Путь к свободе

Арена воняет гнилью и кровью, а он стоит в центре, слушая рёв толпы. Крики галра разносятся повсюду, заползают тонкими иголками под кожу, заставляют сжаться, словно пума перед прыжком. Недалеко от него валяется огромная туша таракана с Лидериуса, уже начавшая разлагаться. Клешня таракана торчит из живота клона, пока он сам захлёбывается кровью. Их жизнь, и без того короткая, заканчивалась на Арене за считанные секунды. Руки слабеют вместе с коленями, но он не падает, а идёт вперед. Как можно ближе к трону Императора, смотря в его наглые, лишённые даже проблесков человечности, глаза. Шаг за шагом, короткий хрип вместо дыхания за новым, пока агония смерти ещё не настигла мозг. Он должен сказать ему всё, о чём только думал, сидя в холодной прогнившей пещере, где его компанией была только плесень. Ядовитая плесень, которая разрасталась день за днём, отравляя разум, отравляя весь его «почти человеческий» организм. У него достаточно сил. Куро коряво ухмыляется, а на его острых белоснежных клыках явно проглядывается багровое зарево крови. Рот полон ею. За ним — огромный багряный след, но он не сдастся. Если будет нужно — доползет, вгрызаясь в грязную землю, как и положено голодному рабу. Пусть Император знает. Он может сломить его тело, но не воинственный дух. Двойник — не оригинал. Куро лишь ничтожество, неудачный эксперимент и шутка системы. Все его чувства, переживания: ошибка Хаггар. Он не был создан для жизни потому, что истинное предназначение машины убивать. И он убивал. Раз за разом возвращался на Арену в надежде познать смерть. Хоть бы сегодня. Хоть бы на этот раз. Губы клона шевелятся, будто бы произнося молитву какому-то своему богу. Будто бы и вправду есть в этом взгляде алых, как рубин, глаз намек на реальность происходящего. По лицу клона скользит тень прожекторов и кажется, что это не застывший гранит, а податливая глина, выражающая истинную боль вперемешку с отчаянием. Он так устал быть злодеем для всех, так пусть хоть умрёт героем. Мужчина останавливается. Каждый мускул его натренированного тела напряжён, а толпа на трибунах притихла. Все смотрят на Императора, который поднялся, чтобы подойти к бортику своей лоджии. — Смелый воин, ты можешь просить всё, о чём только пожелаешь… — начинает говорить галра, но Куро лишь сплёвывает кровь на песок и вытаскивает резким жестом из собственного живота острую, как бритва, клешню, чтобы бросить. — Я хочу лишь одного, — перебивает он, поднимая искрящийся безумием взгляд на собеседника, и хрипло смеётся. — Коснуться Вашей руки перед тем, как умереть. — Император оглядывается на своих друидов, и те согласно кивают. Они не видели опасности в том, чтобы позволить умирающему гладиатору такую малость. Шёлковые одежды молодого мужчины шуршат и переливаются в фиолетовом свете, пока он — шаг за шагом — приближается к своей смерти. — Опустись на колени, Куро, храбрейший из гладиаторов, — произносит галра как раз в тот момент, когда клон делает осторожный шаг вперёд. Чтобы затем, совершенно неожиданно для публики, сделать ещё один. Более резкий. Арена затихает. Кровь бешено стучит в жилах, воздуха не хватает, и лёгкие просто горят, но… Двойник падает на изувеченный песок только тогда, когда его рука слабеет, а обезглавленный Император медленно оседает. Его тело ещё не поняло, что он погиб. Тысячи пар глаз устремлены на медленно и лениво катящуюся по песку голову галра. Какая ирония… Почва Арены напоена кровью того, кто решал, кому здесь жить, а кому умереть. — Я тоже был человеком, — едва можно различить в возникшей тишине. И никто не увидел, как губы гладиатора расползлись в мстительной ухмылке.