— Стоп! Снято. Всех благодарю, на сегодня все.
Ляйсан Утяшева спускается со сцены, откладывает микрофон, устало кивает оператору и уходит в гримерку, на ходу распуская и разбивая на отдельные пряди склеенные лаком волосы.
Где-то совсем рядом играет музыка, разбредаются уставшие донельзя танцоры, мимо проходит Егор Дружинин, кивает Ляйсан и уходит дальше по коридору быстрым уверенным шагом.
Утяшева заходит в гримерку, не чувствуя ног под собой и падает на вертящийся стул перед зеркалом, уронив голову на ладони.
Она сидит так довольно долго. В голове у неё много мыслей, и каждую надо додумать до конца. Уже, наверняка, не только торопыга Егор, но и все остальные коллеги разошлись по домам. И Катенька Решетникова, и Таня, и Светлаков, и
он.
Шоколадный мальчик с совершенно ужасным чувством юмора, заразным смехом и темными-темными глазами. Лучший друг. Но ведь в лучших друзей не влюбляются, правда?
Кто сказал?..
Мигель — кривляка, заноза в заднице и самый лучший человек на планете.
Мысли прерывает стук в дверь. Она не отвечает и не оборачивается. Она молчит смаргивая слёзы и выпрямляя спину.
Она точно знает, кто это.
Мигель заглядывает в гримерку и заметив её осторожно спрашивает:
— Лясь, ты тут? — на губах привычная усмешка.
Ляйсан кивает, глядя на него через стекло. Даже так ей страшно смотреть в его глаза. Страшно, что в какой-то момент её эмоции, искаженные гладью зеркала, вырвутся и тогда… прощай все.
— Ну и денёк сегодня выдался, да? — продолжает Мигель, прикрывая за собой дверь и садясь на диван. — Как ощущения?
Ляйсан натягивает на лицо привычную улыбку и поворачивается к нему, приготовившись провести ближайший час в этой гримёрке.
— Много интересных ребят, хорошо выступали, все молодцы.
— Ты всегда говоришь одно и тоже, — смеётся Мигель, вставая с дивана. — Хоть раз раскритикуй кого-нибудь!
Ляйсан мотает головой:
— Не хочу. Я всем довольна, мне все нравится.
Мигель хохочет, повисая на её кресле, приобнимая плечи Ляйсан рукой. Он что-то кричит про святых, захлебываясь смехом и даже, кажется, уже переходит на другую тему. Он даже, кажется, уже совершенно в другом конце гримёрки ругает на чем свет стоит парня, на которого, как обычно, возлагал слишком много надежд. Ляйсан не слушает, кивая в такт его словам. На её плече,
кажется, по прежнему след его пальцев.
— Эу, Лясь. Ты слушаешь?
Она не знает, что ответить, правда. Вскидывает глаза, собираясь извиниться, но тут неожиданно гаснет свет. Во всей гримёрке отрубается электричество.
— Лясь? — говорит Мигель в темноту.
Он двигается вперёд в слепую, как вдруг врезается во что-то миниатюрное и тёплое. А через пару секунд понимает, что без каблуков Ляйсан ниже его на голову.
— Боже, Серёж, — что-то неестественное в её голосе. И да, она назвала его по имени. Это не к добру.
Мигель ненавидит недосказанность и когда Ляйсан прижимается к нему всем телом, целуя в уголок рта, он понимает, что что-то идет не по запланированному сценарию.
Стоп-кадр.
Ляйсан прижимается к его губам.
Что-то определенно идет не так, но он с удивлением осознает, что его это устраивает.
Стоп-кадр.
Мигель наклоняется к ней, запуская пальцы в длинные волосы.
Стоп-кадр.
Стоп-кадр.
Стоп-кадр.
Мигель распахивает глаза, будто пытаясь рассмотреть что-то, но всё, что он может увидеть — это слабые очертания, не более. В такой темноте можно было представить всё, что угодно, но в голове у него было пусто, зато все остальные органы чувств будто обострились. Её губы были мягкими, но отчего-то солёными. Голова слегка кружилась, пока ошалелый и уставший мозг пытался хоть как-то осознать всю ситуацию: они вдвоём с Ляйсан Утяшевой в пустой гримерке, ночью, в кромешной тьме, стоят друг к другу так близко, как в жизни не стояли, и целуются.
У неё есть муж. Ребёнок. У тебя вроде бы неоднозначные намеки Денисовой. Очнись Мигель. Так нельзя!
Плевать, катись все к чертям
Он прижимает женщину к себе, покрывая чередой быстрых поцелуев её лицо. Ляйсан коротко выдохнула. Похоже она действительно жалеет о том, что сделала. Зато Мигелю совершенно сорвало крышу. Он целует её в мокрые, чуть припухшие губы, глаза, из которых текут слезы, щеки, шею, везде, где может достать.
— Зачем ты это делаешь, шепчет Утяшева, подаваясь ему навстречу.
Внезапно зажигается свет. Оба отпрыгнули друг от друга, как ошпаренные кипятком.
Секунда молчания.
Взгляд.
Взгляд.
— Прости, Мигель.
И удаляющийся стук каблуков.
В голове слишком много мыслей, он додумает их позже. Внутри режет и тянет.
Завтра, всё завтра.
