Летучий голландец

Марево. Белое, не отпускающее до особой поры, поглощающее и лишающее надежды вырваться из него. Но… Такого шторма не помнили даже старики. Нос корабля ныряет в столп воды, разбивая её и выныривает обратно, прогоняя ледяной и сбивающий с ног шквал до самой кормы. Палубные доски, заливаемые водой, будто сорвавшейся с цепи, тоскливо стонут, прося милости у ветра. Но тот и не думает утихать. Почувствовав простор и силу, он кружит и ломает всё, что попадается на пути. И только чудо может держать эту утлую лоханку, когда-то бывшую величественным кораблём. Его и без того обветшалые паруса выгибаются под напором ураганного неистовства. Дыры в когда-то лучшей парусине, подобны ранам полученным ими в шрапнельном бою, а обтрёпанные нижние концы, будто трепещут перед неизбежностью рока. Бесчинствующие, морские волны безжалостно бьют в полусгнившие борта и судно, как детская игрушка безвольно подчиняется этому безумию. Но не таков капитан. Его скелет, навечно привязанный силой проклятья к штурвалу, начинает обретать плоть: полусгнившие куски мяса, с кое-где обвисшими лохмотьями кожи облекают древние кости. Но шляпа держится на его голове, чтобы не случилось. А выцветшие кафтан и штаны, обтрёпанные временем и бесконечными штормами, прикрывают этот кошмар. Пустые глазницы вечно «смотрят» вдаль, пытаясь увидеть надежду. Клочок земли, куда он может сойти раз в десять лет и найти благочестивую христианку, которая своей любовью снимет это наказание. Вслед за капитаном и его команда, не добившаяся от него благоразумия тогда, несколько веков назад, также облекается гниющей плотью, еле скрываемой лохмотьями былой, добротной одежды. Яростные волны не могут причинить им урон, не могут смыть их в море, принеся долгожданную кончину. Потому, что окружающую их действительность нельзя назвать ни жизнью, ни смертью. Но крепко держат костяшками пальцев капитанские руки штурвал и слышит он, не существующими ушами, нежный звук песни, льющийся откуда-то с небес:

Hör meinen Ruf Brich deinen Fluch Was auch passiert Ich warte hier.

Услышь мой зов, Разрушь проклятье, Что бы ни случилось, Я жду здесь.

И в воздухе разливается нечто, заставляющее полыхать концы мачт призрачными фиолетовыми и желтыми огнями*, а небольшие разряды, кратко вспыхивающих, молний озаряют потрёпанный флаг, по которому уже не определить страну, из которой они отправились в это бесконечное путешествие. Но проклятая душа капитана помнит каждый стежок на её шёлковом платье, каждую оборочку, прикрывающую манящие формы и белоснежную кожу, алые губы, которые скрывают за собой жемчужную белизну зубов, и нежность румянца на щёчках и озёрную синеву глаз, в которых стоят слёзы, после того, как он убил её жениха и потребовал ласк. «Да покарает тебя Господь!» — Слышит капитан, и она смело делает шаг в морскую пучину. А ангелы на небесах горько плачут над её погибшей душой. Но и этого ему показалось мало. Льётся ром бесконечной рекой в бездонную глотку, мутнеет разум и стучат ладони друг о друга, принимая вызов, что он обогнёт мыс Доброй Надежды ценой собственной души, и хохочет дьявол в аду, заключив контракт. И с тех пор его с кораблём окружает туман, отпускающий ночью в шторм. И нет для моряков худшей доли, чем встретить его утлое судёнышко на морских просторах. Ибо за столетия они стали символом приближающейся беды. Но надежда всё ещё живёт за полусгнившей плотью и костями.

Ewig auf See Jahre vergeh'n Bis wir uns seh'n Das Meer so weit.

Вечно в море, Пройдут годы, Пока мы друг друга увидим, Море такое большое.