Не верю!

Как и ожидал Сехун, реакция на новостное видео Чанёля была донельзя бурной. Стоило этому парнишке сказать всего пару слов, как все медиа стали распространять полученную информацию, в связи с чем акции СтарГейм взлетели до небес. Темноволосый был рад проделанной работой над СМИ, в то время как Чондэ почти не находился в офисе, давая интервью и участвуя в различных конференциях как медиа-лицо компании. Все шло как по маслу, баннеры начали потихоньку украшать шумный город, О больше погружался в работу над игрой. После того разговора в кафе, Чен не решался говорить с альфой на ту же тему, прекрасно понимая, чем дольше Се «голодает» и больше уходит в работу, тем раздражительнее и невыносимее он становится. Не дай бог кто-то совершит малейшую ошибку, хоть чем-то привлечёт к себе внимание главного разработчика, можно сразу затыкать уши, чтобы не слышать, как Хун орёт на всех без разбора. В такие моменты Чондэ старался избегать даже намёка на контакт с альфой. Сейчас ему повезло, что различные каналы и порталы горят желанием как можно быстрее заполучить лакомый кусочек информации. Речь Кима была хорошо поставлена, своей улыбкой пленял зрителей, а запахом только что напечатанных книг — журналистов. Он был уже долгое время ответственен за связь со средствами массовой информации, знал нужные слова, спокойно отвечал на каверзные вопросы, создавал своим присутствием расслабленную атмосферу и был просто красавчиком, коим его считали все находящиеся рядом омеги, но пока ни одному из них не удалось заполучить нежное и заботливое сердце Чена. Сехун же своим характером отпугивал даже бет. Он был слишком высокомерен, капризен, эгоистичен и надменен. Пока он молчал и ничего не делал — О был идеален. Новые сотрудники считали его неземным созданием с божественно холодной внешностью, пока не сталкивались с ним в лифте или, что ещё хуже, на ковре. Все считали, что на него никому не найти управы, а единственный друг Чондэ находится рядом с ним, чтобы не попадать под раздачу. Секретари менялись каждый месяц, не выдерживая, а вскоре Хун и вовсе отказался от них, считая ненужным каждый раз заново всему учить. Он был сам в состоянии о себе позаботиться, ничего не забывал, держа в голове воображаемый ежедневник, а кофе ему и Ким может сделать. Русоволосый Чен был словно молочный шоколад, таявший на языке, а брюнет Се — горький, восьмидесятипроцентный, дорогой шоколад, которым довольствовались только единицы, имевшие особые вкусовые рецепторы. О Сехун элитен, Ким Чондэ — ширпотреб. Такие разные, почти противоположности, но лучше всего находят между собой общий язык. — Как же все достало, — устало выдыхает Хун, откидываясь в кресле. Он смотрит на лампочки в потолке и постукивает указательным пальцем по столу. Альфа устал, он чувствует себя вымотанным, подавленным, однако, совершенно не понимает это своё состояние. Оно для него слишком новое, словно это и вовсе не он чувствует, а кто-то другой. Всё же идёт хорошо, работа есть, дома много вкусной еды, в телефоне учится котёнок Тикки. Но что-то не то, и О не может понять, что именно. В дверь постучали, а затем в кабинете оказался руководитель Ким. — Как ты? — спросил Чен, кладя на стол бумаги. — Да все отлично! Лучше всех! И без всех этих штучек вроде любви, — съязвил Се. — А причём тут любовь, Хун? — Ким нахмурился. — Ну как же? Это же ты постоянно говоришь о счастье в любви! Не я, не кто-то другой, а ты. Я вот никак не пойму, ты мне который год эту шарманку крутишь, а сам, напомни-ка мне, когда в последний с кем-то спал? — А это уже зачем? Я, как бы, не ты, мне не нужно каждый вечер ходить по борделям и потом страдать от недотраха. Мои последние отношения закончились два года назад, и мне отлично. Кажется, меня не настолько интересует секс на одну ночь, как тебя. — Что??? Ты за словами следить совсем не умеешь? Меня хотят, так почему же и не показать омегам рай? Они сами на меня прыгают, они в восторге, я лучший для них! — Тогда почему они тебя динамят какую неделю? — Чен потихоньку выходил из себя, в то время как О скалился и сжимал кулаки. — Почему сейчас не прыгают на тебя? Почему отказывают под дурацкими предлогами? Может, потому что они хотят чувств, любви? Ты больше не удовлетворяешь их потребности на сто из ста. Им недостаточно одного секса, твои омеги взрослеют, думают о будущем, о семье, и ты не тот человек, который сможет ее создать. Ты не молодеешь, скоро тридцатник стукнет. Кто тебе даст? Да никто! — Пошёл вон! — Сехун сорвался, обходя стол, беря друга за грудки и с рывком выставляя за дверь, после чего с грохотом закрывая дверь. — Придурок, — шикнул Ким, поправляя рубашку и галстук. Сехун тяжело дышал, выдыхая через плотно сжатые зубы. Глаза метались по кабинету, словно искали что-то, хотя бы малейшее оправдание поведению владельца, когда как слова Чондэ в голове звучали все убедительнее и убедительнее. — Ложь, это ложь, — вслух повторял О, шагая по кабинету. — Враньё. Но в этом был уверен только он. Две недели. Две недели Ким не разговаривал с Се. Он работал на дому, связываясь иногда с секретарями при необходимости. Второй же альфа чувствовал внутри себя пустоту. Раньше они тоже ссорились, но так долго они ещё не разговаривали. О даже соскучился по надоедливым разговорам Чена о семье, по его причитаниям. Их сейчас так не хватало. Что-то было не то. Сехун совсем запутался в своих мыслях и желаниях. И это пробуждало в нем злость, ярость. Он был настолько недоволен и разгневан, что кинул любимую кружку в стену, когда кофе оказался слишком холодным. Сдвиг по фазе. Ещё неделя, проведённая практически в одиночестве. Нервы шалили настолько, что от этого страдали невинные подчинённые, на которых срывался О. Один слишком чувствительный омега не выдержал и позвонил Чондэ, слезно, с надрывающимся голосом и всеми подробностями рассказавший ему о поведении главного разработчика. Альфа пытался успокоить работника и заверить, что вскоре все наладиться, хотя сам чувствовал, что с Хуном происходило что-то странное. Он волновался за друга и сидеть сложа руки не собирался. Внезапный приход Кима в дом Се вызвал у хозяина вопрос, но альфа жестом показал молчать и сел на диван, опираясь локтями на колени. Большая квартира была не заставлена мебелью, но повсюду были разбросаны вещи, что не было характерным для парня. Помещение пахло ароматом О — выпечкой –, но в холодильнике было так же пусто, как и на душе альфы. Взгляд его был потерянным, лицо исхудало, губы потрескались, кожа побледнела. Чен обеспокоено вздохнул, смотря на друга. — Сехун, ты неважно выглядишь. — А то я себя в зеркале не вижу, — огрызнулся Хун, садясь напротив. — С тобой что-то не так. Я ждал от тебя звонка последние три недели, что мне позвонил один из сотрудников, рассказал о тебе, и я тут же подорвался с места. — А, то есть сам поинтересоваться, как твой друг поживает, не можешь. — Сехун! — Чен чуть повысил голос, сводя брови домиком. — Я виноват, что позволил себе лишнего сказать в тот раз, да, но ты тоже хорош. Прости за тот случай, но сейчас я обеспокоен тобой. О устало вздохнул, покусывая щеку с внутренней стороны: — Извини, что вышвырнул тогда. Я немного… ну… ты меня задел. — Знаю, это вышло неосознанно. Как ты себя чувствуешь? Расскажи. — Никак я себя не чувствую. — Мне это не нравится, — Ким насторожился, оглядывая альфу. — Се, у тебя волосы сальные, как давно ты мылся? — Да кто знает, я из домашней одежды не вылезаю, только брюки надеваю, а рубашку поверх футболки. Все так осточертело. — Но ведь ты не должен запускать себя, Сехун! Гигиена должна соблюдаться в любом случае. Так, живо снимай с себя все и иди в душ, — Чен встал с дивана, поднимая брыкающегося альфу и начиная стягивать с него футболку. — Ты ёбнулся?! Руки убери, слышь! Я сам могу решить, — О пытался вырваться из рук друга, пока тот не снял пропахший потом кусочек материи и не остановился, зависнув. — Это… что? — глаза парня расширились. Се изогнул бровь, смотря на второго альфу, а затем перенёс взгляд на свою грудь. На ней красовались три лепестка какого-то цветка в области сердца. Они были белого цвета и круглыми, чуть заужаясь к еле заметному ноготку. О попытался смахнуть их, вот только они, кажется, проявились на его теле рисунком и не были настоящими. — Это, блять, что? — повторил вопрос Кима Хун, но уже грубее. — Откуда оно взялось? Чондэ развис, доставая телефон и что-то упорно в нем ища. — Слушай, у тебя большие психологические проблемы, тебе срочно надо к психологу, пока не стало хуже, — не отрываясь от экрана, произнёс Чен. — А это здесь причём? — альфа недовольно зыркнул на друга, почти до крови расцарапав кожу с лепестками. — Эти штуки могли появиться как следствие. Я уже через связи нашёл одного очень хорошего психолога, ты должен будешь к нему сходить. — Чего?! Какой к черту психолог? — Послушай меня, сходи к нему раз, дабы успокоить меня, хотя бы удостовериться, что все не так критично и я зря переживаю. Всего один приём. Ходить к психологам нормально, они помогут разобраться в себе. Пожалуйста, Хун, ради меня, — шатен умоляюще посмотрел на О. Тот лишь отвёл взгляд и задумался. — Хорошо, но только раз. И только ради тебя, — Сехун закатил глаза, а Ким просиял. — Отлично, тогда я тебе сейчас вышлю номер врача и адрес клиники, — книжный альфа вновь начал шарить в телефоне. — Он психолог молодой, но опытный и компетентен в своём деле. Омега, но соблазнять не вздумай, точнее, у тебя и не получится, — усмехнулся он. — Вроде на год младше нас или вообще ровесник. Зовут Бён Бэкхён. Вот, отослал все данные. — То же мне, омега-психолог, — фыркнул Се. — Я как знал, заранее записал тебя на завтрашний вечер, в пять. Не благодари, а теперь мне надо заехать в одно издание, не скучай, после приема отпишись мне, что да как. О даже и сказать ничего не успел, как друг буквально выпорхнул из квартиры, пока он сам доставал из кармана домашних штанов смартфон и вчитывался в адрес. Приема уже не избежать, да и Чена надо заверить, что все отлично. Сехун подошёл к шкафу, на двери которого висело большое зеркало. Сейчас он был противен сам себе, глаза цвета шоколада выглядели безжизненными, темные волосы у корней превратились в сосульки, под глазами круги, на груди три лепестка. Откуда они, для чего и как избавиться? Всего месяц назад все было просто ш-и-к-а-р-н-о, а теперь на душе как-то странно, тревога, доля страха и отчаяния, совсем не свойственного альфе. Струи тёплой воды нежно стекали по молочной коже, смывая все мысли и оставляя разум чистым. Только сейчас парень смог абстрагироваться от окружающего мира и собственных дум, подставляя лицо под поток. Шампунь смылся быстро, распространяя по душевой слабый запах ментола, накаченные руки взялись за губку, начиная намыливать кожу. Вскоре Хун сидел в махровом халате на своей огромной кровати со слегка скрипучим матрасом, хотя за все своё существование она тяжелела лишь под весом хозяина. Альфа взглянул на экран телефона, где было сообщение от Чена с информацией о клинике. О цокнул, откидываясь на кровать и выпуская из рук девайс. Бэкхён не был ни ровесником альф, ни младше на год. На страницах в соцсетях рядом с двойкой в разделе возраста красовался перевёрнутый знак бесконечности. Бесконечности упорного труда и страданий Бёна. Он никогда не считал себя уникальным или привлекательным на наружность, альфам ведь все равно нужен лишь приятный запах и аппетитная задница. На лице улыбка, внутри шторм с грозами и тонущие корабли-надежды, перед ним на диванчике довольный и юный на вид омега, но старше психолога на год. Он пах молочным улуном, в то время как Бён скрывал свой аромат под литрами парфюма. Омеге с лисьими глазами очень хотелось узнать настоящий запах Бэкхена, но тот во время течек не работал и консультировал исключительно по телефону. — Господин Бён, я чувствую такую лёгкость из-за тех упражнений, что вы мне посоветовали на прошлой неделе, кошмары исчезли, я так рад этому! — восторженно произнёс омежка. — Я очень рад, Минсок, одной проблемой меньше, — психолог все продолжал улыбаться. — А как метка поживает, не тускнеет? Минсок приподнялся, расстёгивая пару пуговиц и оголяя правую ключицу. На ней были выведены красивые буквы фиолетово-серебряного цвета, образуя слово «концерт». — Наоборот, становится ярче с каждым днём и порой даже жжёт. Что скажете? — Хм, тот благотворительный концерт же будет через неделю, да? — вопрос специалиста был больше риторическим. — Быть может, что это тот самый концерт, на котором вы встретите своего истинного. — Истинного? — парень засиял и затаил дыхание. — Я не могу обещать, это лишь предположение, но я очень на это надеюсь, тем более все знаки на лицо, а вы не первый, господин Ким, кому я предсказываю встречу с истинным. Вам повезло, что ваша парность определяется через метки, а не сны, запахи, видения и тому подобное. В вашем случае все намного проще. — Ох, я так волнуюсь. — Ну зачем же? Вы свободны, красивы, чертовски привлекательны и интересны, заинтересовать точно сможете, — Бэк пытался успокоить своего клиента. — Надеюсь. А вы… вы придёте на мой концерт? — Я? Конечно! Вы же знаете, что я очень люблю фортепианную музыку. Признаюсь, что когда у меня будет ребёнок, то отдам в вашу школу, но только при условии, если его будет обучать сам гений Ким Минсок. — Ах, перестаньте, — засмущался Мин. — Я не настолько хорош. — А вот это уже неправда. Вы мастер своего дела, уверяю. Концерт пройдёт отлично, он привлечёт к себе много внимания сми хотя бы потому, что играть будете только вы. Хотя ваши ученики тоже талантливы. — Вы мне льстите. — Ничуть, — омега хихикнул, поглядывая на время. — Думаю, на сегодня хватит, пока моя помощь как психолога вам не очень нужна, но если надпись снова забеспокоит, пишите или звоните, я разберусь. А сейчас ко мне должен прийти особо сложный экземпляр. — Да, обязательно. Как хорошо, что вы все же решили заняться истинными, а не ушли в криминальные психологи. Такой специалист, как вы, очень нужен в наше время, когда в парность альф и омег перестали верить, — Минсок поднялся с дивана, поправляя рубашку и пиджак цвета слоновой кости. — И удачи вам с новым клиентом! — Спасибо, — Бэкхён благодарно кивнул, провожая Кима, а после сел за свой стол, доставая из выдвижного ящичка небольшую банку, из которой взял пару таблеток и разом их проглотил. «Мда, скоро они совсем перестанут действовать. И что тогда?..» — омега тяжело вздохнул, откидываясь на спинку кресла, прикрывая глаза и дожидаясь нового интересного случая в свою копилку опыта, что в скором времени должен сидеть в кресле рядом. Сехун же совершенно не торопился на приём, сидя в небольшой кофейне-пекарне и с наслаждением пожёвывая кусочек яблочного пирога. Сам по себе альфа яблоки не особо жаловал, предпочитая им груши и персики, однако только в виде шарлотки все яблоки в родительском доме оказывались у него в желудке. Папа О нашёл самый лучший способ кормить своего сына яблоками с садовых деревьев, что купили вместе с участком. Хун был уверен на все сто процентов, что яблочный пирог — лучший десерт во вселенной, особенно если его приготовил папа, но сейчас, вдали от родителей, приходится ходить по заведениям, ища тот самый неповторимый и незабываемый вкус. Сам парень готовить не умел от слова совсем, в его холодильнике были только бутылки с соджу, плитки шоколада, немного кисломолочных продуктов и яиц, иногда прибавляя к этому всему колбаску или сосиски. Между тем время близилось к пяти, а О считал себя достаточно пунктуальным человеком, хотя идти в клинику совершенно не хотелось. Да, надо было заверить Чондэ, ведь он по-любому позвонит психологу, чтобы узнать, был ли Сехун, даже если он сам ему позвонит. Уж слишком Ким беспокоился. Бэкхён смотрел на часы, показывающие, что он должен был уже как пятнадцать минут слушать о проблемах и жалобах нового клиента, только если бы он все же пришёл. Но его не было, разговоров тоже не было. Была скука и противное тиканье стрелок, давившее на мозг. Но тут дверь кабинета открывается, и через порог входит один из самых красивых людей, по мнению психолога, которых он встречал. Бён встрепенулся, поднимаясь из-за стола, и поклонился альфе. — Это вы О Сехун? Верно? — спросил омега, разглядывая клиента. — А вы доктор Бён, — на лице Се не дрогнул ни один мускул. — Я не доктор, право. Вы не пациент и ни в коем случае не больной. Вы мой клиент, а я человек, предоставляющий свои услуги, — Бэк едва заметно нервничал. — Мне без разницы все равно, — альфа завалился на диван, смотря на нерасторопного психолога. — Ну? Может, вы начнёте уже что-то делать? — А? Ну… — замялся Бён. — Что ж, господин О, для начала поведайте мне, что вас беспокоит, — он уселся в своё кресло. — Беспокоит? Совершенно ничего. Не понимаю, зачем вообще тут нахожусь. — Иногда люди, окружающие нас, лучше замечают, что с нами что-то не так, как, видимо, и в вашем случае. Это вполне нормально, что вы можете чего-то не видеть в себе, но постарайтесь подумать. — О чем? Чондэ вам по-любому уже всю подноготную выложил обо мне. Зачем мне тогда что-то рассказывать вообще? Он ведь наверняка сказал, что я не от мира сего, раз не признаю существование любви, парности и всякой прочей ерунды, которая со всем этим связана, — поёжился альфа. — Э, ну, он сказал, что вы стали раздражительнее последнее время, попросил выяснить причину и помочь вам. А оказывается, проблема намного глубже, чем я мог думать, — улыбнулся психолог, в глазах которого читался азарт. Сехуна от такого вида передернуло. — У меня нет проблем, говорю ещё раз. — Проблема как раз таки в том, что вы не видите, что она есть. Ну, к примеру, есть ли у вас постоянный партнёр? — На работе есть, в постели нет, они все слишком быстро надоедают, — фыркнул Се. — Ага, то есть вы имеете беспорядочные связи. — Вообще-то я очень придирчивый. — Но при этом ночи проводите с разными людьми, — психолог хитро сощурился. — Да, и что? — Получается, что вы удовлетворяете только физические потребности, но не духовные, — Бэкхён встал и несколько раз тыкнул пальцем в грудь клиента. — Душа ваша, она страдает и иссыхает, в то время как ваше тело ощущает иллюзию сатисфакции. Подумайте сами, вы отрицаете то, что восхвалялось людьми на протяжении тысячелетий, о чем писали гении искусства, о чем проповедуют в религиях. Вы отрицаете то, что породило вас и сделало таким, какой вы есть сейчас. — Это все бред, — Сехун перехватил запястье омеги, останавливая его. — Извольте, этот бред я выбрал для изучения в аспирантуре, с тех пор являюсь не только психологом, но и специалистом по делам истинных пар. — Астрологию тоже изучают, однако это псевдонаука, как и ваша эта парность. — Это разные вещи. В парность перестали верить, потому что она все реже встречается, но никак не исчезла совсем. Я сам лично сводил истинных, видел, как они впервые смотрели друг на друга, чувствовал единение их запахов… — Вам просто повезло тогда. Все эти одинаковые сны, надписи на телах, видения, разряды тока при касаниях, ощущения другого человека, болезни, вылечивающиеся лишь твоей парой — полный бред. Я бы… Реплику альфы остановил сморщенный вид психолога, который тут же подорвался с места к своему столу, что-то упорно ища и закрывая ладонью рот. — Вы в порядке? — поинтересовался О из вежливости, на что Бён отвернулся к тому спиной, не выдерживая и громко кашляя в течении нескольких секунд. Хун застывает, видя разлетающиеся возле омеги лепестки, что уже пытаются влететь в легкие альфы, стоявшего с открытым ртом. — Закройте рот немедленно! Иначе заразитесь, — вскрикнул Бэк, и Се тут же подчинился. Омега поспешил словить лепестки и выкинуть их в мусорную корзину. — Ханахаки, — спокойно отвечает на немой вопрос клиента. — Болезнь неразделенной любви, передающаяся по воздуху через лепестки. А вы говорите, что этого не существует. — И давно это у вас? — спустя минуту молчания спрашивает парень. — Скоро будет месяц. К сожалению, лекарства не существует, точнее сказать, болезнь уходит, если любовь становится взаимной, а так… в моем случае возможен летальный исход. — Почему? — Я никогда не увижу того, кого люблю, — психолог отвёл взгляд на вопросительно выгнутую бровь Хуна.