Танец лани в лунном серебре

      Санву Мэй спала долго, несколько дней она то беспокойно металась в кровати, то спокойно посапывала, чему-то улыбаясь. Её сновидения были переменчивые, то хлынут тяжёлой, холодной, колючей волной кошмаров, то обдадут ласковой тёплой волной приятных снов. Впрочем ничего этого Мэй не вспомнила, когда проснулась на четвёртый день в узкой кровати с мурлыкающим котом, уткнувшимся холодным носом в её ухо, щекоча длинными усами. Санву полежала, вспоминая произошедшие накануне события, после отодвинула от себя кота и села, опустив ноги на холодный глиняный пол. Кот, нисколько не обидевшись на такое отношение, сел рядом и хитро прищурив глаза наблюдал за девушкой, помахивая кончиком хвоста, пока она осматривала дом. На столе громоздилась грязная посуда, пол был усыпан деревянной стружкой, вторая кровать была разобрана, а у противоположной стены, за печкой, в углу Мэй увидела большую, судя по белым, почти сверкающим бокам, совсем недавно сделанную деревянную ванну. Мэй потянула носом запах свежевыструганного дерева и он ей понравился.       Коту видимо надоело быть обделённым вниманием девушки к своей персоне и он, зевнув, и не переставая мурлыкать, неспеша взобрался к девушке на колени. И был тут же подхвачен и опущен на пол. После чего девушка сама осторожно поднялась, ступая босыми ногами на стружку. Мэй прислушалась к себе и с удовлетворением заключила, что голова не кружится, ничего не болит, разве что ощущается слабый голод. Ступни слегка покалывало от щербатой стружки, но мозоли и кровавые натёртости уже исчезли. Кот принялся тереться о ноги девушки своим упитанным телом, мурлыча ещё громче, а Мэй увидела, что она одета в длинную и просторную мужскую рубаху, а её белоснежные волосы сплетены в две косы. Такой, босыми ногами притопывающей по стружке, и с интересом разглядывающую свои косы, застал Сангу девушку. Вошедший в дом задумчивый старик при виде девушки улыбнулся, черты лица разгладились и он, прислонившись плечом к косяку, некоторое время наблюдал за ней. — Это Сейго заплёл тебе волосы, чтобы спать не мешали.       Мэй, только сейчас заметив стоящего в дверях старика, шагнула к нему навстречу. — Голодная поди? — Дождавшись утвердительного ответа Сангу почесал подбородок, переводя взгляд на горы посуды на столе. — Сейчас сообразим.       Сангу убрал со стола, вынеся посуду из дома и вернувшись с глиняным кувшином налил девушке молока в кружку, поставил перед ней чашку с крупными ягодами малины и, вытащив из печи ещё тёплый круг хлеба, отломив половину и положил на стол. Мэй села за стол и с удовольствием принялась за еду под взглядом улыбающегося Сангу. Он сидел напротив и иногда кидал взгляды на кота, покачивая головой. Кот сидел на свободном табурете и наблюдал за хозяином жёлтыми глазами. Привыкший жить среди мужчин и не получая от них ласку, кот мгновенно проникся к появившейся в их доме девушке любовью и привязанностью. Но, воспитанный Сейго и Сангу с помощью тычков, пинков и окриков, кот не решался запрыгнуть на колени к Мэй пока Сангу был рядом, а девушка не обращала на кота внимания и не звала его к себе. — Иди уже, — вдруг фыркнул Сангу к удивлению Мэй, но старик обращался к коту. — Иди, лентяй, там Сейго рыбы наловил.       Кот, поняв хозяина, ещё раз посмотрел на девушку снова принявшуюся за еду и тяжело спрыгнув с табурета, задрав хвост неспеша направился к выходу. — Всем ты пришлась по нраву, — сказал старик. — Можно ещё? — Мэй протянула пустую кружку. — Молоко любишь, — старик наполнил его из кувшина и девушка кивнув припала к ней. — Что-то Сейго задерживается. А нет, вот и он.       К радости Сангу и волнению Мэй в окне показался Сейго. Он быстрым шагом пересёк их небольшой двор и громко топая возник на пороге. Кивнув брату и мельком посмотрев на девушку он, не заходя в дом, скинул с плеча тяжёлую сумку, опустил её на пол и позвал брата: — Пойдём, поможешь мне. Болит где? — Спросил он неожиданно для Мэй. — Нет, — шепнула Мэй и впервые посмотрела в глаза старика. И что-то поразило её в глубоких серых глазах и девушка повторила, на этот раз громко. — Нет, ничего не болит. — Пойдём, — снова обратился Сейго к брату. — Иду, — Сангу подмигнул Мэй и вышел из дома следом за братом.       Мэй осталась одна и допив молоко, съев ягоды и вкусный тёплый хлеб, выглянула в окно. Из него было видно море. Вода блестела под ярким солнцем, берег был пуст, ни людей, ни птиц. Мэй снова села на табурет и несколько раз проговорила своё имя, убеждаясь, что не забыла его, вздохнула. Не решив, что ей сейчас делать, Мэй подобрала под себя ноги и уткнулась в них подбородком, дожидаясь хозяев. Они вернулись через десять минут. Сейго кивал головой, соглашаясь с какими-то ранее сказанными словами брата. — Ты прав, ты прав. Либо ты, либо я должны оставаться, — братья вошли в дом и остановились у стола. — У Хрома зоркий глаз, надо наблюдать за ним. — С ним я справлюсь, — Сангу подбадривающе улыбнулся девушке. — А остальные… — С ними проблем не будет, — Сейго осмотрел пространство комнаты, примериваясь. — Места мало, сдвинем кровати. На её половине окна не будет. Так даже лучше. — Есть проблема, брат. Она темноты боится.       Мэй вздрогнула. Она действительно боялась темноты. В пути с Сангу её страшила наступающая ночь и она неосознанно хватала старика за руку, отчего тот болезненно морщился. Однажды ему пришлось смазывать своё запястье одной из сделанных им мазей, потому что утром на руке проступили жуткого вида синяки. И потом он стал до темноты искать ночлег, разводя костёр, потому что без него девушка не засыпала. А он спал чутко и часто слышал как она сквозь сон бормотала, прося кого-то не запирать её. Жалобно, даже плача, что сердце старика сжималось и он склонялся над спящей Мэй и убеждал её, что всё хорошо. До тех пор, пока она не переставала плакать и не засыпала, спокойно, до самого утра. — Что-нибудь придумаем, — мрачно ответил на слова брата Сейго и поднял с пола свою сумку. — Вот, это тебе.       Он вытащил из сумки одежду и протянул её девушке. Мэй поднялась со стула и взяла протянутую стопку. Сложив её на стул, Мэй взяла самую верхнюю, оказавшуюся платьем. Длинное, тёмно-коричневое, с рукавами и глубокими карманами. Дальше была женская рубашка, надеваемая под платье, нижнее бельё, теплые носки и лёгкие сандалии на завязках. Платье Мэй понравилось и радостно улыбаясь она развязала на своей рубашке шнурок, ослабив ворот, и потянула рубаху вверх, снимая. Сейго и посмеивающийся Сангу тут же отвернулись, давая её возможность переодеться. Сейго покачал головой. В дом вальяжно вошёл сыто облизывающийся кот. Он сел рядом с хозяевами и сонно щурил глаза на Мэй. Когда она переоделась он уже спал сидя.       Через час в доме кипела работа. Мэй, вызвавшись помочь, подмела пол от стружки. Братья сдвинули две кровати вместе и у стены собрали ещё одну кровать, застелили её туго набитым вереском тюфяком, бросили подушку и тёплое шерстяное одеяло. Потом соорудили небольшую перегородку, которая разделяла комнату. Теперь у Мэй было своё место для сна. Из-за того, что перегородка была не на всю стену, на её половину проникал свет от топившейся вечерами печи и Мэй спокойно засыпала. А сейчас она смотрела как такую же перегородку ставят около ванны. — Моемся мы два раза в неделю, — оповестил Сейго Мэй и строго взглянул на внезапно развеселившегося Сангу. — А если кому-то надо чаще, то море рядом. — Да мне и раза в месяц хватало, — сам себе пробормотал Сангу. — Окунулся в море и чист.       С этого дня Мэй жила с тремя холостяками. Сейго, старший брат, Сангу и кот, у которого не было имени, все звали его просто кот. Мэй быстро поняла стиль их жизни, приняла его и была вполне счастлива, лишь перед сном раздумывая над своим забытым прошлым. Для девушки достали ещё два комплекта одежды. Как оказалось Мэй отлично умела шить. По её просьбе старики добыли множество разноцветных, различных тряпок, из которых девушка сшила занавески на окна, покрывала, коврик, преобразившие небольшой дом, сделав его более уютным, по-домашнему тёплым. Днём обычно один из стариков отсутствовал, но с Мэй обязательно оставался кто-нибудь. Если это был Сейго, то он столярничал, зарабытывая на хлеб делая столы, стулья, колёса, вытачивая ложки и мастеря глиняные горшки. Если это был Сангу, то он много времени проводил с другими мужиками из деревни на море, вылавливая рыбу. Он поворачивал свою лодку так, чтобы дом был виден ему и не сводил с него глаз. Оба они пытались научить Мэй готовить, но это никак не удавалось девушке. Что впрочем её нисколько не растраивало. Вскоре оказалось, что характер у девушки весёлый, оптимистичный, даже слишком оптимистичный. Сейго часто ворчал, что если дать ей волю, то она шкодила бы хуже всех шаловливых мальчишек из их деревни вместе взятых. Но Мэй строго настрого запрещалось выходить из дома днём и тем более отходить далеко, если её не сопровождали Сейго или Сангу. И Мэй подчинялась, зная, что её может ждать, если она нарушит запрет. И довольствовалась ночными прогулками. Сейго и Сангу брали её к морю, оказалось Мэй отлично умеет удить рыбу, умело справляясь с удочкой, подсечками и знает много о разновидностях рыб, способах их приготовления. Удивив стариков и саму себя этими знаниями. Тогда они для себя решили, что Мэй дочь людей, связанных с рыбным производством. Часто Мэй купалась, долго, почти до самого утра. Её влекло море. Необьяснимая тоска сжимала её сердце, когда ей приходилось выходить из воды, потому что уже начинал заниматься рассвет и вот-вот должны были проснуться деревенские. Сейго и Сангу только укрепились в мнении, что Мэй из рыбацких семей, глядя на её любовь к морю.       На Мэй была уборка дома, стирка, шитьё, выпечка хлеба, которая ей давалась легче, чем готовка. Так же Мэй научилась чинить рыболовные сети и часто вечерами они с Сангу занимались починкой. Однажды вечером, когда ещё не стемнело, Мэй расправляла на заборе сеть, которую Сангу развесил после выхода в море. Девушка напевала, поглядывая в сторону моря, Сейго обещал, что ночью они выйдут погулять и искупаться если погода будет благосклонна. Мэй поглядывала на небо и не видя ни единого признака ухудшающейся погоды, радовалась, с нетерпением ожидая ночи. Почувствовав постороннего человека, Мэй хотела уйти в дом, но человек окликнул её и девушка остановилась, подумав, что этот голос она уже слышала. Повернувшись к подходившеиу мужчине, Мэй тут же его вспомнила. Это был тот самый толстяк, что в день появления Мэй в деревне вёл на верёвке козу, которая сорвалась и сбежала от него. Пока Мэй вспоминала, мужчина подошёл к ней и остановившись у забора, оглядел девушку с ног до головы. — Здравствуй, красавица. Меня зовут Хром. Я друг Сейго и Сангу. Не стоит меня бояться. Красивая, — повторил он и его внезапно ставший хриплым голос напугал Мэй, страх кольнул иголкой сердце и девушке на миг показалось, что это уже было с ней. — Я пойду, — Мэй отступила назад. — Постой, скажи как тебя зовут? — Не дождавшись ответа, мужчина продолжил говорить, зачем-то перейдя на шёпот. — Сейго говорит всем, что ты его дочь, только я не особо верю. Ты красивая, хочешь денег? Я дам тебе много денег. Станешь моей полюбовницей, будешь красивую одежду иметь, и деньги. Много денег, — мужчина облизнул пересохшие губы и вращая выпученными глазами, подался вперёд. Когда он снова заговорил, брызжа слюной, его голос был едва слышим. — Что это старичьё может тебе дать? Обноски? Такая девица не должна жить в нищете. Перины, ты будешь спать на перинах. И есть с золотых тарелок. Я осыплю тебя деньгами. А Сейго даже не мужчина. Сангу как-то по молодости попался пиратам, Сейго за ним отправился, спасать брательника, а пираты из него женщину сделали, — он захихикал, обнажив коричневые зубы. — Сангу себя охотником на пиратов вообразил, а брат на всю жизнь калекой остался. Ни рыба ни мясо. Как зовут тебя, красавица?       Мэй никак не могла сдвинуться с места, слушая противного ей мужчину. О братьях Мэй ничего не знала и сейчас жадно впитывала информацию, пропуская мимо ушей мерзкие намёки. Но больше говорить о братьях Хром не собирался, он жадно разглядывал стройную фигуру девушки и прерывисто дыша, вдруг с шумом сглотнул. Рукой он вцепился в прутья забора и неосознанно дергал их, словно пытаясь открыть калитку, которая находилась шагах в десяти от него. Мэй напряглась и развернувшись, чтобы убежать в дом, почти врезалась в поддержавшего ее Сангу. Увидев его строгое лицо с ожесточенными чертами, Мэй виновато склонила голову, но Сангу был сердит не на неё. Ласковым голосом он попросил ее уйти в дом. Как только Мэй скрылась за дверью он в два шага пересек расстояние между ним и Хромом и схватил его за грудки подтянув к себе. Хром испуганно задрожал, вцепившись пальцами в рубашку Сангу и дрыгая ногами, не доставая ими до земли и ища опору. Сангу держал толстого мужика с легкостью, словно это был ребёнок. Впившись жёстким потемневшим взглядом в рябое лицо он заговорил тихо, но Хром едва не взвыл, зная, что чем тише говорит Сангу, тем злее и опаснее он становится. — Закопаю. Живым. Понял? — Д-да, — лепетал Хром. — Отпусти, Сангу, миленький. Я ведь ничего, я совсем ничего. Я и не подойду больше. Богом клянусь. Деньгами своими клянусь. Здоровьем клянусь. От-от-отпусти, миленький.       Сангу разжал пальцы и Хром упал на землю. Падая он всем весом упал на прутья забора и, порвав рукав, до крови разодрал руку. Но он этого не заметил, Хром смотрел в до смерти пугающие его глаза Сангу и мочился в штаны. Когда Сангу кивком головы указал ему в сторону дома, Хром тут же перевернулся на четвереньки и пополз, почти теряя сознание от ощущаемого затылком взгляда Сангу.