Меж двух огней: МАКУСА против якудза

      Глубокие ониксовые глаза казались до боли знакомыми.       — …якудза, — шёпотом закончила Тина. Она тоже заметила взгляд и поспешила отвернуться. — Семья Учиха.       Сакура шумно выдохнула и непроизвольно потёрла шею. Закрывая глаза, она всё ещё порой чувствовала на горле стальную хватку одного из них.       — Я мало знаю о них, — продолжала тем временем Тина слишком уж напряжённо, не обращая внимания на напарницу. — Они перебрались в Нью-Йорк сравнительно недавно. Сначала появился тот человек, что посмотрел на нас — Итачи Учиха. С ним прибыл стоящий рядом — Кисаме Хошигаке, он кто-то вроде телохранителя Учихи. После появились другие…       — Тс-с! — поспешно шикнула Сакура.       Музыка смолкла, и в комнате раздались свист и возгласы. Сакура и Тина резко осмотрелись, а затем повернулись к сцене — на неё взошла женщина, разительно отличавшаяся от любой другой в зале. Она не носила золото и бриллианты, в отличие от спутниц богатых мужчин. Её наряд был куда более закрыт и дорог, чем у девушек обслуги и певиц, — длинное платье было идеально изящно, переливалось бронзой и чернотой мелких чешуй, словно настоящая змеиная кожа. Выйдя на центр сцены, женщина обвела зал взглядом госпожи.       — Доброго вечера всем присутствующим, — произнесла она низким, чуть хрипловатым голосом любительницы табака. — Надеюсь, каждый из вас хорошо проводит время?       — Можешь не сомневаться, Анко! — весело крикнул блондин, сидевший рядом с Адвокатом. У него на коленях расположилась хорошенькая азиатка, а в руке был стакан огневиски.       — Не то чтобы я сомневалась, — горделиво усмехнулась Анко. — При этом я знаю, как сделать вечер ещё лучше. Я с удовольствием представляю вам наших гостей сегодня — группу «Chicago Crows»!..       Судя по одобрительному свисту, группа была хорошо известна собравшимся. Музыканты встали к инструментам и заиграли, но Сакура почти не слушала. Отважившись, она аккуратно посмотрела в сторону якудза — и вновь наткнулась на взгляд Учихи Итачи, тёмный, до нутра пробирающий. В следующую минуту Учиха жестом подозвал своего огромного телохранителя — тот наклонился, и Учиха тихо отдал приказ, не отрывая взгляда от девушки.       По комнате разлилась песнь саксофона, но в голове Сакуры звучал совершенно другой инструмент — сямисэн со вплетёнными в него запахами свежескошенной травы и чая.       — Сакура? — Тина коснулась её руки. — Что с тобой?       — Н-ничего, — пробормотала Сакура, не в силах отвести глаза.       Пёс Учихи сделал шаг. Сямисэн в голове девушки зазвучал громче.       — Добрый вечер, — произнёс якудза, подойдя к ним. Вблизи он казался ещё больше — настоящим гигантом, и Сакуре даже сидя на барном стуле пришлось высоко поднимать взгляд. — Вас приглашают за тот стол.       — Спасибо, но мы вынуждены отказать, — натянуто улыбнулась Тина. — Видите ли…       — А я и не к вам обращаюсь, — повернулся к ней якудза. Его оскал был акульим, полон треугольных зубов. — Приглашают вашу подругу.       Тина обеспокоенно посмотрела на Сакуру. Та поднялась.       — Я иду.       — Постой! Разве это хорошая…       — Мудрое решение, — хмыкнул якудза и указал Сакуре путь.       Она не боялась, или по крайней мере так говорила себе. Сакура знала якудза. Провела с одним из них, при нём, почти пятнадцать лет своей жизни. Вначале — как одноклассница в Махоутокоро, поступившая на тот же факультет. После — как друг, один из двух единственных, кто не боялся с ним связываться. Уже после выпуска — как девушка, спутница… игрушка?       Сакура стиснула кулаки. Она смотрела на Учих в ложе, где полумесяцем тянулся кровавый кожаный диван, и в их лицах, взглядах, жестах видела его.       Саске.       — Добрый вечер, — Сакура поклонилась. Ей объясняли, что бывает, если не поклониться сильному.       А ещё… возможно, самую-самую чуть, но Сакура всё же боялась Учих и их возможностей.       — Добрый, — ответил ей только Итачи. Прочие Сакуру практически проигнорировали. Молодой мужчина рядом с Итачи, вихрастый и не по-учиховски улыбчивый, коротко взглянул в её сторону, не прерывая разговора с девушкой, щёки которой алели татуировками. Сидевшие дальше двое мужчин даже не повернулись. У Сакуры ёкнуло сердце — она узнала их по колдографиям, виденным в семейном альбоме Саске — Учиха Мадара и Изуна. Значит, в Нью-Йорке Мадара — глава семьи.       — Вы хотели меня видеть, Итачи-сама? — вежливо спросила Сакура, переходя на родной язык. Спиной она чувствовала взволнованный взгляд Тины. Огромный якудза обошёл её и встал рядом с Итачи.       — Присядь, — он указал на свободное место рядом.       Сакура подчинилась. Аккуратно опустившись на диван — блестящая кожа скрипнула, изгибаясь, — она до боли выпрямила спину и сложила руки на коленях. Не смотреть в глаза, не показывать чувств; быть может, если она притворится куклой, Учихи её отпустят.       — Много лет прошло с нашей последней встречи, Сакура, — произнёс Учиха. — С выпускного Саске, не так ли?       — Всё верно, Итачи-сама.       — И я вовсе не ожидал увидеть тебя здесь, — Итачи отвёл с лица прядь волос. — Почему ты в Нью-Йорке?       — Мне… захотелось изменений в жизни, Итачи-сама.       — Это не ответ.       — Это правда, — Сакура потупилась, принялась разглядывать пальцы. Нельзя говорить ни слишком много, ни слишком мало. — Мне нужно было сменить место, работу, людей.       Итачи прищурился.       — Из-за моего брата?       Румянец разлился по щекам. Сакура не смела поднять взгляд.       — Что вы знаете, Итачи-сама?       — Ничего, — ответил Учиха, но верить ему нельзя. — Я знаю лишь, что даже в Нью-Йорке ты нашла нас. Предполагаю, это означает, что мой глупый брат не покинул твои мысли.       Сакура предпочла не отвечать. Отвернувшись, она обвела рассеянным, затуманенным взглядом зал. Итальянцы шумно спорили. Ирландцы пили и подпевали музыкантам. Тина вновь говорила с Тсукури Дейдарой, такая напряжённая, не выхватившая ещё палочку явно лишь из чувства самосохранения. Тсукури то и дело указывал приглашающе на неприметную дверь. Что происходит?..       — Вы хотите спросить что-то ещё, или мы закончили, Итачи-сама?       — Ты вольна идти, — отозвался Учиха, тоже, как и она, глядя в сторону Тины. Его глаза на мгновение полыхнули красным — и Итачи хмыкнул и обратился к сидящему по другую руку от него мужчине: — Шисуи, ты видел сегодня Сасори?..       Поднявшись и вновь поклонившись, Сакура заторопилась к Тине. Страх постепенно отпускал, и сердце, сорвавшись с поводка, забилось отчаянней. Хоть бы больше не пересекаться с Учихой Итачи, хоть бы он не вмешался! Сакура привыкла говорить себе, что держит свою жизнь под контролем. Однако если ею заинтересуется старший брат Саске, один из умнейших выпускников Махоутокоро в истории…       Кто-то с силой сжал её локоть.