Пророчество не лжёт

Несмотря на поздний час лететь решили немедленно, доверив Асоке самой управлять кораблём. — Тебе не хочется снова туда возвращаться? Я представляю, о чем ты думаешь сейчас — сказал Энакин, сидя в кресле второго пилота. — Нет, не представляешь — с тяжёлым вздохом ответила тогрута, на которую как и тогда, полгода назад, с новой силой навалились тяжёлые мысли. Она надеялась, что больше никогда не увидит свою родину, но вот, не прошло и года, как ей опять придётся увидеть всё то, что навеки въелось ей в душу мерзким ощущением несмываемой грязи. Не только с тела, с души. Вновь и вновь возрождались перед её глазами ужасающие картины: её отец, закованный в цепи, с окровавленным лицом и переломанными рёбрами, последний раз глядевший в глаза дочери своими, помутневшими от боли и страдания; жена старосты рабочего посёлка, голова которой с хрустом разбилась о стену; его юная дочь, пронзённая мечом через минуты после смерти своей матери; сам староста, с криком летящий вниз с каньона, вопя от ужаса предвкушения встречи с острыми камнями. Все их предсмертные крики слились в один. Единую симфонию боли и ужаса. Асока вздрогнула и чуть не выпустила штурвал. Корабль ощутимо встряхнуло, Энакин едва не ударился лбом о приборную панель. — Асока, ты как? Может быть я возьму управление — встревоженно произнёс Энакин, увидев как побледнело лицо наставницы, а глаза её сделались испуганными. Тогрута, услышав его голос, встряхнулась и постаралась взять себя в руки, не хватало ещё, чтобы Энакин видел её слабой. Это раньше, когда они были только детьми и просто друзьями, она могла позволить себе быть при нем какой угодно. Сейчас нельзя, отныне всё изменилось. Теперь Асока старшая, Рыцарь-джедай и наставник, отвечающий не только за себя, но и за своего Падавана, которому должна во всем быть примером, чтобы он мог равняться на неё и во всем подражать. — Всё в порядке, Энакин — сказала Асока как можно спокойнее — Я сама справлюсь с управлением, а ты лучше иди поспи, лететь ещё достаточно долго. — Я лучше останусь здесь, не хочу пропустить момент, когда ты снова решишь нас угробить — не удержался Скайуокер от колкости, отповедь наставницы задела его, лишний раз ткнув в недостатки. «Да, с канцлером-то своим она совсем по-другому разговаривает. Уж ему она явно не указывает на его место» — подумал Энакин с досадой, отворачиваясь к окну, за которым уже вовсю сверкали казавшиеся вблизи невероятно крупными ярко-серебрянные звезды. И всё равно он услышал недовольный голос учителя: — Прикусил бы ты язык, Хвостик. «Ну вот, опять» — снова подумал он с досадой — «Неужели теперь так будет всегда и нет никакой надежды на изменение судьбы? Хотя, ещё недавно я был маленьким мальчиком, а сейчас стал своей детской игрушкой. Всё, падать больше некуда!» — Я всё слышу — сказала Асока строгим голосом, намекая, что его мысли для неё не тайна — Лучше подумай о том, куда Джанго мог спрятать сыночка Хатта? И главное — зачем он ему вообще? «Да, всё, как я и говорил» — новая мысль Энакина получилась более оптимистичной — «Вниз нельзя, но наверх-то можно. Вот она уже советуется со мной, не буду разочаровывать!» — Может его сепаратисты наняли, вспомни, кем он работал до того, как стал служить матрицей клонов — высказал он предположение, казавшееся здравым. — А ведь верно, наемники всегда служат тому, кто хорошо платит — неожиданно прислушалась к нему Тано — Кто же у нас сейчас самый кредитоспособный? Правильно, КНС! — Но почему он связался именно с хаттами? — всё ещё не понимал Энакин его мотивов. Асока немного задумалась, припомнив устройство Республики и то, что Татуин всегда, во всех войнах, являлся нейтральной планетой. Так, что, скорее всего, причиной явилось заключение какого-то соглашения с кланом хаттов, которого КНС явно не желала. И ведь верно всё рассчитали — продолжение рода для хаттов — это всё, важнее только богатство, но его не отнимешь так быстро и так незаметно. Оно же у них такое обширное, хотя, насколько Асока помнит, детёныши хаттов тоже немногим меньше. Да, наверное, так и есть и девушка решилась озвучить свои мысли ученику. — Я думаю, Джанго, находясь в бегах, не станет далеко уходить от своего места, вспомни, какую планету он назвал, когда ты подслушала его разговор с сыном? — напомнил Энакин важную информацию, о которой Асока почти успела забыть, посчитав, как видно, уже ненужной. — Джеонозис? — ответила тогрута, поняв, о чем ей говорят — Ты думаешь, он спрятал хаттского сыночка там, где живет? Не слишком разумно. — Ага, на первый взгляд — парировал Энакин и вынул свой датапад — А вот взгляни-ка сюда! И подросток вывел на экран звёздную карту, увеличив схему Джеонозиса. — Вот, видишь этот объект? — показал он пальцем на какие-то ничем не примечательные с виду развалины. — Вижу, обычная заброшенная стройка, таких сейчас, увы, много, КНС забирает все средства и строительство пришлось заморозить — Асока не нашла здесь ничего, за что мог зацепиться взгляд. Но Энакин думал иначе: — Ничего примечательного, говоришь? А теперь — сказал он и, хитро прищурившись, повёл голограмму куда-то вниз, под стройку, и вскоре стало заметно, что только снаружи она выглядит как развалины, в которых могут разве, что ночевать заблудшие бомжи, под ней же расстилалось довольно большое подземелье. В таком действительно можно спрятать ребёнка, да тут и отцу его вполне места хватит. — Как думаешь, нам сразу отправится туда или сперва навестим его папу? — спросила его Асока, предпочитая скорее первый вариант, хотя понимала, что второй будет правильнее. — Думаю, он окажет нам тёплый приём — ответил на её мысль Скайуокер и снова отвернулся к окну. — Скорее уж горячий — прошипела тогрута, прибавляя скорость. Общаться с хаттами ей хотелось меньше всего. Больше они не говорили, предпочтя размышлять каждый о своём, хотя в одном мысли обоих сходились — не умрет ли малыш в этом холодном подземелье. Хотя, может заботливые сепаратисты поставили ему обогреватель, работающий на взрывчатке, ведь в их же интересах сохранить как можно больше частей дорогого заложника, чтобы им было чем шантажировать папу, если тот сразу не согласится сотрудничать. Татуин встретил их небольшой прохладой раннего утра. Оба ярко-розовых светила этой планеты были ещё не слишком высоко и лишь с обеих сторон бросали на крыши глинобитных хижин и лавчонок прозрачно-розовую дымку. Планета ещё спала, медленно отходя от очередной пьяной гулянки, которыми издавна славилась, лишь только первые торговцы, как видно, оставшиеся на ночь в своих лавках, неспеша раскладывали товар. Но не в их сторону лежал путь двоих джедаев, учителя и ученика. Они направлялись в Мос-Айсли, где, в самом центре, стоял большой аляповатый дворец из огромных булыжников разного цвета и размера, проложенных драгоценными камнями. Строя его таким образом, Джабба всеми силами стремился продемонстрировать окружающим свою власть и превосходство над всеми, кого считал ниже по статусу. То есть, всех жителей Татуина. У ворот стояли двое чудовищного вида охранников расы никто, которые сразу же уставились на незнакомцев заведомо враждебными взглядами, видя в них потенциальных преступников и уже размышляя, какую бы расправу учинить над ними. Хозяин страсть любит подобные зрелища. Однако, вскоре вынуждены были сменить злостные ухмылки на елейные улыбочки, видеть которые было ещё противнее. — Хозяин давно вас ждёт, я провожу вас к нему — оскалился в улыбке один из охранников, тот, что помельче и действительно сопроводил обоих адептов в покои Джаббы. Тот, несмотря на раннее утро, уже вовсю бодрствовал, хотя, учитывая, что пропал его единственный сын, вряд ли он мог сладко спать всю ночь напролёт, небось и глаз не сомкнул. Хотя, если признаться честно, в момент, когда джедаи застали Джаббу, он не слишком-то напоминал безутешного родителя. Большая ярко-красная софа, застеленная пестрым атласным покрывалом, мягко говоря, не напоминала смертный одр умирающего от горя, а бокал с красным вином, зажатый в правой лапе, с трудом можно было принять за успокоительное средство, да и трубку кальяна в левой вряд ли можно было принять за капельницу. Впрочем, не походили на траурный хор и несколько красиво разодетых рабынь-тви’лечек, лихо плясавших под бодрую мелодию на небольшой сцене перед софой. Асоке стало противно, разве так должен выглядеть отец, переживавший за сына? Гораздо приятнее было бы увидеть Хатта на смятой постели с головой, обмотанной мокрым полотенцем. Впрочем, едва увидев, кто вошёл, Джабба махнул хвостом и музыка замолкла. — А ну пошли вон отсюда, шлюшки! — устало бросил он рабыням. Те, прервав танец на полуслове, не сказав ничего, вышли за дверь. Они знали, что одно лишнее слово может стоить им жизни, которую с удовольствием закончат клыки ранкора. — Приветствуем тебя, о достойнейший — преодолевая отвращение сказала Асока, злить Хатта в её планы не входило и походя строго взглянула на Энакина, попытавшегося было что-то вякнуть — Мы получили сообщение о постигшем вас несчастии, а так же владеем информацией о предполагаемом месте нахождения вашего сына. — Многие знают, многие пытались — ответил Джабба с горькой усмешкой — И где же они теперь! И махнул лапой куда-то в сторону угла спальни. Асока посмотрела туда и увидела расстеленный на полу коврик, а на нем несколько голов, некогда принадлежащих самым известным наемникам. Тано содрогнулась от этого зрелища, но вспомнив, зачем она здесь, поспешила сделать вид, что открывшаяся картина ни капли не впечатлила её: — И тем не менее, раз вы попросили помощи Ордена, то мы вам её окажем, уважаемый Джабба. — Великий — поспешно поправил её Хатт — Великий Джабба. — И Вонючий — шепнул Энакин, незаметно прикрывая рукой нос и рот, получив незаметный тычок от Асоки. — Простите, Великий Джабба — исправила Тано невольную оплошность — Не волнуйтесь, если Силе будет угодно, ваш сын уже к вечеру будет у вас. Хатт тут же дал им добро на поиски, обещая в случае успеха заключить договор о сотрудничестве с Республикой. Однако, было заметно, что он не слишком верит в успех, обратившись к Ордену лишь потому, что другие структуры оказались бессильны. — Ну и воняет же там — выйдя из дворца Джаббы, Энакин вдохнул полной грудью, несмотря на песок, мигом заскрипевший у него на зубах. — Хорошо, в другой раз попрошу его не душиться этими духами — ответила Асока, тоже шумно дыша, только, в отличие от падавана, прикрыв рот рукой, она ненавидела песок — А теперь, шагом марш на Джеонозис. Да, примерно эту же фразу сказал второму пилоту сидевший за штурвалом сепаратистский наёмник, получивший от хозяина определённый сигнал.