с силами, чтобы пережить еще один день. — Привет, Дагни! — голос Элисон звучал весело и беззаботно. Лунная база давно утратила свое былое значение, и жизнь там была проще и приятнее, чем на Пандоре. — Ты не можешь меня видеть, но знай, я машу тебе рукой вот прямо сейчас. Ну, не тебе, а планете, но она повернута нужной стороной. Вроде бы. У меня чудесные новости: Джин Линквисд, старший инженер нашей смены, случайно вышла в шлюз, который кто-то забыл закрыть. И угадай, кто займет ее место? Элисон сделала паузу, хотя прекрасно знала, что Дагна сразу поймет. — Старший инженер Сэмьюэлс! Здорово звучит, правда? Прибавка к зарплате семнадцать процентов. Целых семнадцать, представляешь? Вступаю в должность с завтрашнего дня. Я уже подписала документы о продлении контракта. Помаши мне, когда проснешься. Пока! В первый момент Дагне показалось, что она ослышалась. Нет, нет, не может быть. Оба их контракта закачивались в этом году, и они договорились, что не будут их продлевать. Покончат с Джеком и «Гиперионом» навсегда — вместе. Она отмотала сообщение назад и прослушала еще раз. Ошибки не было: Элисон действительно сделала это. Просто взяла и сделала, даже не посоветовавшись с ней. Дагна даже задохнулась на мгновение от обиды и злости. — Что-то не так, Сэмми? — спросил один из младших исследователей, Митчелл, но Дагна только покачала головой. — Аппетит пропал, — сказала она и отложила вилку. До начала рабочего дня оставалось еще двадцать минут, но Дагна поспешила в лабораторию. Там она могла бы побыть одна, по крайней мере, пока коллеги не привезут первых особей — кого-то из пятисотых номеров, если Джек опять не вмешается в план исследований. Но стоило ей зайти в коридор, как она снова услышала свое имя. — Тяжелое утро, доктор Сэмьюэлс? — спросил подопытный 662. — На вашем месте я бы сидела молча, — огрызнулась Дагна, проходя мимо, и только потом подумала, что еще вчера обещала себе не разговаривать с особями. — Вы и так на моем месте. Доктор Сэмьюэлс опешила. Она развернулась, сделала пару шагов назад и встала перед мужчиной. Если бы не силовая сетка, разделявшая их, впору было бы испугаться: он был крупный и сильный, и, даже надежно запертый, все еще казался опасным. — Вы и так на моем месте, — повторил подопытный 662. — Разве нет? Дагна демонстративно ткнула пальцем перед собой, по сетке прошла легкая рябь, словно круги на воде. Мужчина рассмеялся. — Что с того, что ваша клетка чуть-чуть побольше? Вы тоже здесь заперты. Самое паршивое, что он был прав. Доктор Сэмьюэлс была заперта здесь, в этом комплексе, словно одна из особей. Она могла свободно ходить, говорить, заниматься исследованиями, но правда заключалась в том, что ее жизни ей больше не принадлежала. «Пока не принадлежала», — подумала она, и тут же вспомнила о том, что Элисон продлила свой контракт. — Как тебя зовут? — неожиданно для самой себя спросила доктор Сэмьюэлс. — Подопытный 662 или «особь». — Смешно. — Посмотрите в моем файле, доктор Сэмьюэлс. — Спасибо за совет, так и сделаю. Она уже развернулась, чтобы уйти, когда подопытный снова ее окликнул. — Доктор Сэмьюэлс? — Да? — Будьте поосторожнее. Дагна так и не поняла, что он имел ввиду, а потому только пожала плечами и ушла в лабораторию. Она как раз успела включить и настроить оборудование, когда в купол на носилках вкатили — одного за другим — сразу троих подопытных. 524, 525, 526 — последняя была совсем ребенком, но доктор Сэмьюэлс едва обратила на это внимание. Она никак не могла сосредоточиться на предстоящей работе, мысли о том, что сделала Элисон, не выходили у нее из головы. «Интересно, на сколько она продлила контракт?» — думала доктор Сэмьюэлс, глядя на то, как Митчелл пристегивает пятьсот двадцать четвертого к медицинскому столу. — «На год? На два? Больше? Даже если всего на год, я столько не вытерплю». «Почему? Почему? Черт возьми, почему? — билось в голове Дагны, когда она осматривала глаза пятьсот двадцать пятой, чтобы убедиться, что они полностью здоровы. — Она же знала, что я хочу уйти, почему она согласилась?» — Сэмми? Доктор Сэмьюэлс вздрогнула и повернулась к своему второму помощнику, Мендосе. Только теперь она осознала, что уже несколько минут неотрывно смотрит на пустой инжектор в своих руках. Она собиралась отмерить дозу шлака для подопытного-мужчины, но так и не сделала этого. — Сэмми, что мне с ней делать? — спросила Мендоса, крепко державшая за плечо стоявшую рядом с ней белобрысую девчонку — подопытную 526. — У нас только два стола. — Тогда зачем вы вообще ее притащили? — поинтересовалась доктор Сэмьюэлс. — Они вместе, семья, — пояснила Мендоса и отвела взгляд. — Я подумала… — Что девочке стоит увидеть, как ее родители превращаются в мутантов, — закончил за нее Митчелл. Щеки Мендосы вспыхнули румянцем, она открыла рот, чтобы ответить, но ее опередила доктор Сэмьюэлс. — Замолчали оба, — резко сказала она. — Я включаю запись. Начинаю введение шлака объектам, предоставленным агентом «Гипериона», известным под кличкой… фу… Хер. Митчелл прыснул в кулак. Мендоса покачала головой и устроилась за терминалом, готовясь заносить в него данные эксперимента. — Не бойся, дорогая, все будет хорошо, — пообещал пятьсот двадцать четвертый, и едва он договорил, шлак начал действовать. От места инъекции протянулись фиолетовые полосы, плоть начала вспухать и изменяться. Реакция шла быстро, но в пределах обычных показаний. Его жена повернула голову, насколько позволяли крепления, и испугалась до полусмерти. Доктор Сэмьюэлс знала это наверняка — показатели приборов вполне заменяли ей способность читать мысли. Но когда женщина заговорила, ее голос звучал почти спокойно: — Детка, закрой глаза. Все в порядке. Но девочка не послушалась мать и продолжила смотреть. Она не отвела взгляд даже тогда, когда лица ее родителей стали меняться — челюсти выдавались вперед, кожа выцветала, а глаза... Доктор Сэмьюэлс склонилась над пятьсот двадцать четвертым — нет, глаза у обоих оставались без изменений. Оно и к лучшему: похоже, сегодня обойдется без лазерных сюрпризов. «Хорошо держатся», — подумала доктор Сэмьюэлс. Обычно к этой стадии подопытные уже вопили вовсю. «Должно быть, не хотят напугать дочь». — Тина… — прохрипела женщина — процесс уже добрался до ее голосовых связок, и слова давались ей с трудом. — Помнишь, я сказала тебе спрятать под платьем большой красный камень? Потяни за красную штучку сверху и швырни его в стену! Доктор Сэмьюэлс едва успела осознать, что именно сказала пятьсот двадцать пятая, когда сзади послышалось негромкое: — Мама… Дагна обернулась и почувствовала, что не может больше дышать: в руках у девчонки была граната. В следующую секунду граната улетела куда-то под стол, за которым сидела Мендоса. Взрыв был такой силы, что Дагну отбросило на подопытного, и она рухнула на пол вместе с ним. — Просто беги, Тина! — завопила женщина. — Беги!!! Лицо пятьсот двадцать четвертого, изуродованное трансформацией, оказалось в считанных сантиметрах от Дагны. Он рвался вперед, едва не ломая крепления, но она не шевелилась и неотрывно смотрела в его глаза. Если они изменятся прямо сейчас... если только они изменятся… Но шли секунды, и ничего не менялось. Доктор Сэмьюэлс, все еще оглушенная взрывом, с трудом оттолкнула от себя перевернутый стол с подопытным и кое-как поднялась. Правое плечо горело болью, но она заставила себя не обращать на это внимания. Безумный смех пятьсот двадцать пятой странным образом сочетался с воем тревожной сирены. Дагна надеялась, что охрана прибудет с минуты на минуту. Впрочем, очень быстро она поняла, что охрана здесь ничем не поможет. Там, где еще недавно стоял исследовательский терминал, дымилась груда покореженного пластика. В стене зияла дыра, сквозь которую виднелось тело Мендосы, выброшенное туда взрывом: правый бок раскурочен, обломки костей и ребер белеют среди месива мяса и внутренностей. Митчелл лежал на полу, лицом кверху, и было видно, как по его форме расплываются кровавые пятна. Самое большое — прямо под шеей, в которую вошел осколок гранаты. Девчонки, пятьсот двадцать шестой, нигде не было. Доктор Сэмьюэлс, пошатываясь, добралась до двери, но стоило ей оказаться в коридоре, как силы окончательно покинули ее. Она сползла вниз по стене и уселась на пол. Боль в плече нарастала, и стоило как можно быстрее оказаться в лазарете, но она просто не могла заставить себя встать. — Девочка убежала? — спросил знакомый голос. Дагна подняла взгляд: подопытный 662 стоял, прислонившись лицом к силовой сетке, чтобы видеть ее с другого конца коридора. Другие особи тоже приникли к своим невидимым решеткам, разглядывая ее. Они что-то шептали друг другу, смеялись — практически счастливо, — но Дагна не обращала на них внимания. — Почему ты меня предупредил? — спросила она. — Так она убежала? — Да. Она убежала. Мужчина медленно кивнул. — Ты меня предупредил, — повторила Дагна. — Почему? Я же твой враг. — Не твое дело, доктор Сэмьюэлс, — передразнил он ее вчерашние слова. — Скажи, почему не сбежала ты? У тебя тоже был шанс. — Не было у меня шанса, — Дагна покачала головой. — И у девчонки твоей — тоже. Чудо, если ее до сих пор не сожрали. — Не сожрали, — голос подопытного звучал так уверенно, что она почти поверила в его слова. — Если встанешь прямо сейчас, то тоже сможешь уйти. Доктор Сэмьюэлс сама поразилась тому, как прозвучал ее смех: хрипло, горько, почти обреченно. — Не смогу. Ты был прав, подопытный, я тоже здесь заперта. Моя жена работает на «Гиперион». Может быть, ты не врешь, и я смогу выбраться из Заповедника, но если я уйду, то она умрет. — Те, кого мы любим... — начал было мужчина, но Дагна договорила за него: — Делают нас беспомощными. — Наоборот. — Разве? — она снова рассмеялась. — Я не успела посмотреть твой файл, но кое-что помню. Ты оказался здесь, потому что вернулся к тем, кого любишь. Если бы не они, ты был бы свободен. Но ты здесь, а твоя семья… — Замолчи. — Почему? — Я не хочу знать, что именно с ними случилось. — Как ты можешь не знать? Ты же был там! — Я... я забыл, — ответил подопытный, но в этот раз Дагна ему не поверила. — Просто взял и забыл? Так просто? — Не просто, — сказал «особь». — Но я стараюсь думать не о них. «О Джеке, — поняла доктор Сэмьюэлс. — Что ж, все мы тут о нем только и думаем». — Мечтаешь выбраться и отомстить? — Каждый день. Дверь на другом конце коридора открылась, в проходе стоял инженер службы безопасности и с ним — пара грузчиков: легкие модели, ничего крупнее просто не протиснулось бы в чертов коридор. Инженер подлетел к Дагне и помог ей подняться. — Что там случилось, Сэмми? — У одного из подопытных была граната. И я очень хочу узнать, как такое могло произойти. Инженер резко побледнел и сделал знак грузчикам. Они протиснулись мимо Дагны и вошли в лабораторию. — Я смотрю, вы не слишком-то торопились. — Сэмми, вы ранены, — заметил инженер. — Вам нужна помощь, позвольте, я… — Делайте свою работу, — холодно ответила доктор Сэмьюэлс. Когда он скрылся в лаборатории следом за роботами, Дагна подошла к камере подопытного 662. — Как тебя зовут? — спросила она, но мужчина лишь покачал головой и снова ответил: — Посмотри в файле. Про «Гиперион» можно было сказать много всего плохого, но одна вещь всегда оставалась на высоте — медицинское обслуживание персонала (кроме тех случаев, когда раны сотрудника были нанесены лично Красавчиком Джеком). Уже на следующий день после инцидента с гранатой Дагна почувствовала себя лучше, хоть и не настолько, чтобы отказываться от больничного. С нее взяли подписку о неразглашении, но слухи — не та вещь, которую легко удержать. Они расползались по комплексу со второй космической скоростью и очень быстро вышли за его пределы. Элисон позвонила рано утром — должно быть, сразу, как только узнала. — Дагни! — ее голос звучал бордо, но доктор Сэмьюэлс легко заметила скрытое в нем беспокойство. — К вам почти невозможно пробиться, мой вызов сбрасывался раз десять, прежде чем ты ответила. — Интересно, с чего бы это, — пробормотала Дагна. — У нас же вчера совсем ничего не случилось. — Ты в порядке? — Практически. — О, дорогая, мне так жаль! Дагна надеялась, что она скажет «что я продлила свой контракт и тебе придется и дальше оставаться в этом ужасном месте», но Элисон продолжила: — Но мы все гордимся тем, что вы делаете на благо «Гипериона»! — Элисон... — прошептала доктор Сэмьюэлс, но Элисон будто ничего не заметила. — От тебя не было сообщения, и я очень переживала, что ты могла пострадать, — сказала она. — Но раз ты в порядке, то все в порядке! — Да что с тобой не так?! — Дагна вскочила, едва ли осознавая, что жена не может этого видеть. — Что ты несешь, Эл? Люди погибли! — Каждый день кто-то умирает, — заметила Элисон. — Но так нужно для нашего дела. И я очень рада, что этот «кто-то» — не ты. Разве это плохо? Доктор Сэмьюэлс вдохнула, медленно выдохнула и заговорила уже спокойным голосом: — Я не узнаю тебя, Эл. Благо «Гипериона»? Мы только на прошлой неделе мечтали о том, как освободимся от обязательств и улетим из системы, и что теперь? Ты... ты гордишься тем, что работаешь здесь? Какого черта ты вообще продлила свой контракт? Мы же договорились... — Так вот, в чем дело, — Элисон неприятно усмехнулась. — Контракт, да? Я думала, что ты будешь рада за меня. — Чему тут радоваться? — Я получила повышение, а ты, вместо того, чтобы поздравить, набрасываешься на меня. Поверить не могу… Дагна молчала. — Ты просто завидуешь, — заявила Элисон. — Да, точно: тебя бесит, что меня ценят, в отличие от тебя. Бесит, что я теперь старший инженер. — Я — старший исследователь, — напомнила Дагна. — Ты уже три года как старший исследователь — и никакого роста. А три года — это долго. Очень долго. — Дольше, чем ты думаешь, Элисон. Ты хоть понимаешь… — О, нет, — перебила ее Элисон. — Конечно же, я ничего не понимаю. Не такая умная как ты, да, дорогая? Ты всегда решала, как будет лучше для нас обеих. Ты уговорила меня изменить фамилию. Ты нашла нам эти контракты, ты настаивала на том, чтобы их не продлять. Как будто только ты знаешь, что делать. Как будто я — не взрослый человек. — Пожалуйста, прекрати истерику. — Черта с два! И знаешь, что? Да пошла ты! Вот так: пошла ты нахер, Сэмми! Элисон отключилась. Дагна чувствовала себя разбитой и опустошенной, и хуже всего, она не знала, что сильнее задело ее: слова Элисон или то, что она назвала ее «Сэмми». Доктор Сэмьюэлс заставила себя успокоиться. Да, они поссорились — но такое случалось и раньше. Элисон непременно одумается и перезвонит. Она перезвонит — так всегда бывает. И в самом деле, через несколько часов на ее эхо-устройство пришел вызов, вот только вместо голоса жены доктор Сэмьюэлс услышала голос Красавчика Джека. — Привет, Сэмми. Давай-ка, сползай со своей больничной койки, есть для тебя работенка. — Я была ранена, — напомнила Дагна, прекрасно зная, что это ничего не изменит. — Да мне плевать. У меня охренительная идея, и мне нужно, чтобы ты ее для меня воплотила. Прямо сейчас! — Лаборатория разрушена, и.. — Не беспокойся, все виновные в этом уже ждут своей очереди. Сможешь помахать им по пути в свой купол. Дагна едва удержалась от того, чтобы выругаться, но Джек не заметил ее молчания и продолжил болтать: — Большие дозы, маленькие дозы — мне это до смерти надоело. Сегодня испробуешь на подопытном непрерывный поток шлака — посмотрим, что из этого выйдет. — Лаборатория разрушена, — повторила Дагна. — Терминал уничтожен, все оборудование пострадало, а стена… — Все уже заменили, Сэмми. Ну, кроме дырки в стене, но мне плевать, если тебя сожрут скаги: главное, чтобы ты успела воткнуть в эту особь капельницу со шлаком. — Но… — Сэмми, — очень вкрадчиво сказал Джек. — Даже вместе с этой толпой бесполезных безопасников у нас осталось охеренно много свободных камер. Ты меня поняла? — Я поняла, Джек. — Тогда отрывай свою задницу от койки и тащи ее лабораторию. Ждут только тебя. Джек отключился. Выбора не было: доктор Сэмьюэлс поспешно натянула рабочую униформу и направилась в лабораторию. Плечо все еще ныло, каждое резкое движение отзывалось в нем вспышкой боли, но коридор она проскочила едва ли не бегом — не хотела встречаться взглядами с особями, в которых превратились люди, еще недавно бывшие ее коллегами. Лаборатория не сильно изменилась со вчерашнего дня: огромная дыра в стене никуда не делась, а пол все еще был завален обломками испорченной техники. Никто даже не потрудился вытереть кровь Митчелла. На фоне этого новенький, еще блестящий медицинский стол и замененный терминал выглядели настоящим издевательством. Новых помощников ей найти не успели, но подопытный уже был здесь — лежал, пристегнутый к столу и ждал ее появления. Дагна почти не удивилась, увидев, что это не кто иной, как шестьсот шестьдесят второй. — Привет, доктор Сэмьюэлс, — сказал он. — Жалко, тебя не было здесь, когда меня привязывали к этой штуке. — То еще было зрелище, да? — рассеяно спросила Дагна. Ей и так казалось, что она больше не выдержит, а шестьсот шестьдесят второй стал последней каплей. Доктор Сэмьюэлс понимала, что виновата в этом сама: не стоило выделять его среди прочих, не стоило с ним разговаривать. Не стоило видеть в нем личность. Но было слишком поздно. Да и что это меняло? Она сделает это. Ей придется сделать это. Либо он — либо она, третьего не дано. — Включаю запись, — сказала Дагна, хоть кроме них с подопытным в куполе никого не было, разве что Джек, который явно собирался следить за экспериментом. Но он не сказал ни слова, а ведь Джек никогда не наблюдал за опытами молча. Должно быть, его отвлекли какие-то срочные дела. Ну что ж, придется ему ограничиться записями и отчетами. — Начинаю введение шлака объекту 662, — проговорила доктор Сэмьюэлс. Стараясь не встречаться с подопытным взглядом, она ввела иглу ему в вену. — Серия опытов с непрерывным потоком, эксперимент первый. — Я не злюсь на тебя, — сказал шестьсот шестьдесят второй. — Только на Джека. «А стоило бы», — подумала Дагна, но промолчала. Ее пальцы дрожали, когда она коснулась регулятора и увеличила скорость поступления вещества. — По правую сторону от комплекса, в холме, есть пещера, — продолжал подопытный. — С виду — обычное скажье логово, но сейчас оно пусто. В нем подкоп, выход за территорию. Так она и сбежала. — Всю территорию обыскали, — доктор Сэмьюэлс покачала головой. — Даже если проход там и был, то сейчас он закрыт. Подопытный дернулся — похоже, шлак уже начал на него действовать. Доктор Сэмьюэлс поймала себя на том, что, несмотря ни на что, ее интересуют результаты эксперимента. От осознания этого ей стало гадко. — Процесс начался через две минуты и двадцать секунд, — сказала она, отправив данные приборов на терминал. — Но видимых изменений пока нет. — Кто обыскивал территорию? — спросил подопытный. — Роботы или люди? — Роботы, — ответила доктор Сэмьюэлс. — Тогда все в порядке, — голос шестьсот шестьдесят второго не изменился, но было заметно, что ему становится трудно подбирать слова. — ЭМИ-подавитель. Они не заметили. — Откуда ты все это знаешь? — Не твое дело, доктор... Сэмми. Доктор Сэмьюэлс нахмурилась. Тело подопытного пока сопротивлялось влиянию шлака, а вот разум, похоже, оказался не так крепок. — Пойдем со мной, — сказал подопытный. — Ты. Я. Пойдем. Дагна покачала головой. Она могла бы напомнить ему об Элисон, но не стала — и так запись придется чистить. Хорошо хоть, что Джек не слушает их прямо сейчас. — Мне очень жаль, — прошептала она. — Знаю, — ответил подопытный. — Мой правый глаз видит истину! Она сияет, как кости в пустыне! — Четыре минуты, девять секунд с начала эксперимента, — сказала доктор Сэмьюэлс. — Видимая мутация все еще не началась, но шлак влияет на мозг объекта. Заметно нарушение восприятия и искажение личности. Она на всякий случай осмотрела правый глаз подопытного — тот самый, который, по его словам, видел истину, — но в нем не было никаких изменений. — Ты пахнешь, как страх и смерть! — выкрикнул шестьсот шестьдесят второй, но потом его голос смягчился: — Не бойся, Сэмми. Тебя убью не я. Доктор Сэмьюэлс встретилась с ним взглядом и едва удержалась, чтобы не отшатнуться. Она никогда не видела такого раньше, она не знала, что такое вообще возможно: выражение глаз подопытного было... разным. Правый выглядел как обычно, в то время как в левом плескалось чистое безумие. Будто бы два разных человека смотрели на мир из одной головы. — ТЬМА ИЗЛИВАЕТСЯ ИЗ МЕНЯ, — заорал подопытный, и доктор Сэмьюэлс не выдержала. О том, чтобы сделать ему инъекцию, речи не шло — тело особи билось в оковах, чудо, что игла капельницы все еще держалась в руке. Дагна поймала гибкую трубку и вставила в нее иглу инъектора с седативным. Он успокоится. Сейчас он успокоится — иначе она просто сойдет с ума. Она просто не могла дальше смотреть на это. Седативное подействовало не сразу, но спустя несколько секунд мышцы подопытного слегка расслабились, хотя он все еще пребывал в сознании. Доктор Сэмьюэлс уже забыла о том, что должна делать заметки о ходе эксперимента. Ей просто хотелось, чтобы это поскорее закончилось. «Холм справа от купола, — всплыло в ее голове. — Выход за территорию. Ты можешь это закончить, Сэмми. Прямо сейчас». Мелькнула мысль об Элисон, но доктор Сэмьюэлс знала, что уже приняла решение. Ей все еще было невыносимо думать о том, что жена может пострадать из-за ее действий, но несколько часов назад они поругались — быть может, это послужит достаточным доказательством того, что Элисон разорвала их связь. А если нет... если нет, то будь что будет. В конце концов, она же сама продлила свой чертов контракт. Элисон сделала свой выбор. Дагна подключила к терминалу съемный носитель и вошла в общую сеть. Все старые данные — кроме вчерашнего эксперимента — были на месте. Пока они копировались, доктор Сэмьюэлс сгребла в аптечку несколько инъекторов и препаратов: что-то может оказаться полезным, остальное можно будет продать. Потом достала из шкафчика шокер, предназначенный для «убеждения» слишком буйных подопытных — такое себе оружие, но все же лучше, чем ничего. Не давая себе времени одуматься, доктор Сэмьюэлс перекрыла подачу шлака в организм подопытного и быстро расстегнула крепления. — Я ТАК РАД, ЧТО МОГ БЫ ТЕБЯ УБИТЬ! — проорал подопытный. К счастью, он пока еще был слишком слаб, чтобы на деле выразить свою благодарность. Не оглядываясь, доктор Сэмьюэлс прихватила носитель и вылезла через дыру в стене. Она выберется за территорию, избавится от гиперионовской униформы и постарается добраться до какого-нибудь города, а там — выдаст себя за врача. План был откровенно слабый, но сейчас ей было плевать. Может быть, на нее нападут скаги, может быть, выход окажется перекрыт, может быть, ее убьют в пустошах — но она должна была попытаться. Должна была попробовать хоть что-то исправить.