Сложности стрижек в домашних условиях

— Найди какие-нибудь обучалки на Ютубе и срежь это всё к хуям. Гэвин повертел головой влево-вправо, рассматривая в мутном зеркале порядком отросшие патлы. Обретя, по всей видимости, собственный разум и проведя чреду митингов за независимость, тёмные прядки падали на лоб, как хотели, частично прикрывая глаза. Серые, сумрачнее и теплее, чем у Ричарда, но с той же сверкающей ебанцой. Что пластик, что кожа — оба друг друга стоили. В последнее время Рид фактически не успевал жить, по самое прокуренное горло был завален работой. Он и в самом деле не помнил, когда в последний раз восседал в парикмахерском кресле, а не протирал жопу за терминалом. Благо, роботизированных мастериц из мужского зала вполне мог заменить его электроник, пускай и выглядел так, будто ножницами привык убивать, а не подравнивать височки. В том, что РК900 с этой миссией справится, Гэвин не сомневался. Долгие месяцы наблюдая, как устрашающая ласточка порхает по дому, наглаживая и настирывая, заваривая кофе и успевая трахаться в перерывах, детектив окончательно уверовал во всемогущество передовой линейки Киберлайф. Ричард в отражении растерянно мигнул диодом — не желтым, красным, явно послал идею с Ютубом в известное место и гуглить не собирался. — Мне нравится, как сейчас выглядят твои волосы, Гэвин. Имя он произнес какой-то совсем рассыпчатой, обволакивающей интонацией, и детектив напомнил себе, что таять мартовской сосулькой был не намерен. До этого момента. — Нравится, когда я выгляжу последним бомжом, потому что так на меня никто не позарится? — Гэвин хмыкнул беззлобно, даже сморщившись как-то по-особенному ласково. — Нравится, потому что это мило. В той степени, в которой мне доступна трактовка данного понятия. — Потому что ты извращенец. — Кто бы говорил. Ричард сверкал глазами, лампочкой изображал тягостную работу мысли. Рид попытался представить, что крутится в его башке, оценил нихуевый разбег вариантов: от плана идеального убийства до сопливого предложения руки и тириумного насоса. Какой исход событий нравится больше, так и не определился. — Разрешишь собрать их в хвост? Страдальческий вздох и никаких больше возражений. По выражению кукольного личика Гэвин уже догадался, что от мучений с кустами на голове его не избавят. Капитуляция перед андроидом-фетишистом была очевидна, в которой раз детектив бесстыже сдавался очередной навязчивой идее. И всё-таки немного прихуел, наблюдая, как РК900 извлекает из кармана фирменных брюк маленькую розовую резиночку. — Ты ограбил детский сад, юродивый? — Мозг подкинул нехорошую ассоциацию с процессом натягивания резиночки на тонкие пальцы. — Или ты тайный педофил? Что-то я не очень подхожу под типаж восьмилетней девочки. — Нашел на полу склада, в Иерихоне. Забыл отдать Алисе. — Спиздил у ребенка, — радостно подытожил Гэвин. — Забывать ты физически не умеешь. Интересно, девиация вас всех на скользкую дорожку толкает или вы с Коннором особенные? Рич не ответил, улыбнулся уголком губ, запустил до пизды нежные пальцы Риду в волосы. Тот автоматически прикрыл глаза, расслабляясь, доверяясь как-то не по-мужицки, с первой секунды. Андроид был аккуратен, как сам господь, краем кисточки выводящий тончайший узор на крыльях бабочки. Перебирал неспешно прядки, и Гэвин вдруг понял, почему кошки урчат. Понял и готов был сам завибрировать от удовольствия. Входящий звонок, вас вызывает оргазм. Конечно, блять, Ричард был особенным. Он склонился, внезапно стал причиной миграции целой толпы мурашек, невесомо поцеловал в макушку, не отстраняясь и продолжая размеренно дышать куда-то в затылок. От близости вело, от тепла у корней волос вело вдвойне. Легкая рука провела по патлам, собирая их в пучок и осторожно перехватывая резинкой. Гэвин получил еще один щекотный поцелуй уже под пучком, затем ниже — в шею. Гибкие пальцы продолжали массировать кожу у виска, поглаживали алеющее ухо. От нежности сделалось почти больно. И так хорошо. Гэвин схватился двуми руками за край туалетного столика, шумно вдохнул, позволяя чужим губам мазнуть по скуле, как-то неожиданно целомудренно обхватить мочку, чужой руке — слегка потянуть за хвост, запрокидывая свою голову на крепкое плечо. Край домашней футболки задрался сам по себе, колено Ричарда само втиснулось между ног, узкие бедра тесно прижались к заднице. Рид изгибался в спине с такой грацией и так по-блядски одновременно, что RK весь превратился в системную ошибку, гулким сигналом бедствия пульсирующую в голове. Беда пришла и шептала горячо и хрипло, просила взять ее прямо здесь, да, в ебучей ванной, там где-то смазка, но ее можно нахуй, Гэвина тоже можно на хуй, и побыстрее. Ричард был послушным мальчиком, когда хотел. Сейчас, видимо, был именно такой случай, потому что Рида уместили на этот самый столик, поцеловали как положено, в губы, кусаясь и раздевая на ходу. Паучьи пальцы зарылись в волосы на затылке, сжимая и оттягивая, такие невъебенно мягкие. Голой спиной Гэвин прислонился к зеркалу сзади и простонал. Контраст между жаром его тела и прохладой стекла был чудовищным, тяжесть в паху от тягучих поцелуев под впадинкой ключиц оказалась ещё хуже. — Я больше не могу, — честно признался он. Рич понял, прекрасно понял, и сполз, как в замедленной съемке, ниже, устроился между разведенных ног, потянул молнию. Коснулся напряженного живота губами, сместился к выпирающей ширинке, оставляя влажную дорожку. И не на секунду, сука, он не закрыл глаза, как будто при включении функции отсоса вырубались все остальные, учитывая социальную адаптацию и максимальное подражание человеческому поведению. Здесь бал-маскарад заканчивался, здесь посылалась в пизду необходимость моргать и контролировать тон, здесь искусственный интеллект затмевался красной пеленой накатывающего волнами желания. Он не гуглил, не бегал с пугающей скоростью, не ёрничал по учебнику, не переходил в режим бесстрастного лондонского часового. РК900 посылался в пизду, оставался только Ричард. Ричард, обхватывающий пульсирующий член губами. Ричард, с осколками зимнего дня в глазах. Или ещё какой-нибудь хуйни, Гэвин не знал. Он только изгибался беспомощно чертыхаясь, срывая дыхание. Современное искусство всегда казалось ему сомнительной, переоцененной поебистикой. Но сейчас перед глазами Рида мелькали цветастые пятна, следы машинного масла в осенней луже, искорки света и это было неописуемо красиво. Отсасывающий андроид тоже был красив, настолько, что Гэвин отстранился от бледных губ с трудом и в последний момент. — Ричард, — тихо позвал он. Тот походил на исключительный пиздец, поэтому Рид и лез целоваться. Поэтому Рид и делал все, что делал, не забивая голову пустыми рассуждениями. Поэтому он, растрепанный, с подернутым туманной дымкой взглядом, ответственно заявил, что волосы оставит. Пока что. И как-то совсем по-домашему принялся вытирать подбородок Рича рукавом.