Долгий путь домой

Город Хендерсон, четверг, 5:40 p.m. Доктор Джонсон жил в красивом небольшом особняке за резной изгородью, и именно внутрь этого особняка Эванс и потащил хмурую молчаливую Маку. Настроение было отвратительное, даже победа над Камиллой пресной волной радости быстро окатила повелительницу и тут же отхлынула прочь. Что было не так, раз за разом спрашивала она себя, пока ехали с Эвансом в такси (на мотоцикл он ее посадить не рискнул, посчитал, что держаться одной рукой будет небезопасно). Ей определенно не нравилось, что Соулу снова пришлось ее защищать, что без его помощи она не смогла бы добить Багси, что он не взял ее с собой к склепу, а так безапелляционно отправил к доктору. Чувствовать себя слабой Мака не любила. Да и брошенная им фраза, что ему нужна повелительница со здоровой рукой… Мака даже не знала, что ее больше взбесило: отвратительное чувство бессилия, когда она не с косой в руке, или то, что Соул дал понять, что ему важнее всего иметь ее в качестве повелителя. Эванс, к счастью, с разговорами вообще не лез, только пару раз поинтересовался состоянием руки. На рану Маке было почти наплевать — не впервой. Даже если придется зашивать, то все равно скоро заживет. Бывало у них с Соулом и похуже. Доктор Джонсон оказался милым молчаливым пожилым мужчиной неопределенного возраста, который принял их без лишних вопросов и тут же принялся за дело. Да, порез все же пришлось в итоге зашивать, а Эванса отправлять смотреть в окно, а не на руку. Потом Маку вежливо выпроводили в приемную, пока парень наедине улаживал с доктором вопросы конфиденциальности и, возможно, оплаты. Девушка уже устроилась в кресле, когда дверь в приемную бесшумно открылась и через порог перешагнула посетительница: женщина чуть за сорок. Наверное, пациентка, подумала Мака. Шелковая блузка, черная юбка-карандаш, туфли-лодочки на высоких каблуках — простота и стиль как в одежде, так и в безупречно уложенном каре из светлых волос. Дама увидела Маку и удивленно вскинула бровь, но тут же исправилась — на лице появилась маска безразличия, которая вскоре сменилась другим выражением. — Юная леди, вы тоже к господину Джонсону? — спросила женщина, с брезгливым любопытством разглядывая Маку. — Нет. Уже нет. Я друга жду, — промямлила девушка в ответ, и ей тут же захотелось провалиться под землю, потому что по сравнению с элегантной дамой выглядела она сейчас жалко. Наверное, женщина задалась вопросом, что эта простушка с перевязанной рукой делает в приемной частного доктора, пока шла к свободному креслу, которое располагалось как раз напротив кресла Маки. — Вот уж не знала, что наш мистер Джонсон занимается благотворительностью, — как бы между делом пробормотала она, села и поставила сумочку на колени. На сумочке красовался логотип Гуччи, и уж, конечно, ни о какой дешевой подделке речи быть не могло. Все в этой женщине кричало об аристократизме и принадлежности к так называемому высшему обществу. И дело было даже не в золотых сережках в ушах, не в тонком браслете на запястье (видимо, с изумрудами), под стать ему перстне на одном из пальцев и нитке жемчуга вокруг шеи. Безупречная манера сидеть, идеальная прямая осанка, легкий наклон головы, красивые ухоженные руки с маникюром и еле уловимый шлейф духов создавали неповторимый элегантный образ, будто только что сошедший с обложки гламурного журнала про жизнь богачей. Мака опустила взгляд на свои голые коленки и еще раз из-под челки взглянула на женщину. Та смотрела в окно, наверняка решила игнорировать странную девушку. Ну и хорошо, а то к светским беседам повелительница сейчас была не расположена: забинтованная рука болела, в голову же назойливо лезла мысль, что оба Соула Эванса принадлежат вот к этому миру роскоши. Почему-то это было неприятно осознавать. Социальное неравенство, о котором она вспоминала лишь несколько раз за все время общения с Соулом Итером, разверзлось вновь пропастью, и смотреть в нее было немного боязно. Дверь снова открылась, впуская очередного посетителя, и Маке при первом же взгляде на него захотелось оказаться отсюда как можно дальше. Когда же молодой человек заговорил, то ей показалось, что она попала в кошмар. — Мам, не надо было меня ждать, я же сказал, что догоню, — обратился Вейс Эванс к даме, а потом, наконец, увидел вжавшуюся в кресло Маку и кивнул ей. — Добрый вечер. Извините, не заметил. — У доктора Джонсона посетитель, друг вот этой мисс, — ответила миссис Эванс размеренным чопорным голосом. — Придется подождать, Вейс. Братья были очень похожи, да и Мака видела несколько раз краткие отрывки выступления старшего брата по телевизору, пока Соул поспешно не переключал канал. Так значит эта женщина мама Соула Эванса этого мира, а молодой человек в голубой классической рубашке и светлых брюках — его старший брат. Хуже ситуации не придумаешь… Вейс тем временем сел на диван и прожег Маку любопытным взглядом насквозь. — А вы случайно не Мака Албарн, мисс? — раздался его голос, так похожий тембром на голоса обоих Соулов. И даже появившуюся ехидную улыбку было почти не отличить от манеры улыбаться младшего брата. — Да, — вымученно улыбнулась Мака и крепче вцепилась в кофту на коленях, потому что теперь ее заморозил взгляд уже миссис Эванс. — А у доктора Джонсона, я полагаю, сейчас ваш друг, он же мой сын — Соул? — холодно спросила она у Маки. — Да, — едва кивнула та в ответ. Эта женщина вселяла в нее страх, поняла девушка. Нет, не из-за денег, манеры общения или внимательного ледяного взгляда. Будь на ее месте кто угодно другой, это бы не испугало повелительницу. Но тот факт, что перед ней мать Соула Эванса, менял все. Даже несмотря на то, что это лишь двойник той женщины, с которой Соул Итер из города Смерти не хотел иметь ничего общего, даже фамилию. — Вот уж не думала, что у школьного учителя не хватает денег на медицинскую страховку для своей единственной дочери, раз та решила получить услуги высококвалифицированного специалиста за чужой счет, — отчеканила женщина каждое слово, ни на секунду не отрывая пристального взгляда от Маки. — У меня есть страховка… — А на красивые наряды денег хватает? Полагаю, это на вас, мисс Албарн, мой сын вчера потратил кругленькую сумму в магазинах с одеждой? Мака промолчала. Ну, а что сказать? Не про капризы феи Мэй же рассказывать. — И как вам? Нравится, когда на вас тратят деньги, дорогуша? Дверь в кабинет открылась, и оттуда вышел Эванс с вежливой улыбкой на лице, которая тут же исчезла, как только он увидел мать и брата. — Привет, дорогой, — миссис Эванс оставила Маку в покое и переключила внимание на младшего сына. — А мы тут с твоей подругой мисс Албарн как раз о тебе беседуем. — Побеседуете в другой раз, мы уже уходим, — монотонно сказал парень и подошел к креслу, где сидела Мака. Теплотой от семейных отношений не веяло, отметила девушка про себя, хотя это было вполне ожидаемо. Вейс вообще не проронил ни слова, с интересом наблюдая за ситуацией и не сводя с Маки внимательных, таких же голубых, как и у брата, глаз. — Просто интересно, это мисс Албарн настояла на приеме у нашего лечащего врача за наш счет или это твоя личная инициатива, Соул? — не хотела так просто сдаваться миссис Эванс, и ее строгий холодный взгляд грозил заморозить все в радиусе пары метров от младшего сына. — Я настоял, довольна? — процедил сквозь зубы парень. Глаза женщины вдруг распахнулись от мелькнувшей в мозгу догадки: — Боже, сын! Надеюсь, ты ее привел к доктору Джонсону не потому, что она от тебя… — На лице женщины появилось презрение. — Нам не нужен такой… мезальянс*. Она произнесла последнее слово так, будто хотела сказать «мерзость» или подразумевала нечто подобное. — Мама! — с негодованием воскликнул Эванс, но тут же взял себя в руки и уже спокойным, пропитанным желчью голосом ответил: — Нет, мама, она не залетела от меня. И если тебе вдруг стала так интересна моя личная жизнь, то Албарн я даже ни разу не трахнул. По Маке от такого поворота разговора прокатилась волна жара, которая наверняка тут же окрасила лицо в красный цвет. Все тело горело от стыда. Миссис Эванс было не лучше, она схватила ртом воздух, прежде чем со второй попытки произнести что-то членораздельное: — Соул! Как ты разговариваешь! — и ее ухоженные пальцы сжали виски, будто у нее внезапно сильно разболелась голова. — Пойдем, — Эванс схватил Маку за здоровую правую руку и потащил к выходу. Молча наблюдавший семейную сцену Вейс развалился на диване с таким видом, словно только что посмотрел отличный фильм. Когда Мака проходила мимо него, то молодой человек поймал ее мимолетный взгляд в его сторону и подмигнул. Вышло у него это вульгарно-пошло. Эванс молча тащил Маку за собой, пока они не оказались за резной изгородью особняка. Он крепко сжимал ее ладонь: злой и взвинченный. Когда все же наконец остановились, то отпустил руку, развернул девушку к себе и долго смотрел исподлобья, пока наконец не сделал глубокий вдох-выдох, и только после этого произнес: — Извини. — Так как Мака растерянно молчала, потому что не знала, что сказать, то не дождался ответа и продолжил: — Она терпеть не может, когда я так разговариваю. Не мог не воспользоваться случаем. Вся эта напускная грубость, хамство и наглость обоих Соулов… Так вот откуда это все? Единственный способ дать отпор матери, защитный механизм, превратившийся со временем в привычку? Впрочем, как следует подумать об этом Мака не успела. Эванс, по-прежнему глядя в глаза, со злорадно-азартной улыбкой вдруг произнес: — И если бы не Итер, я тебя, Албарн, сейчас бы трахнул просто ей назло.