Танец лани в лунном серебре

      На нагретой солнцем дощатой пристани сидела Мэй Санву. Отросшие до лопаток волосы собраны в хвост, одетая, для удобства в её путешествии, в мужской костюм, сверху накинут плащ. Обувь стояла рядом, Мэй опустила ноги в прозрачную тёплую воду необъятно раскинувшегося перед ней моря. — Здравствуй, папа Сейго, — шёпотом произнесла Мэй и зажмурилась. — Вот я и пришла.       Девушка поболтала ногами, обрызгав себя, и оглянулась. На месте деревни в которую её когда-то привёл Сангу теперь, уткнувшись почти в море, стоял замок. К нему была вымощена камнем узкая дорожка, на берегу стояли небольшие прогулочные лодочки. Мэй вновь повернулась к морю и улыбнулась, склонив голову к плечу. — У меня всё хорошо, папа Сейго, ты не волнуйся. Я редко у тебя бываю, ты прости. Столько времени прошло, а каждый раз душу разрывает, когда я здесь, — девушка зажмурилась, а когда открыла глаза, цвет их был тёмно-синий. — Только спокойно, папа Сейго, я не буду плакать, не ругай свою дочь. Я… знаешь, я всех потеряла. И папу Сангу, и Катерину, и Бенго, и Ермока с Анечкой. Но больнее всего было потерять тебя и Бенго. Вы ушли так внезапно, рано, а я не смогла вам помочь.       Девушка склонила голову и спрятала лицо в ладошках. Ветер пробежал низко по воде и обрызгал её солёными каплями. Мэй отняла руки от лица и всмотрелась проясняющимся взглядом в горизонт. — Я сказала же, что не буду плакать, не ворчи, — Мэй рассмеялась и погрозила морю пальчиком. — Ты знаешь, тогда, с нами отправился сэр Мяско. Ах, точно, ты ведь не знаешь, сэр Мяско — это наш кот, папа Сангу сказал придумать для него имя. Папа Сангу и сэр Мяско, мы помогли друг другу пережить твою потерю. Теперь они с тобой, и наверное рассказывают, как много я шалила, да? Не верь, папа Сейго, я была примерной девочкой, — девушку вновь обрызгало водой, отчего Мэй заливисто расхохоталась и шлёпнула ногами по воде. — Ладно. Хорошо. Я была не очень послушной, всё-то ты знаешь, папа Сейго. ***       Мэй толкнула тяжёлую дверь и, пригнувшись, нырнула в небольшое тёмное помещение. Выпрямившись она стянула с себя плащ и встряхнула его, во все стороны полетели брызги дождя, который застал её на подходе к кладбищу. Мэй откинула со лба мокрые пряди и прошла вперёд. У стены стояла статуя склонённого в молитве ангела. Перед ним стояли два склепа. Мэй перекинула плащ через руку и присела у ног ангела. Прислонившись к нему она закрыла глаза и сжала переносицу, судорожно вдохнула, надолго задержав дыхание. И, выдохнув, закинула голову, чтобы посмотреть на умиротворённый лик ангела. — Как они себя ведут? Не ругаются? — Мэй усмехнулась. — Здравствуйте папа Сангу, Катарина. Я снова здесь, в добром здравии. Скучаю по вам. Папа Сангу, я была у папы Сейго. Помнишь, ты всё хотел навестить его, да не смог. Дела, а потом тебя… не стало. А вот не могу найти могилу Бенго. Где же он? — Девушка устало прикрыла глаза, удобней прислоняясь щекой к холодному мрамору. — Никак не могу найти. Его не было среди убитых, которых потом везли домой. Где же ты, Бенго?       Голос девушки звучал всё тише, плащ соскользнул на пол и она уснула, под смиренным взглядом ангела, охраняющего покой дорогих ей людей. *** — Здравствуй, маленький, — Мэй положила на маленький холмик венок из ромашек и васильков. — Прости меня, кроха, что не смогла дать тебе возможность увидеть этот замечательный мир.       Мэй присела на корточки, чтобы очистить холмик от веточек и листьев. Над ним возвышался деревянный крест, на котором были высечены дата рождения и смерти, имя и фамилия усопшего младенца. Справа и слева были могилы, так же с крестами. Надписи гласили, что в них лежат Егор и Анна Дарены. Мэй прибрала могилки и долго стояла перед ними не двигаясь, пока рядом не остановился старый кладбищенский сторож. Подслеповатыми глазами от безуспешно пытался прочесть надписи. — Семья твоя, красавица? — спросил он неожиданно, для его возраста, молодым голосом. — Да, — Мэй окинула взглядом тяжело опирающегося на толстую корявую палку старика, щурившего глаза и часто трясущего седой лохматой головой, подумала и продолжила: — семья. Только не смогла я сберечь эту семью. — Как так, доча? — Косматая бровь задрожала, морщинистый лоб перерезали три глубокие морщины. — Не успела вовремя вернуться, когда Алёшенька на свет появился. Семья молодая, не хотела им мешать первое время, и отправилась искать могилу друга. Не знала, что Анечка малыша ждёт, — Мэй устало улыбнулась и запрокинула голову, зажмурившись на яркое солнце. — Ты доктор, доча? — Доктор? Да, можно и так сказать, — она кивнула. — А больше детей у них не было. — Род, значит, прервался? — Старик переступил с ноги на ногу, пригладил косматую бороду, и скосил глаза на девушку. — Они моя семья, я род продолжу, — твёрдо сказала Мэй и почесала нос, нахмурившись. — Но Алёша, он из-за меня не увидел ни солнца, ни моря, ничего. Он даже маму свою не увидел. Я опоздала. — Не стоит дочка, — старик прикоснулся своей по-старчески сморщенной тёплой рукой к Мэй, погладив её по локтю. — Богу видней, кого когда забрать к себе. Если не успела ты младенца спасти, значит надо так. Не точи себя мыслями. Не человек творец судеб, а Бог. — Почему тогда он забрал у меня всех, кого я люблю, а меня оставил? Скажи, дедушка. — Ох, доча, — старик вздохнул и покачал головой. — Горечью слова твои полны, да чем мне тебя утешить?! Хоть и стар я, да ответов на все вопросы не умею. Но, скажу тебе так. Если на земле ты, значит нужна ты кому-то. Кто-то ждёт тебя, нуждается в тебе. — Спасибо и за эти слова, дедушка.       Старик пожевал ртом, улыбнулся и покивал головой. Мэй, простояв ещё немного, попрощалась и медленным шагом ушла. А к деду подошёл молодой парень. Он остановился рядом, прочёл надписи, которые знал наизусть и взял дедушку под руку. — Дед, пойдём, без шапки стоишь. — А, это ты, Алёша. А я тут с девушкой говорил. Доктор она, может догнать? — Не надо, дед, матушке уже получшало. Она даже встала, чтобы кур покормить, а батя мне велел к тебе идти. Я с тобой сегодня останусь, помогу сторожить. — Получшало, это хорошо. — Да. Дед, это семья доктора, про которого ты говорил? Нашлась, наконец, да? — Да, Алёша. Ох, сокрушалась она, что не смогла мальчонку спасти, ох сокрушалась, — он покачал головой и развернулся, чтобы пойти с внуком, но тот, сделав шаг, остановился и почесал рыжий затылок. — Дед, ты чего? Ты даты видел? По-твоему девке той четыреста лет? Нет, видимо всё-таки напекло голову тебе, дед. Идём, полежишь, я за брусникой схожу, чай тебе заварю.       Косматые брови старика вновь пришли в движение, а он сам лукаво улыбнулся. — Всё может быть, всё может быть, — сказал он уже лежа на лавке, когда внук, взяв берестяное лукошко, убежал за ягодой. — Сколько себя помню, приходит и приходит, и могилки прибирает, и прощенья просит. Всё покоя не найдёт. Ох, жизня.       Старик вздохнул, пожевал губами и задремал под щебетанье птиц за окном. *** — Красиво, — Мэй огляделась и решительно кивнула. — Здесь и останусь.       Босыми ногами она стояла на пригорке. Изумрудная трава щекотала её лодыжки, голубые цветы синхронно склоняли головки в её сторону. Справа, словно начинаясь в облаках, сбрасывал воды водопад. Он находился довольно далеко от того места, где стояла Мэй, но ледяные брызги долетали до неё. Река бушевала где-то далеко внизу, текла между скал, уходя в туман. Слева от девушки раскинулся тисовый лес. Он шумел листвой, издавал какие-то щебечущие звуки, действующие на девушку успокаивающе. Она вдохнула полной грудью, шумно выдохнула и села на траву поджав ноги. Удобно устроившись она закрыла глаза, ладони уложила на колени, тряхнула головой и шумно выдохнула.       Из леса вышел мальчик лет шести и неторопливо подошёл к неподвижно сидящей девушке. Он, с любопытством смотря, обошёл её кругом, потом присел рядом и устремил взгляд на водопад, иногда поворачивая голову, чтобы убедиться, что она всё так же неподвижна и не собирается говорить с ним. Просидев так около часа он молча поднялся и ушёл в лес. На краю, остановившись, оглянулся. *** — Опять ты? — Проворчала девушка не открывая глаз. — Сиди тихо и не мешай — я в депрессии.       Мальчик кивнул и молча присел рядом. Его отросшие волосы украшала плетёная кожаная лента, к которой было привязано красное перо. Оно касалось плеча мальчика и часто вздрагивало от порывов ветра. — Красивое перо, — мальчик посмотрел на неё, казалось совсем не удивлённый, что она, не открывая глаз, знала о его новом украшении. — И ты слишком громко думаешь.       Мальчик кивнул и вновь, как и в первый раз, устремил взгляд на водопад. *** — Что ты принёс?       Мэй открыла глаза и проследила взглядом за накрытой платком миской, которую парень принёс в руках и поставил перед ней. На вид ему было лет пятнадцать. Теперь он был одет не в короткие шорты и рубашку, в которых появлялся раньше, а в черные штаны и вязаную кофту с длинными рукавами, полностью закрывающими его руки. К красному перу прибавились ещё украшения. Шею охватывали в три ряда деревянные бусы. Такие же бусины были вплетены в его отросшие до плеч волосы. — Интересный ты, — Мэй пожала плечами и, не прикоснувшись к миске, вновь закрыла глаза. — Я в депрессии, отстань.       Парень сел рядом и упёрся подбородком в подтянутые к груди колени. Мэй через некоторое время открыла один глаз и покосилась на него. Парень молчал и не сводил глаз с водопада. Она вздохнула. — Хорошо, я съем твою еду, только думай тише. **** — Что ты на этот раз принёс? — Не открывая глаз спросила Мэй.       Двадцатилетний юноша, как всегда молча, поставил перед ней миску, сел рядом и вновь стал рассматривать ниспадающие потоки воды. На нём была чёрная одежда, теперь дополненная тёплым плащом, который он, сняв, накинул на плечи Мэй, уходя. Деревянные бусины на шее теперь перемежались с красными. Так же и в волосы теперь были вплетены несколько красных бусин. ***       Санву расправила плечи, зевнула и оглянулась на лес. Тот шелестел, почти заглушаемый шумом водопада. Мэй прищурилась, цокнула языком и вновь зевнула. — Ну и где его носит? Опаздывает ведь!       Словно ожидая её слов из леса показался мужчина. Его длинные, до пояса, волосы были заплетены в две иссиня-чёрные косы в которых сверкали красные камни. Шею украшали три ряда красных бус. Сапоги украшены неизвестными Мэй рунами, которые она с интересом разглядывала пока мужчина направлялся к ней. В руках он держал кувшин. Присев рядом он вытащил из складок одежды деревянную кружку и поставил перед собой. — Это шкура волка? — Поинтересовалась Мэй погладив шкуру на плечах мужчины. Тот кивнул. — А ты повзрослел. Помню тебя мальчиком лет пяти. Ты шаман, да?       Мужчина снова кивнул и поскрёб гладко выбритый подбородок. Потом налив в стакан напиток мутно-зелёного цвета протянул его девушке. — Опять ты с едой. Я в депрессии, не хочу. — Пей, — сказал он, чем очень удивил девушку. Она даже икнула уставившись на него. — Ты говорить умеешь? — Умею. — А почему раньше не говорил? — Не положено было, — мужчина склонил голову, его губы дрогнули в слабой улыбке. — Не надоело тебе здесь сидеть? — Здесь красиво, — Мэй пожала плечами и взяла кружку. — А вкусно, спасибо. Ты не спрашиваешь меня ни о чём. Не удивлён, что я тут просидела лет, эм, тридцать? — Нет. Мир огромен и удивителен. В нём много необычного происходит. — О как. Слушай шаман, — Мэй сделала ещё глоток, — а что ты в питьё подмешал?       Шаман перевёл на неё взгляд умных чёрных глаз и Мэй утонула в этой черноте, потеряв сознание и завалившись набок. Кружка выпала из ослабевших пальцев.        Шаман до самого вечера сидел рядом с её бессознательным телом и не сводил глаз с водопада, что-то шепча и перебирая чётки из красных бусин.