Пророчество не лжёт

Энакин Скайуокер не стал дожидаться окончания праздника по поводу успешного завершения Явинской битвы. С некоторых пор этот довольно молодой, но уже сильно уставший и умудрённый горьким опытом мужчина сторонился веселья, оно напоминало ему о том, что радость в этой жизни возможна теперь у кого-угодно, только не у него. Для него у Силы есть теперь только война и выживание. И может ли быть иначе, когда любимая женщина, та, которую он боготворил с детства вот уже пятнадцать лет живет в мире Силы. И виноват в этом в том числе и он сам, не уделив той в нужное время достаточно внимания, да, основная вина, конечно же, на ней самой, не сумевшей удержать своё мировоззрение на нужной отметке, однако и на нем самом лежит ничуть не меньшая ответственность за то, что случилось с Асокой. Да, именно Асокой, которой больше не было в этом мире, ибо эта жестокая и зловещая Дарт Малум, ученица и правая рука Сидиуса, не могла по определению иметь ничего общего с Асокой Тано, взбалмошной, сумасбродной, но в то же время милой и обаятельной, прятавшей за внешней бравадой истинную сущность души — тонкую и ранимо-эмоциональную. День, когда ужасная правда о его возлюбленной открылась мужчине, он и по сей день помнил до последней минуты, и сейчас, стоя возле небольшого окна подсобного помещения, и глядя в него на празднество, Энакин вспоминал это время. Тогда была точно такая же ночь, да и звёзды выглядели очень похожи, ведь природа Шили несколько напоминает природу Явина, только там зелени больше и озера совсем иные, хотя ни того, ни другого он тогда не замечал. Скайуокер летел на родную планету, чтобы отдать матери своего сына. Одной рукой держась за штурвал, другой он прижимал к груди самое дорогое и ценное, что у него оставалось. Ордена больше не было, а любовь всей его жизни стала предательницей и пришлось уничтожить её. Энакин ощущал горечь и пустоту, звеневшую в душе тупой, бесплотной болью, но насколько она была бы сильнее, если б мужчина летел сейчас один. А так, ощущая мягкое тепло своего ребёнка, слыша его лепет и чувствуя нежное прикосновение маленьких ручек, Энакин мог несколько утешиться и поверить в то, что не всегда ему будет так плохо, что есть ещё надежда на возвращение прежнего порядка. И она заключена в этом ребёнке, сыне Избранной и его собственном. Как же сейчас до боли в сердце хотелось мужчине взять его и улететь куда-то далеко, где никто не сможет их найти и там, в далёком уединении, воспитывать своего ребёнка и обучать его. Но нет, нельзя, слишком опасно для них сейчас держаться вместе, и потом он должен исполнить свой долг. Долг перед погибшими товарищами, самим собой и женщиной, которую любил. Отомстить за их смерть. Для этой цели Энакин решил примкнуть к повстанцам и начать плотно сотрудничать с сенатором Органой, который и организовал это движение. Но прежде, а вернее одновременно с этим нужно было сделать ещё одно, то, что помогло бы ему найти ответ на вопрос о том, что будет дальше с Империей. Для этого мужчина, прежде, чем лететь на Альдераан, повернул корабль в другую сторону, туда, где находился мистический Тайтон, где располагался древний храм. Когда-то давно там проводили испытания падаванов, теперь же он был закрыт для посещения, населённый лишь группой монахов — служителей дже’даи, Ордена, бывшего прародителем нынешнего, трагически погибшего. Именно они имели особую связь с Силой и знали многие её секреты. А ещё именно там находилась самая настоящая реликвия — алтарь с планеты Мортис, некогда принадлежащий хранителям Силы, исчезнувшим бесследно, теперь же им владели культисты и могли позволить Энакину посетить его. Скайуокер посадил корабль в сумерках таинственной планеты и направился к мрачной громадине Храма, в вершине которой горел слабый огонёк, именно там и был алтарь. Служители вряд ли будут ему рады, хотя, если он скажет зачем пришёл... Однако, переживал Энакин напрасно, казалось, его тут давно ждали, ибо лицо встретившего его монаха, одетого в свободный белый балахон было довольно приветливым, хотя и серьёзным. Скайуокер учтиво поклонился ему и хотел уже назвать цель визита, но культист движением руки остановил его и велел следовать за собой. Видно их связь с Силой имела такой уровень, что не всегда нужны были слова, чтобы они тебя поняли. Скайуокер догадался верно, его привели к алтарю Мортиса. Затем, сказав ему на пороге снять обувь, а после, подойдя к алтарю, опуститься перед ним на колени и положить руки на постамент алтаря. Затем, монах удалился, а Энакин сделал так, как он велел и коснувшись руками холодного мрамора, прикрыл глаза и отключил сознание, как часто делал это при медитации. Внутри алтаря появилось тихое ровное свечение, одновременно с которым темнота перед глазами Скайуокера сменилась на странное видение. Другой храм, иные служители, те, которые исчезли и теперь Энакин узнал как. Это были они, хранители Силы. Вот старик-Отец, он стоит посреди главного зала Храма Мортиса, он выглядит иначе, чем прежде, осунувшийся и похудевший, явно больной. Он стоял, опираясь на трость и с ожиданием смотрел на своих детей, Сына и Дочь. — Дети мои, я скоро оставлю вас и в этом уже нет сомнений. Я болен и скоро умру, дни мои сочтены — проговорил он севшим голосом, причём с явным трудом. Дочь посмотрела на него с сочувствием и подойдя, положила руки на его плечи: — Не говори так, Отец, ты поправишься, я знаю, я помогу тебе. — Не стоит меня успокаивать, Дочь, я знаю, что говорю, но именно тебе надлежит помочь миру сохранить баланс — убеди Избранного занять моё место — продолжал старик, положив свои тощие, сухие ладони поверх рук Дочери. — Не стоит, Отец — произнёс подходящий Сын холодно и жёстко — Она не сможет этого сделать, позволь мне убедить Избранного, я как никто сумею рассказать ему, что значит Тёмная сторона. — Нет, брат, ты этого не сделаешь — тотчас выступила вперёд дочь — Ты не втянешь моего ребёнка в свои дела. — Я уже начал это делать и у меня получается, — хитро улыбнулся Сын — А знаете в чем дело? А вот! И продолжая странно улыбаться, Сын откинул полу своего плаща и обоим оставшимся стал виден большой клинок с острым чёрным лезвием. При виде него Дочь опасливо вскрикнула и прижала ладони к щекам: — Ты взял клинок из алтаря! Как ты мог это сделать? Понимаешь, чем это грозит всем нам? — Прекрасно знаю, а начнётся с того, что этот старый дурак умрет без мучений — злорадно усмехнулся Сын и метнул смертоносный клинок прямо в Отца. За этим последовал негромкий крик и звук падающего тела. Вот только принадлежало оно совсем даже не Отцу. — Прости,...я не могла...иначе... — прошептала Дочь, прижимая ладонь к груди, из которой торчал клинок. Она пыталась бессознательно защитить самого дорогого и близкого себе человека, как и подобает адепту Света, путём самопожертвования. Вот только Сыну это было лишь на руку, если бы ещё и Отец не вмешался, он бы прямо сейчас сотворил ужасное из злодейств — уничтожил его самого и тем самым сделавшись ещё более могущественным. — Отец...не оставь её...она не виновата...помоги ей...не дай...сойти...с пути... — простонала Дочь в последних силах и сжав руку Отца, собрав волю в кулак, несчастная прохрипела — Знай,...ей...поможет...любовь...истинная любовь...от души... Последние слова прозвучали совсем уж хрипло, лицо вздрогнуло и глаза навсегда закрылись. Сын хотел было вытащить клинок из раны, чтобы затем убить Отца, но старик опередил его, перехватив руку Сына, в итоге они схватили клинок вместе, завязалась борьба. Отец тяжело вздохнул, словно решаясь, что для него важнее и кого он любит больше — своего ребёнка или всю галактику. Ответом стал удар клинка в спину и последние объятия близких людей. Сын тяжело повалился на руки Отца, испуская последний вдох, но и тот пережил своих детей ненадолго, будучи истощенным болезненной слабостью, усиленной переживанием, старик без чувств падает на пол, точно на острие клинка, проткнувшего её насквозь. Баланс Сил оказался нарушен и контроля над галактикой более нет, как нет и тех, кто мог помочь сдержать напор Темной стороны. Потом всё закружилось и рассыпалось в прах, собираясь в видение уже совсем иное, изображавшее молодую тогруту, высокую и стройную, в красной свободной рубашке и таких же брюках. Именно так выглядела Асока в последний день перед падением во Тьму. Она стояла, уперев руки в бока, и смотрела в упор, прямо в глаза Скайуокера своими огромными обвиняющими глазами, имевшими пока ещё голубой оттенок. — Это ты во всем виноват! — прошипела она, продолжая глядеть на мужа — Это из-за тебя я стала тем, кто я сейчас! Посмотри! Видение Асоки постепенно начало меняться, принимая новые очертания, не меняя, однако, своей сути. Чёрный костюм, непроницаемая маска и янтарные глаза. Руки в чёрных перчатках сжались в кулаки и даже не прикасаясь к Энакину, смогла сделать так, что он начал задыхаться, пока не потерял сознание. В чувства его привёл культист, стоявший за дверью. Энакин пришёл в себя в его скромном жилище, из увиденного он понял самое главное, то, на что ему давно уже так или иначе намекали — Асока вернётся к Свету в момент, когда её сердца коснётся истинная любовь.