Пророчество не лжёт

За последние тридцать три года Татуин совершенно не изменился. Это был всё тот же пыльный, пропитанный палящими лучами двух солнц серый шар, который много лет назад подарил миру Дарт Малум, за что та ненавидела его всей душой. И вот теперь туда впервые ступила нога того, кто был для неё ближе всех, хотя и не признавал этого, её дорогого сына Элайджи. Прошло полгода с того рокового дня, когда он узнал тяжёлую правду, жить с которой было нелегко, однако он старался и получалось неплохо, работая в рядах восстания по-другому нельзя. Постоянной базы повстанцы теперь не имели, решив рассредоточиться по галактике, чтобы в случае поимки обнаружили не всех, встречаясь при необходимости. Информацию они по-прежнему получали от таинственного Фалкрама, имя которого, вместо пропавшего без вести Энакина, носил теперь бывший имперский агент Александр Каллос. Но знал об этом только Бейл Органа, последний из жителей Альдераана оставшийся в живых. Остальные знали его только под этим псевдонимом. Впрочем, Элайджа предпочитал держаться от всех немного в стороне, посвящая время тренировкам и прослушиванию записей, что нашёл в бортовом компьютере Эбен Хоука. Оттуда он узнал многое о ситхах и о том, что в душе каждого из них есть что-то светлое, что сохранятся где-то в глубине и способно вернуть его в прежнее состояние. Если до этого ситх имел приверженность к Свету. Что же до тех, кто изначально принадлежал Тьме, то они могли исправиться только сами, подталкивать их к этому не рекомендовалось, опасно для жизни. Какое же счастье, что это не относилось к его матери, которую Элайджа совсем не знал, но всё равно очень любил, да и возможно ли иное теперь, когда юноша узнал правду. — Я сын Дарт Малум — повторял он первое время, пытаясь поверить и принять это как факт — Нет — поправился он тут же — Асоки Тано, именно так мою маму зовут от рождения. И я тоже стану звать её так. Неправда, что она стала злой, она просто запуталась, её жестоко обманули и предали, вот она и обозлилась на всех. Не нужно с ней бороться, ей нужно помочь. Элайджа решил так и решение своё намеревался выполнить сразу же, как только сочтёт свои силы возможными для новой встречи с ней и Императором. Но для начала следовало выручить Никса из лап противного Джаббы. Отец рассказывал, что когда-то давно, когда он сам был учеником, они с его наставницей Асокой уже имели дело с Джаббой, спасая его сына. Энакин подробно описал сыну эту миссию, так как она была первой для него в качестве ученика и теперь Элайджа имел хорошее представление и о дворце Хатта и о его хозяине. Например, он чётко усвоил, что Джабба любит подарки и не любит неуважения в свой адрес. Что ж, надо было это учесть и потому сейчас Элайджа стоял перед воротами этого самого дворца и нажимая кнопку голосвязи, в ожидании ответа, оглядел своё отражение в стекле. Следовало признать, выглядел он неплохо, за последние полгода Элайджа здорово возмужал, в лице появились жёсткие черты истинного лидера, а так же своеобразная привлекательность, которую эффектно подчеркивала чёрная рубашка и такие же брюки, плотно сидевшие на нем, контрастируя со светло-русыми волосами и голубыми глазами. Глаза были большие и не совсем стандартной для людей формы — наследство от матери-тогруты. Они являлись так называемой изюминкой внешности Элайджи, привлекая к нему внимание лиц противоположного пола. Но тот не придавал этому значения, ведь в сердце его по-прежнему жила боль от потери Ланни, которую он продолжал до сих пор любить и даже тот поцелуй с Лореной никоим образом не отменял этого чувства. К слову сказать их отношения с того случая не изменились, оставшись на уровне дружеских, ведь она любила Никса и все это знали, а Элайджа решил помочь ей спасти его. — Приветствую тебя, о достойнейший — церемонно произнёс Элайджа, когда в динамике раздалось неясное и заведомо недовольное квакание Хатта, а ЗРО перевёл его — Моё имя Элайджа Скайуокер, я Рыцарь-джедай, явился к тебе с целью договориться о сотрудничестве и в знак моего дружеского отношения принести в дар тебе этих двоих дроидов. Хатт сперва было начал возражать, но неизвестно почему больше, из-за знакомой ли фамилии, или от перспективы получить щедрый подарок, изменил своё ещё не принятое отрицательное решение, на мгновение спустя высказанное положительное. Слабость противника всегда играет на руку, это Элайджа впитал с детства и часто использовал. Ни разу не подвело, в том числе и сегодня: — Ты можешь войти, дорогой гость, подарки оставь на моей столе, а сам подойди ближе, я хочу взглянуть на тебя. Ты явно похож на своего отца. «Всё-таки фамилия» — подумал Элайджа, входя в ворота. Двое охранников никто провели его в тронный зал, где на огромной тахте, на которой спокойно поместились бы человек двадцать, гордо возлежал сам склизкий хозяин, с неизменным вином, кальяном и рабынями в цветастых нарядах, танцевавшими на небольшой площадке возле дивана. Время от времени Джабба подзывал к себе то одну, то другую из них и начинал лапать своими липкими руками и требовал выполнить его непристойные прихоти, не стесняясь никого и ничего вокруг. Так и сейчас, несмотря на то, что Элайджа уже вошёл, хатт подманил к себе довольно миловидную голубую тви’лечку и без лишних слов схватив лапами, подсунул ей прямо в лицо кончик своего хвоста, имея этим ввиду вполне конкретное действие. Рабыня всё поняла, а может быть просто привыкла и тотчас же встав на колени, захватила губами этот самой кончик, при этом мотая головой и постанывая. Хатт несколько раз прикрикнул, что даже без перевода легко понималось как приказ стонать погромче и девушка утраивала усилия. И когда он заметил визитера, то даже не подумал прервать своё действо и о том, как будет при этом выглядеть и чувствовать себя рабыня. Элайджа не показал этого, а просто встал перед диваном и поклонившись велел дроидам следовать туда, куда сказал хозяин. Целью визита Элайджа выбрал возможное сотрудничество с альянсом, догадываясь какие эмоции это вызовет, и не ошибся, Хатт пустился в отчаянные споры, недовольство же своё как всегда срывая на слугах, так например, когда тви’лечка, во время разговора продолжавшая посасывать хвостик повелителя, во время его резкого движения «поимела дерзость и непочтение», задев зубами «достоинство» Джаббы, была тотчас одним пинком хвоста откинута к стене, в полу возле которой был зарешеченный люк. Он мигом открылся и рабыня свалилась туда, а крик несчастной смешиваясь с рычанием жившего там ранкора, понемногу затих. Джабба при этом даже в лице не изменился, для него подобное являлось обычным делом. Но это лишь потому, что никто из-за этого не обратил внимание на двух охотников за головами, вошедших через чёрный ход и направившихся прямиком в столовую, где на стене, в качестве эксклюзивного украшения висела карбонитная плита, замуровавшая в себе несчастного Первый охотник, трандошанин, снял плиту со стены и положив на пол, а второй, явно человек, одетый в белый комбинезон и шлем, присел на колени и вынув из-за пояса что-то, похожее на бластер, начал производить некие манипуляции над плитой, пока она не растаяла, а сам Никс не начал медленно садиться и тереть глаза. — Я ничего не вижу. Что это такое? Я так крепко спал, что ослеп? Да быть такого не может! — прозвучал его такой родной для обоих охотников голос. — Не переживай, это последствия заморозки, скоро должно пройти — ответил человеческий наёмник, успокаивающе кладя ладонь ему на плечо. — Хм, а кто же ты такой, мой нечаянный спаситель? — поинтересовался Никс, когда зрение понемногу начало возвращаться. — Та, кто всегда за тебя! — ответил наёмник, сорвав с головы шлем и выплюнув преобразователь голоса, крепившийся к внутренней стороне горла. Тотчас же длинные светлые волосы хлестнули по плечам. — Лори! — хрипло воскликнул Никс, легко узнав возлюбленную и крепко обняв притянул к себе и их поцелуй, прерванный полгода назад снова возобновился, пока его опять не прервали. Это охранники, почуяв неладное, когда пришли настоящие охотники, ворвались в столовую и схватили хитрых лазутчиков, засунув их в камеры. — Эй, мальчики! Можно нас с принцессой в одну? Я не могу потерять её снова! — вполне вежливо попросил Никс охранников, но в ответ получил лишь невежливый тычок в бок. «Да, дипломатия у вас, ребята, хромает на оба протеза» — подумала Лорена, когда их, очевидно, назло, завели в камеры на противоположных концах помещения. Джабба же сообразил кто стоит за этой диверсией и несмотря уже ни на что, ни на фамилию, но на подарки, приказал своим верным стражникам: — Закинуть его ранкору, а то малыш уже проголодался. Элайджа позволил поймать себя, чтобы затем помочь друзьям и покорно пережил падение в отвратительно вонявшую яму. Ранкор довольно зарычал, увидев какой десерт приготовил ему хозяин после сытной трапезы блюдом «сильно разочаровавшая рабыня». Он явно был непрочь прямо сейчас попробовать кусочек, а может даже и два, когда Элайджа вдруг услышал над головой голос Хатта, не Джаббы, другого, кажется, о чем-то просившего. О чем же, интересно? Без переводчика не понять, а ЗРО ему с собой не дали. Что делать, не любит ранкор металл жевать, не любит и всё тут.