Я устал.
Ханбин повторял это хуеву кучу раз.Я устал. Я устал. Я устал.
Казалось, он говорил это так часто, что все думали будто это его любимое выражение. Ханбин ненавидел его, ненавидел все и всех. Ханбин ненавидел себя.Я устал.
И смотрел на Чживона, ища в глазах того понимание. А получал лишь ухмылку и хриплое: - Это ж только начало, бро, - они не понимали друг друга явно: Бобби Ханбина, а Ханбин Бобби. Чживон смотрел на него по-доброму так, не видя ничего такого. Не видя того, что внутри Ханбина.Я устал.
Донхёк на это тихо смеялся и аккуратно хлопал по плечу. - Отдохни, хён, - Ханбину было больней внутри, в этой черной без просвета пустоте, что ныла невыносимо от каждой улыбки друзей.Я устал.
Юнхён всегда хмуро оглядывал его, начиная свои лекции про то, что тот совсем не жалеет себя на работе и ему надо чаще брать выходные. Ханбину приходилось виновато улыбаться и чувствовать себя еще. Еще и еще хуже.Я устал.
С Чжинхваном было проще. Он начинал без толку быстро говорить, перекидываясь с темы на тему. Ханбину нравилось слушать его ровный голос. Голос, ничего не подозревавшего Чжинхвана.Я устал.
Чжунэ только кивал, думал долго, а затем выдавал что-то на подобии: - Надо жить для себя, хён, - от такого сердце Ханбина начиналось биться чаще, хотя в мыслях и пролетало "я не хочу жить вообще", но он всегда надеялся, что кто-то заметит. - А ты все другим помогаешь, так вся молодость пройдет мимо. Ханбин нервно улыбался и тихо смеялся, скрывая свое разочарование и приговаривая, что младший прав.Я устал.
Чану ничего не отвечал вообще. Ханбин понимал, что тот и не обязан. От всяких попыток приободрить его хотя бы не тошнило. С Чану тоже было легче.Я устал.
Никто не понимал, как Ханбин устал жить, как устал просыпаться по утрам и засыпать с мыслью - лишь бы не проснуться. Как он курил словно ненормальный - лишь бы организм не выдержал. Как он улыбался натянуто и смеялся сухо, чтобы не выбиваться, чтобы не палиться. Никто не понимал, как ему тяжело дышать. Как ему тяжело ходить и делать вид, что все нормально, что все так, как должно быть. Как ему тяжело скрывать все то, что внутри. Как ему трудно притворяться. Ханбину до последнего было сложно кому-то признаться, сложно было кого-то винить, кроме самого себя. Ханбин устал и больше не мог выносить этого. Ханбин устал. И больше ничего не мог сделать, кроме как вдохнуть побольше воздуха и закрыть глаза, перед тем, как острое лезвие пройдется по его бледной коже. Ханбин устал. И эта усталость взяла над ним верх.