Сестра или кто-то больше?

— Правительство объявило о публичной казне Потгаса Ди Эйса, одного из лучших командиров пиратов Белоуса. В глазах потемнело. Эти слова прозвучали как гром среди ясного неба. Руки тряслись, и глиняная чашка полетела вниз. Луффи будто посмотрела сквозь все, что ее окружало, представляя как сейчас может выглядеть Эйс. Маргарет, до этого улыбавшаяся, с беспокойством на нее оглянулась. — Что-то случилось, Луффи-сан? Задала та вопрос. — Кого? — Эйс, огненный кулак Эйс. Повторила бабуля Нен. Эти слова ударялись в голове о бессознательно выстроенную стену страха и создавали звук раззадоренного гонга. — Эйса казнят? Она дрожала, не верила. Дыхание сбилось. — Я слышала, что пират Черная Борода стал шичибукаем после победы над ним. Продолжила бывшая императрица. — Чернобородый? — Да уж, мировое правительство вытянет из этого всю выгоду, это большая добыча… — Пират Эйс… Луффи назвала ее имя тихо, так, что никто бы и не услышал. — Бабуля! Все произошло так быстро, сейчас она сидит, а мгновение спустя она уже сжимает плечи Нен. — Я люблю Эйса! Он самый дорогой для меня человек! Сорвалась на крик. Не сдержалась, слишком напугана и обескуражена. Бабуля тоже шокирована. Возможно, если бы Луффи не была в таком замешательстве, то посмеялась бы над ее удивленным лицом. — Это правда? Она поднялась, но даже стоя на кресле, не могла смотреть прямо в лицо Луффи. — Я не знала, что его схватили. Его казнят, у него нет шансов выбраться от туда?! Еще не успокоилась, боится. Бабуля села обратно в кресло и снова раскрыла газету. — Если Белоус выиграет войну, то у Эйса будет шанс. Нен говорила эта так спокойно, будто слова девушки ее совсем не затронули. — Что мне делать? Где будет казнь? Голос все еще дрожал. — На площади города Маринфорд. Там находится штаб-квартира дозорных. Тут написано через неделю, значит осталось шесть дней, включая этот. — Что, так скоро? Сколько отсюда плыть до Архипелага Сабаоди? — Больше недели. — Получается, Эйса казнят до того как я встречусь с накама? Руки сжались в кулаки. Сердце никак не желало возвращаться к спокойному ритму. Бабуля тоже напряглась. — А сколько отсюда плыть до того места где сейчас Эйс? — До ИмпелДаун плыть неделю на пиратском корабле. И четыре дня на корабле дозорных. Она объясняла, почему такая разница. Луффи слушала достаточно внимательно. — Что-же мне делать? Возможно, первый раз в своей жизни она не знала, что делать. Монки боролась всю свою жизнь за будущее свое и своих друзей, но не знала, как поступить сейчас. Руки потянулись к столь важной соломенной шляпе. У нее еще осталась библикарта Портгаса. — Какова твоя цель? Спросила бабушка. — Только не говори, что это его библикарта! Бумага горела. Она стала гораздо меньше. — Это та бумага, которую ты тогда искала? Маргарет плохо понимала, что сейчас происходит. — Нет, это другая. Эту мне дал Эйс. Бабуля снова начала объяснять, на этот раз предназначение бумаги. — Когда Эйс дал мне ее, она была в десять раз больше. У него свой путь. Она вспоминала его слова, ведь он говорил только правду. Они еще встретятся. Странно, но Эйс всегда относился к ней как к младшей сестре, даже после того как они поняли, что это не так. Наверно, это его своеобразная привычка. — Эйсу не понравится, что я его спасаю. Ведь он намного сильнее меня. Но… Это некое помутнение. Когда эмоции смешиваются и нельзя понять что-то конкретное. — Простите, ребята. Я немного задержусь. Она вспоминала лица столь дорогих ей людей. — Я спасу Эйса! Это слишком громкое заявление, но Луффи это мало волновало. Они были удивлены. Повисла тишина, нарушаемая пением цикад. — Ты знаешь на сколько это глупо? Представляешь, какая битва назревает? Ты подобна муравью на пути у смерча. Тебя снесут прежде, чем ты успеешь пошевелить пальцем. Нен не умеет останавливать людей, но попытаться стоило. — Мне плевать, я должна туда плыть. Я не могу сидеть спокойно, зная, что Эйса казнят. Она опять кричит. — Ясно. Ты собираешься спасти самого ужасного заключенного в мире. Всего один шанс из миллиона, что тебе удастся. Отправляйся в ИмпелДаун, он заточен там! Когда его отвезут в Маринфорд, слишком много охраны будет вокруг: адмиралы и шичибукаи. Однако, пока твой избранник важен для правительства, его охраняют все силы дозорных. Туда невозможно попасть. — А мне все равно, что там произойдет! Мне главное туда добраться! Надо успеть, пока Эйс еще там! Просто дайте мне огромное весло, я сама доплыву! Луффи настроена серьезно. Серьезней некуда. Бабуля Нен отчаянно замахала руками и ногами. — Ты сама туда не сможешь добраться. Ну, да, это тоже вариант не очень. Хибихиме не хочет принимать приглашение на собрание шичибукаев. Если бы только она подчинилась, ты бы смогла попасть на корабль дозорных. — Корабль? Здесь есть корабль дозорных? Тогда я пойду ее спрошу! Они стояли перед главными воротами в замок императрицы. На встречу им выбежала девушка — Бабушка Нен! — Инишида, куда ты так спешишь? — Слава богу, я вас нашла! Девушка никак не могла отдышаться. — Хибехиме-сама заболела неизвестной болезнью. Это был неожиданный удар — Чтооо?! Хэнкок действительно чувствовала и вела себя странно. Не находила себе место то вставала, то садилась, то ее мучала жажда, то в комнате становилось слишком холодно. Она то краснела, то бледнела, ходила из угла в угол и грызла ноготь на большом пальце. На ее лице отражалось волнение и легкая паника. Луффи к ней не пустили, пошла только бабуля. Женщина — врач сидела на кушетке и не знала, что надо дать: успокоительное или жаропонижающее. — Бабуля Нен! Сандерсония была очень обеспокоена, как и Мариголд. — Она тяжело дышит, я думаю у нее температура. Заговорила врачиха. — Хибехиме-сама очень обеспокоена и ничего не ест. Продолжила Инишида. Нен поразила одна догадка. — Завтра утром… Императрица на секунду остановилась, но сразу начала ходить более усердно. «Не может быть» -… Она… Женщина начала грызть ноготь более усердно. -… Лу… Женщина схватилась за голову и начала усердно путать волосы. — Хибехиме-сама! — Старуха Нен, хватит валять дурака! — Ты ее мучаешь! Все находящиеся в зале сильно обеспокоились. — Я не валяю дурака. Она положила руку на лоб. — Вот оно что. Не могу поверить. Как не вовремя. Нен была удивлена. — Ты знаешь как ее лечить. Задала вопрос Мариголд. — Нен, у меня очень странные чувства. В груди очень странное волнение. Я больна? — Да, очень серьезно больна. И, к сожалению, это не лечится. — Что за бред. Сандерсония волновалась за сестру не меньше, чем Луффи за Эйса. — Каждая женщина заражена этой болезнью, но симптомы проявляются только в определенных случаях. Хибехиме, в прихожей тебя ждет Монки Ди Луффи… — Подожди… Попыталась возразить Мариголд. -… Она хочет с тобой поговорить. Ты ее выслушаешь? Сестры взволновались. — Хорошо. Голос императрицы стал более крепким. Она остановилась. — Я с ней поговорю. Все находящиеся в комнате были удивлены. «Какой странный расклад дел, может хоть она сможет оживить ее каменное сердце» Думала Нен. Луффи ходила из стороны в сторону перед комнатой Хэнкок. Неожиданно дверь раскрылась. — Что ты хочешь, Луффи. — О, у меня к тебе просьба! Ты в порядке? Императрица шла медленно. — Болезнь это ерунда. — Скоро будет казнь одного из пиратов Белоуса — Эйса. Я очень люблю его и должна его спасти. Но я не успею вовремя если поплыву на пиратском корабле. Хибехиме передернуло. — Твой любимый, пират Белоуса? — Пожалуйста, прими условия мирового правительства и помоги мне спасти Эйса! Окно с грохотом открылось, и от туда показались ее сестры. Они говорили наперебой. — Ты только о себе и думаешь! Знаешь, что сестра тяжело больна и просишь ее пойти в это ужасное место! Какая же ты эгоистка! А мы тебя пощадили, не благодарная ты свинья! Хватит испытывать терпение сестры! Преврати ее в камень и выкинь отсюда! — Ты хочешь, чтобы я поехала на собрание шичибукаев? Ее голос был тихий. — Сестра! Убей ее! — Значит, это твое желание. Сестры притихли. — Я согласна! Я поеду куда скажешь! Не смотря на свои слова, Хэнкок выглядела счастливо. Но эти слова повергли оставшихся в комнате в шок. — Отлично! Спасибо! Так я успею до казни. — Хибехиме согласилась поехать к мировому правительству? — Что с ней, старуха Нен?! Они были напуганы. — У нее проснулась очень необычная болезнь для императрицы. Она называется «материнский инстинкт»! Она появляется вместе с появлением ребенка и больше никогда не исчезает! Это своеобразная разновидность любви, которая погубила не одну императрицу! А Хэнкок с улыбкой наблюдала за радостью этого ребенка. Вокруг было очень шумно. Крики, стоны, удары металла о метал. Вездесущие гнев и страх заполнял пространство. Она бежала сквозь толпы людей к своей цели. Вокруг очень много серого и красного. Она ощущала отчаянье и надежду вместе взятые. Больнее всего чувствовать отчаянье любимого человека. Люди постоянно идут вперед, не смотря ни на что. И дозорные, и пираты на этом поле боя боролись за что-то свое. «Жаден человеческий разум. Он не может ни остановиться, ни пребывать в покое, а порывается все дальше». Она прочитала это в какой-то книге, которую ее заставляла читать Макино. Многие умрут здесь, и многие уже умерли. Как бы быстро она не бежала, никак не получалось добежать до эшафота. Запах соли, железа и пыли играли важную роль в театре военных действий. В какой-то момент пространство сократилась, и стало тихо и темно. Во тьме блеснула пара лезвий, предназначенных перерезать грани мертвого и живого. На землю брызнула кровь… — Эйс! Луффи подскочила на диване. Все тело взмокло, а дыхание сбилось. Она огляделась, все как и вчера: большая просторная комната на корабле дозора. — Луффи, все в порядке? Ты долго кричала. Голос Хэнкок был обеспокоен. Монки обернулась. — Все хорошо, просто кошмар приснился. Она улыбнулась и вытерла пот со лба. Потрепала ежистые волосы. Луффи обрезала волосы еще в Алабасте, ей казалось, что они будут мешать. Сейчас они такие же, какие были в 14. А вот императрицу это действие привело в раздумия. Ее богатая фантазия вырисовывала разные образы Мугивары с различными прическами. Вот только вид вполне реальной Монки ее немного огорчал, и руки машинально потянулись к расческе. — Хэнкок! Ну, что ты делаешь? Луффи явно не нравилась такая вещь, как расческа. Она всячески пыталась отползти подальше от Хибехиме, честно считая эту процедуру бессмысленной. К несчастью это не помогло. — Пожалуйста, не дергайся, мне глаза мозолят твои растрепанные волосы, так что не дергайся. И она села спокойно. Сопротивляться не было смысла. Через некоторое время Хэнкок закончила и отпрянула, чтобы посмотреть результат. Она приложила палец к губам и внимательно осматрела прилизанную головку. — Идеально. — Можно я верну, как было. Луффи умоляюще посмотрела на женщину. Та немного подумала и вымучено кивнула, и в тот же миг гладко вылизанная прическа исчезла в небытие. Уже скоро начнется настоящая война.