It's still light

— Смотри под ноги, Джудит, — предупреждает Рик и сразу же, будто в дурацком ситкоме, спотыкается о корягу. Лес разносит шорохом крыльев вспорхнувших птиц его «ай!» и тоскливо-негромкое «чёрт». — Блин, Рик. Стареешь, — Дэрил, вовремя подхвативший его под локоть, имеет полное право гордиться собой, ведь не рассмеялся, когда так хотелось. — Мы оба стареем. — Да, оба. Рик тянется к подбородку Дэрила, чтобы погладить щетину, засвеченную сединой, как белёсые камыши солнечными бликами. Им известно, что значит стареть в таком мире вдвоём, и чего это стоило. Они помнят свои потери. Выжившие обречены на скорбь, но они улыбаются, глядя перед собой — впереди, ощупывая на бегу наросты трутовиков с деревьев, вприпрыжку несётся Джудит. Лесное ленивое солнце в её волосах; нож за поясом. — Уже такая большая, — говорит Рик растерянно и тепло, а Дэрил мычит под нос, соглашаясь с ним. Помнит, как в первый раз поднял её на руки и накормил детской смесью — она была маленькая, совсем крошечная, кричащая и живая в холодных стенах тюрьмы. Он был готов рискнуть собой ради неё и тогда, ещё до того, как нашёл своё место в группе, привык к суматошной, людной Александрии. Впервые поцеловал Рика Граймса. Последним утром Джудит, не постучавшись, зашла в их спальню. Ошпарила сонный слух своим «папа, папа, ты обещал, говорил, мы пойдём сегодня!» и унеслась как ни в чём не бывало, когда убедилась, что планы не поменялись. Неохотно выпутавшиеся из объятий друг друга, они оправлялись от пережитого, и тогда Рик спросил сквозь зевок: — Почему она каждый раз зовёт тебя папой, а меня папочкой? И Дэрил пожал плечами: — Ты очень милый. Может, поэтому. — Но ведь и ты тоже, — дыхание Рика с заспанным хриплым голосом пощекотало его висок. — Тут дело точно в чём-то другом. — Ну не знаю. Может быть, в том, что ты больший зануда? Любопытный луч, просочившийся в щель между занавесками, застал их пихающимися на кровати, как пара влюблённых подростков. Воздух сырой, зато ветра нет и в помине. Дэрил смотрит вниз, на тропу, обитую дожелта высохшими сосновыми иглами. Лес спокоен и равнодушен к ним. — Когда я учился охотиться, я не думал, что буду учить кого-то ещё. Тем более… ну, ты знаешь. Собственного ребёнка. Вопреки нарочито небрежному тону, это не сказано невзначай. Поменявшийся мир помог Дэрилу, его жизнь, одинокая и тяжёлая ещё до эпидемии, стала другой — несмотря ни на что счастливой. Рик, как часть его счастья, не может не знать об этом. Он говорит: — Джудит повезло, что ты учишь её, — и, взяв Дэрила за руку, большим пальцем гладит его запястье. Горячее, слабо дрогнувшее. — Нам обоим так повезло с тобой. Пристально цепкий взгляд Дэрила недолго обращён к Рику — что-то трещит в кустах у тропы, забирая его внимание. Обернувшись на шум, они видят ходячего — он запутался в побуревшем от грязи спальном мешке, и поэтому не способен подняться на ноги, но ползёт прямо к Джудит, то размыкая, то снова смыкая сгнившие челюсти. Они оба оказываются рядом вовремя: Дэрил — для того, чтобы оттеснить Джудит в сторону, Рик — всадить нож в тёмный череп, легко поддающийся острию. Раскачавший тревожные кроны ветер словно предупреждает — как бы они ни любили что-то, мир будет пытаться это отнять. Очень холодно, будто он вполз под кожу и остудил её изнутри. — Как ты? В порядке? — спрашивает Рик у Джудит. — Даже не испугалась, — чеканит она, вздёрнув подбородок. — Ну что? Можно мне подержать арбалет? Этого хватает, чтобы оправиться, потрепать её по плечу. — Это к Дэрилу. — Не, ещё рано, — Дэрил по-лисьи щурится и кивает в сторону речки. — Если хочешь учиться, лучше начать с выслеживания — видишь вон те следы? Пойдём. Надеюсь, папочка не распугает всю живность вокруг — в тебе я уверен. — Ах ты! — от накатившего смеха и возмущения у Рика прихватывает дыхание. Наскоро поцелованный в ухо с насмешливо-ласковым «не споткнись тут ни обо что», он отводит искрящийся взгляд, но не может спрятать улыбку. Ветер уже другой, он тише и легче — таким хорошо дышать. У реки, к которой направились Джудит и Дэрил, дрожащие тени и острые перья папоротников. Переступая через ходячего, Рик идёт вслед за ними и держит свой нож наготове. Может, его семья и не в безопасности — зато под надёжной защитой.