Пророчество не лжёт

Пытки продолжались уже несколько часов, начиная с простых, ввиде прижигания световым мечом, до самых яростных —ввиде молний Силы. Однако, ни одна из них, даже самая болезненная, не смогли заставит Лорену сказать, где находится база повстанцев, стискивая зубы и закусив изнутри нижнюю губу, как учил отец, переживший не одну пытку, девушка продолжала хранить упорное молчание. Инквизиторы вскоре потеряли терпение и вынуждены были обратиться к своей неумолимой повелительнице. — Леди Малум — произнёс нерешительно один из них, высокий уродливый мужчина по имени Пятый брат — Принцесса отказывается сотрудничать с нами. Боюсь, что потребуется ваше вмешательство. — И правильно боишься — спокойно и с достоинством ответила ему женщина — Я знаю, как заставить её заговорить, быстро давайте девчонку сюда! Инквизиторы кивнули штурмовикам и те покорно втащили в Зал церемоний Лорену. Малум увидела её впервые и тут же словно просканировала несчастную пленницу, отметив про себя все детали её внешности. Красивая прическа растрепалась, на лице виднелись следы слез, а на руках и ногах краснели отпечатки ожогов, но глаза были спокойны, а взгляд твёрдым и несломимым. Вот этот взгляд и испортил дело, вернее то, какого цвета он был. Лазурно-голубой, цвета утреннего неба, огромные чистые и невинные глаза. Ох, до чего же ненавидит леди ситх эти глаза, так живо сейчас напомнившие ей о той, кого она всей душой хотела забыть, о том, кого всем сердцем хотела бы не знать, о том, кого так несправедливо отняла у неё Сила. Мерзкая слабачка Асока Тано, не способная постоять за тех, кого любит и удержать их. Бессердечный подонок Энакин Скайуокер, без колебаний поднявший меч на невинное дитя, за одно только то, что усомнился в своём отцовстве. И сын, милое родное дитя, павшее невиновной жертвой. Все они имели голубые глаза. Как же она ненавидит этот цвет, как не выносит этого взгляда. С каким бы удовольствием вырвала бы их сейчас, но нет, тогда эта малолетняя гордячка не увидит, на что способна Тёмная сторона. Приказав штурмовикам усадить принцессу на железный стул, таким образом, чтобы она видела экран приборной панели, за которой сидел Таркин, после чего повернулась и не прибегая к пыткам, спросила пока ещё спокойным голосом: — Ты точно не хочешь назвать местонахождение базы повстанцев? Лорена подняла голову и не медля ни секунды, выкрикнула, глядя прямо в янтарные глаза Малум, своими раздражающе голубыми: — Никогда! Я не выдам своих имперским мразям. Я не стану предателем, можете хоть убить меня! Малум ничего не сказала на это, лишь только повернулась в сторону Таркина и как бы между прочим поинтересовалась у него: — Адмирал Таркин, мне доложили, что строительство станции закончено, и стало возможным произвести пробный запуск? — Отлично, я даже знаю планету, на которой можно опробовать всю разрушительную мощь Звезды смерти — произнесла ситх, не сводя с принцессы пристального взгляда — Планета Альдераан! — добавила она чуть громче. Лорена вздрогнула всем телом и побелела лицом. Откуда эта Малум знает её родную планету? Неужели сама она назвала её во время пыток? Но это неважно, главное, не дать погибнуть её семье и её народу, а при этом не выдать остальных повстанцев. Времени мало и думать надо было быстрее. — Дантуин! — крикнула девушка не своим голосом — База находится на Дантуине! В бывшем Анклаве джедаев! — Прекрасно, дорогая — широко улыбнулась Малум, оскаливая хищные зубы тогрут— Мы непременно проверим эту планету. Действуйте, адмирал! — махнула она рукой Таркину, который уже навёл луч на Альдераан и держал руку на рычаге запуска. Лорена всё поняла. Нельзя ей было недооценивать ситха, не следовало надеятся на то, что можно его обмануть. — Нет! Не надо! Папа! Нет! — выкрикнула она бессильно и вскочила, пытаясь помешать выстрелу, но тотчас была схвачена за плечи штурмовиками и усажена обратно, вынужденная смотреть как луч наведения прочертил на экране зеленую линию, а прицел охватил шар родной планеты, чтобы через секунду поглотить её в негромком выстреле, оставив после себя тонны обломков и облака густой пыли. И ни одного оставшегося в живых. Лорена замерла на месте, не в силах осознать случившееся и принять его как данность. Да и не дали ей, а вновь подхватив, забросили в камеру, чтобы назавтра свести на казнь. Ситхи не знают милости. Исключений нет. *** Элайджа нехотя поднялся с берега и оставив спидер у озера, направился к дому на окраине посёлка. День выдался тёплым, но не жарким, прохладный ветерок раздувал свободную светлую рубаху юноши, гоняя лёгкие облака по синему небу. Такому же, как его глаза. Бабушка Селина в такие моменты всегда смеялась и говорила, что верно само небо послало его родиться, раз он так любит его. Всё верно, на небо этот юноша мог смотреть без конца. Несмотря на отсутствие материнской любви и крайне редкое внимание отца, Элайджа вырос добрым и отзывчивым юношей с открытым сердцем и широкой душой. Весь посёлок знал его и очень любил, ведь он никогда не отказывал никому в помощи и часто предлагал её сам, а многие жители завидовали Селине и Дареду, ведь их собственные чада в большинстве своём являлись кутилами и прожигателями жизни, целыми днями отираясь в кантинах центрального сектора. И юноша платил односельчанам той же монетой, но более всех остальных его любила Ланни — тоненькая, хрупкая как тростинка, юная тогрута, дочь хозяина соседней овощной фермы. Ей недавно минуло пятнадцать лет и она выгодно отличалась от других местных девушек. Никогда не бывала в кантинах, сторонясь всяческого веселья и шумных компаний, предпочитая им уединение или тихие прогулки с ним. Ланни всегда была одета в лёгкие цветные трикотажные сарафаны и небольшой венец из зубов акулов, её кожа имела светло-оранжевый оттенок, а синие полоски на монтраллах темнели, когда она смущалась, её милая улыбка была как второе солнце, а она сама — единственная девушка в селении. Для одного только Элайджи. Лишь только она, Ланни, понимала его мятежную душу и знала о его самом главном стремлении, однако, относилась к нему безо всякого восторга. — Элайджа — говорила она вчера, когда они под вечер вдвоём сидели у озера — Ты уверен, что тебе это необходимо? Останься лучше здесь, а я всегда буду любить тебя. Она говорила это и держала его мозолистую ладонь в своей тоненькой и нежной. Он ответил не сразу, прежде на миг отвёл глаза и посмотрел на плывущий за горизонт красный диск солнца: — Нет, Ланни, я должен примкнуть к восстанию, я чувствую, что это мой долг — ответил он наконец тихим, но твёрдым голосом — Мой отец служит ему, не боясь погибнуть, я считаю, что мое истинное место с ним рядом. На этот раз уже девушка не находилась с ответом, поспорить не получалось, все доводы юноши казались здравыми. Просто ей не хотелось отпускать его, зная о том, что он может не вернуться. Империя не милует неугодных, а повстанцы как раз таковыми и являлись. Ланни боялась за него и Элайджа это чувствовал: — Не волнуйся так, всё будет хорошо, вот увидишь, как только мы победим, я сразу же вернусь за тобой — тихо проговорил он, накрывая ладонь девушки своей — Отец хорошо обучил меня, вот только жаль, что он так редко прилетает. Он сказал, что нам нельзя показываться вместе, иначе кого-то из нас убьют. — А можно и мне с тобой тоже? Я не смогу быть тут, зная, что тебе грозит опасность — Ланни подняла на него лицо и впилась в него пытливыми зелёными глазами. — Нет, милая, никак нельзя, я не могу рисковать тобой — категорично заявил Элайджа — Пойми, это моя война и моя личная боль. Ситхи отняли у меня будущее, и мой долг сохранить хотя бы настоящее. — Я буду ждать тебя — только и смогла ответить Ланни, так искренне и так трогательно любившая его — Обещай мне только быть острожным. — Я обещаю — ответил юноша, твёрдо решив завтра же поговорить с родными о своём намерении. В очередной раз за последние годы. И вот этот день наступил и сейчас юноша направлялась к дому, где его уже ждал накрытый обед и новое поручение.