Танец лани в лунном серебре

      Однажды ночью Мэй стирала на берегу моря. Было темно, луна скрылась за большой серой тучей от которой отделялись небольшие рваные облака и, подхватываемые ветром, уносились прочь, пока тяжёлая туча неспешно путешествовала по беззвездному тёмно-синему небу. Мэй подобрала юбку, повязав её выше колен, и закатала рукава платья выше локтей. Стоя в воде, доходившей почти до колен, склонившись над камнем она с силой тёрла рубашку Сангу по ребристой поверхности, иногда склоняясь ещё ниже, чтобы прополоскать рубашку в воде. Стопка выстиранных вещей уже лежала в плетёной корзине. Девушка выпрямилась, чтобы заправить выбившуюся прядь волос и, тепло улыбнувшись, посмотрела на окна своего дома. Сангу топил печь и через трубу в небо уходил серый дым, теряясь среди клочков облаков. А Сейго, когда Мэй ушла на море, украшал резьбой ещё выточенные днём ложки. Мэй поправила волосы и вновь склонилась над камнем. Услышав топот копыт она, не обратив на него внимания, продолжила стирку. Здесь часто можно было увидеть путников, верхом на лошади и пеших. Те что на лошади почти никогда не останавливались, а пешие путники часто задерживались чтобы попросить воды, кусок хлеба, или просто посидеть у моря. Если это были балаганные артисты, отставшие от своей труппы или путешествующие в одиночку, значит жители, особенно мальчишки, задерживали их до самого вечера, чтобы посмотреть на небольшое шоу, а иногда артистов приглашали в дом на ночь. Жители деревни были бедны, но щедры. И утром путники уходили не одаренные монетами, но с сумой полной припасов. И сейчас всадник не привлёк внимание Мэй, пока не осадил лошадь у её корзины, стоявшей на берегу. Мэй, уже выжавшая рубашку, стояла почти у самого берега, вода по щиколотку омывала её ноги. Девушка нахмурилась, глядя на богато одетого всадника. Даже в темноте было видно поблёскивающие золотые пуговицы, застёжки, украшения на его одежде. Лошадь фыркала раздувая большие бока и косилась блестящими глазами на воду. Всадник, не обратив на Мэй внимания, считая ниже своего достоинства смотреть на низших по положению, смотрел перед собой, натягивая узды, отчего лошадь гнула шею и вертела головой. Глядя перед собой всадник спросил тяжёлым басом: — Девка, отвечай сейчас же, в какой стороне проживает лорд Даг? — Не имею не малейшего понятия, — едва не фыркнула Мэй, но сдержалась, помня о наказе братьев, что при встрече с высшими по положению ей нужно отвечать коротко, не поднимать головы и не привлекать внимания. — Что? — Удивлённо протянул всадник, уперев взгляд в лицо Мэй. В темноте он её почти не видел. — Ты не знаешь где живёт твой хозяин?       Ветер наконец прогнал тяжёлую тучу скрывающую собой луну и погнал её дальше, а луна осветила море, девушку, всадника и посеребрила дорожку до самого дома, до двери, словно приглашая пройтись по этому серебряному ковру, выстеленному луной только для Мэй. И улыбнувшись она засмотрелась на эту дорожку, а всадник, скользнув взглядом по её лицу, обнажённым рукам и ногам в капельках воды, блестевших в лунном свете словно драгоценные камни, задержал взгляд на улыбке девушки и вдруг, к испугу Мэй, спешился. Она подавила желание отпрянуть назад, подальше в море. Уже без улыбки она смотрела на красивое лицо невысокого, но стройного всадника. Он, в свою очередь, с жадностью осматривал её с удивлением цокая языком. — И такое сокровище до сих пор не побывало в спальне Дага?! Он что, ослеп? Или умер? Жив Даг-то? — Спросил всадник делая шаг к девушке. — Не знаю, — ответила Мэй и легко обежав всадника бросила рубашку в корзину с чистыми вещами, и хотела поднять её и убежать в дом. Мужчина настораживал её, от него веяло опасностью и Мэй решила не рисковать и, наплевав на приличия, сбежать. — Погоди, красавица, — мужчина схватил её за руку и развернул девушку к себе лицом, подняв её руку вверх и крепко сжимая чуть ниже локтя. — Ты идёшь со мной. — Отпустите, — хриплым шёпотом попросила Мэй. Страх накрыл её волной, из глубины поднималось непонятное ей пока чувство отвращения. — Ты идёшь со мной, — тоном, не терпящим возражения, повторил всадник и приблизившись ещё ближе, почти уткнувшись носом ей в шею, втянул запах Мэй.       В голове девушки зашумело, в мозгу билась мысль об опасности, перед глазами возникли чёрные и красные пятна. На какое-то мгновение сознание девушки отключилось. Когда она пришла в себя и перед глазами всё прояснилось, ахнула и опустилась на колени. В воде лицом вниз лежал всадник. Одной рукой он судорожно дёргал, шлёпая по воде, другая была нелепо вывернута на спине. Нога, сломанная в колене, согнута под углом. Всадник хрипел запрокинув голову, пока не издал какой-то горловой булькающий звук. Дёрнув головой он опустил её в воду и на поверхность стали подниматься розовые пузыри. Мэй подскочила на ноги и в мгновение была у дома. Вбежав в открытую дверь она огромными испуганными глазами уставилась на Сейго, при виде неё тут же поднявшегося из-за стола. С колен на пол сыпалась деревянная стружка, инструмент и почти сделанная ложка выпали из рук. Сангу, только что поставивший хлеб в печь, обернулся, чтобы поприветствовать девушку. Увидев её глаза и руки прижатые к груди, судорожно сжимающиеся пальцы, его улыбка сползла с лица. — Я… — Мэй сдержала рыдание. — Я, кажется, я человека убила… — голос сбился на еле слышный шёпот, но братья всё поняли.       Сейго бросил взгляд на брата, тот кивнул и выбежал за дверь. Мэй стояла прижав ладони к лицу. Когда на её плечи опустились руки Сейго она вздрогнула. Он погладил девушку по голове, сжал её плечи и как-то неловко прижал к себе. — Мэй? — Он ведь живой, — Мэй еле слышно бормотала в ладошки. — Живой человек был, а я… — Мэй, — Сейго отстранил её. — Мэй, посмотри на меня. — Мэй отняла ладони от лица и посмотрела на старика. — Что произошло? — Он… — Мэй глубоко вздохнула, пытаясь не разрыдаться. — Он спросил какого-то лорда. Спросил как к нему проехать. А потом, потом… Фу-у-х. Потом луна. А он с лошади слез. И спрашивал. Про лорда спрашивал. И… М-м-м… — Мэй, — старик ласково взял её за подбородок заставляя вновь посмотреть на него. — Смотри на меня. Что он спрашивал? — Почему… Почему, — Мэй пыталась дословно вспомнить слова всадника, отгоняя жуткую картину возникающую перед глазами. — Почему я не в его спальне. Я уйти хотела, хотела уйти. А он схватил. И потемнело… Я не помню, не знаю… я хотела уйти… — Всё хорошо, девочка, — Сейго усадил её на стул и присел перед ней. — Ты не должна винить себя. — Но человек… — Он плохой человек, — резко прервал её Сейго. — Ты должна сейчас это уяснить. Мир не сказка. В нём много плохих людей, очень плохих, Мэй. И чтобы защитить тебя мы с Сангу убьём. И не раз, если понадобится. Если какая-то мразь обидит тебя мы её убьём. Поняла? — Мэй, слушая строгий, резкий тон Сейго, почти забыла обо всём остальном, сейчас центром её внимания и восприятия был лишь разговор с Сейго. — Это смысл выживания. Или тебя убьют или ты убьёшь. Если кто-то сорвёт или затопчет цветок в моём саду, то поплатится за это. Запомни, Мэй. Никто не смеет тебя обидеть. Ни бродяга, ни лорд. Не смей перед ними извиняться, как можем делать мы с Сангу. Не смей этого делать никогда, не спускай оскорблений даже королю. Ты создана не для них. Не для их утех. Если ты убила, значит какая-то тварь это заслужила. Я знаю, что ты не причинишь вреда хорошему человеку, Мэй, но не давай себя в обиду. Запомни это и когда нас с Сангу не будет рядом, помни, что ты важнее самой королевы. Если ты дашь себя в обиду, мы тебя не простим. Запомнила? — Да, — шёпотом произнесла Мэй и подняла глаза. На пороге стоял, улыбаясь ей, Сангу. — Сангу, — Сейго поднялся.       Сейго ничего не спросил, Сангу ничего не ответил, но, что всадник мёртв, поняли все. Мэй вздохнула и опустила голову. Закрыв глаза она не видела, что братья вышли из дома. Она пыталась унять внутреннюю дрожь и размышляла над словами Сейго. Внутренний голос подсказывал, что Сейго прав, она не должна давать себя в обиду. И поднималась волна негодования, возмущения поведением всадника прикоснувшегося к ней. В то же время Мэй было жаль его. С этими мыслями, уставшая от волнений, Мэй задремала. Разбудил её Сейго, ласково тронувший за плечо. Сообщив, что Сангу уехал на лошади, чтобы увести её подальше от деревни и будет некоторое время отсутствовать, помог девушке добраться до кровати, где она мгновенно уснула без сновидений.       Отсутствовал Сангу месяц и возвратился, к большой радости Мэй, загоревший, как обычно улыбающийся и довольный. Обняв кинувшуюся к нему девушку, он закружил её и потрепал по макушке. — Скучала, хулиганка? — Да, — хихикнула, заглядывая ему за спину в поисках подарка для себя. — Почему ты так долго? — Путь неблизкий был. Вот, — он протянул ей туго набитую сумку, — беги, разбирай. Где Сейго? — За домом.       Сангу ушёл к брату, а Мэй поставила сумку на стол и рассмеялась когда рядом оказался кот, с явным интересом принюхиваясь к содержимому. — Значит Сангу что-то вкусное принёс.       Она раскрыла сумку и вместе с котом они заглянули внутрь. ***       Прошёл год с того дня, как Мэй появилась в жизни Сангу и Сейго. Жизнь протекала тихо и мирно, не считая случая с всадником. Мэй редко выходила на улицу днём, но все жители небольшой деревни знали о ней, как о дочери Сейго. Много раз мальчишки и не так часто девочки, забегали во двор к старикам, чтобы поболтать с Мэй. Девочки просили у неё сшить тряпичных кукол, потом прибегали с просьбой сшить для этих кукол платья. Мальчишки просили Сейго, который оказался совсем не страшным и злым, каким его считали до того, как появилась Мэй, сделать им мечи и луки. Однажды Мэй познакомилась с кузнецом, когда они с Сейго отнесли ему прохудившийся чан, в котором нагревалась вода для мытья. Этот чан с весёлым гомоном катили по земле мальчишки, потому что он был слишком большой, чтобы Сейго мог в одиночку, без помощи брата, донести его до места назначения. Кузнецом оказался большой и широкоплечий, Мэй мысленно сравнила его со шкафом, добряк. Весёлый взгляд из-под кустистых бровей с интересом осматривал девушку, огромные лопатообразные шероховатые ладони, с разрешения Мэй, пожали её руку. Он с лёгкостью поднимал огромный тяжёлый молот, словно пушинку, и опускал его на наковальню. Мышцы бугрились под кожей, от жары выступал пот на обнажённом до пояса теле, а длинные волосы, перевязанные кожаной лентой прилипли к спине. В кузнице непрерывно горел огонь, раздуваемый мехами, над которыми возился высокий, тонкий и жилистый парень лет двадцати, кидая любопытные взгляды в сторону девушки. Но Мэй и Сейго скоро пришлось выйти из кузни, так как там становилось всё более невыносимо жарко для них. Но Мэй не отходила далеко от дверей, наблюдая за работой кузнеца. Этот добряк, с которым она перекинулась всего парой фраз понравился ей и девушка тоже пришлась по душе кузнецу. Спустя неделю он пришёл к Сейго в гости и подарил Мэй необыкновенной красоты браслет, сделанный им собственноручно. Из железа, но на удивление лёгкий, с гравировкой. — Санву Мэй, — с удивлением причитала вслух Мэй.       Кузнец улыбнулся, показав крупные белые зубы, резко констатирующие с его почти дочерна загорелой кожей. — Это Сейго попросил, когда узнал, что я надумал. — Мне очень нравится, благодарю, — с восхищением произнесла Мэй примеряя браслет.       С лица кузнеца не сходила улыбка, он видел, что девушка искренна. Выпив с хозяевами чаю и поговорив о погоде и рыбалке кузнец, раскланявшись, ушёл. С тех пор, проходя мимо их дома, если Мэй была во дворе, кузнец непременно кланялся ей, с таким почтением словно перед ним была жена лорда, не меньше. Другие жители подхватили эту странность и так же кланялись если видели Мэй, кто с интересом, а кто со страхом рассматривая её. Когда Мэй спросила у Сангу, почему кузнец и остальные кланяются ей, хотя такой привычки между ними Мэй не наблюдала, жители приветствовали друг друга лишь кивком головы. Сангу отшутился, не объяснив, что само поведение Мэй, её осанка, походка, манеры, выдают её принадлежность к высокой крови. И жители, кто по привычке, выработанной с малолетства, неосознанно приветствовали леди высокого положения, а кто-то из страха, что Мэй окажется дочерью или женой какого-нибудь лорда, и им может достаться за неуважение к Мэй.       Официально Мэй считалась дочерью Сейго, но каждый здесь знал о том, что девушку, потерявшую память, привёл Сангу. Со временем жители привыкли к Мэй, к её доброму отзывчивому характеру и кланялись при встрече уже по привычке, не боясь гнева её предполагаемого высокого опекуна, мужа или брата. Теперь часто можно было увидеть как во двор забегает какая-нибудь женщина, не здороваясь вбегает в дом и начинает высказывать Сейго или Сангу своё недовольство. За ней обычно шёл мальчишка с пунцовыми ушами. Сейго выслушивал женщин с серьёзным видом, кивая на их слова и, сложив руки на груди, покачивая головой укоризненно смотрел на Мэй. Если на пути женщин попадался Сангу, то смеющийся старик выводил их из себя ещё больше и мальчишки, издалека увидев, что дома в этот раз Сангу, спешили скрыться от глаз матери подальше, пока её гнев не пройдёт. Причина негодования женщин была проста: Мэй, которой не позволялось выходить из дома днём без сопровождения, придумывала и рассказывала мальчишкам какую-нибудь шалость, которую они непременно тут же приводили в действие. И когда в деревне случалось что-то из ряда вон выходящее и раздавались громкие ругательства, все знали, чья это работа и что на пороге дома Мэй скоро появится очередная негодующая женщина и мальчишка с пунцовыми ушами. ***       Однажды в дом, когда Мэй и Сейго готовились к ужину, вбежал тяжело дышащий Сангу. На мгновение остановившись на пороге он кинулся к кровати и сбросив с неё одеяла и подушку, поднял каркас, и вытащил большую сумку. Перекинув её на плечо он обернулся к недоумевающей Мэй и сжавшему кулаки Сейго. — Мэй, мы уходим, — сказал Сангу и Мэй поняла, что они не вернутся. — Он здесь? — Спросил Сейго. Сангу кивнул. — Мэй, ничего не бери, мы идём на легке, — Сангу шагнул к порогу. — Сейго? — Мэй с колотящимся сердцем повернулась к старику. — Я догоню вас, — Сейго впервые улыбнулся девушке и прижал её к себе так сильно, что она чуствовала как сильно бьётся его сердце. Напоследок прикоснувшись губами к макушке девушки, он отстранил её от себя. — Иди скорее. — Ты пойдёшь за нами? Обещаешь? — Мэй, увлекаемая Сангу взявшим её за руку, постоянно оглядывалась. — Обещаю, — улыбался ей Сейго, а Мэй пыталась отогнать предчувствие грядущей беды.       Она послушно шла за Сангу. Он шёл не оглядываясь, одной рукой поддерживая на плече большую сумку, а другой держал Мэй за руку. Они шли молча, Мэй не задавала вопросов. Сангу заранее подготовил девушку, предупредив, что они в любой момент могут сорваться и уйти. И сейчас Мэй шла по лесу ведомая Сангу и совсем не пугалась неизвестности, ей лишь хотелось чтобы к ним поскорее присоединился Сейго. Сангу знал, что сейчас чувствует Мэй, потому что чувствовал то же самое, но вёл девушку вперёд, по давней договорённости с братом. Они ушли не слишком далеко и слышали позади шум. Оба знали, кто посетил их деревню. Когда до них донёсся женский крик Сангу вздрогнул и, сжав руку Мэй сильней, ускорил шаг. Но когда они услышали топот им пришлось остановиться и обернуться. Их догонял бледный мальчишка, тот самый, которого Мэй встретила в первый день своего прибытия, это он беседовал с отцом, рыбачившим в лодке и оторвавшего его от стайки ребят, которые рассматривали ёжика угощающегося сливками. Сейчас мальчишка бежал к Сангу и Мэй и казался настолько напуганным, что они сами ощутили страх. А мальчишка остановившись, вдруг утёр нос рукой и из его глаз хлынули крупные слёзы. — Сейго там… умирает, — дрожащим голосом сообщил он похолодевшим от этой новости Сангу и Мэй. — Хозяин прибыл за Мэй, а его… убил его.       Мэй ахнула и вырвав руку из цепких пальцев Сангу, не слушая его крики, рванула назад, в деревню. Она бежала слишком быстро для человека, но это её не волновало, даже не заметив этого, Мэй видела лишь одно: лежащего на земле Сейго. На рубашке расползлось кровавое пятно. Рядом находилось около десятка всадников. В центре, верхом на добротном коне, в богатой одежде, с тонким мечом с которого стекала кровь, сидел всадник. От виска до подбородка пересекал старый шрам, не портивший, а скорее придающий какой-то шарм его красивому лицу. Остальные всадники были одеты гораздо проще, но на лицах было такое же надменное выражение как и у него. Вокруг них, поодаль, стояли жители деревни. Женщины прятались за мужьями, из-за юбок матерей выглядывали самые смелые мальчишки. Остальные выглядывали из-за окон домов. Всадник со шрамом смотрел как к ним подбегает девушка и бросается к Сейго. Её белые волосы, стройный стан, светлая кожа и испуганные огромные синие глаза восхитили его. Он хищно улыбнулся и кивнул несколько раз. Мэй бросилась на землю рядом с Сейго и осторожно приподняв голову старика положила себе на колени. Заправив волосы за ухо она склонилась над ним, всхлипывая и шёпотом зовя его по имени. — Мэй, — Сейго открыл глаза и сначала мутным, а потом прояснившимся взглядом посмотрел на неё. — Это всё Хром. Он рассказал хозяину о тебе. Не вынес унижения от Сангу. Ему надо было убить Хрома. Ох, девочка, — Сейго хрипло рассмеялся. По подбородку побежала струйка крови. Мэй закусила губу, роняя на окровавленную грудь старика горячие слёзы. — Из-за тебя мы стали сердобольными. Сангу и тот пожалел Хрома. — Сейго, почему ты не пошёл с нами? — Мэй не могла говорить громко, голос подчинялся ей с трудом. — Убил бы он жителей, — Сейго с жадностью смотрел на лицо Мэй, наполедок он желал видеть лишь её. — Говорю же, сердобольными мы стали. — Старика добить, девчонку мне, повезу её на своём коне, — Мэй подняла голову чтобы посмотреть на обладателя высокого зычного голоса. — Не сметь её трогать, — раздался голос Сангу и всадники, уже поспешившие исполнить приказ, замерли.       Всадник со шрамом со злобой посмотрел на смутившихся своим положением охрану и перевёл взгляд на Сангу, посмевшего перечить его высочеству лорду Дагу.