Вместе

Джувия улыбалась. Так замечательно улыбаться просто оттого, что внутри легко, словно летают невесомые крылатые облака около сердца. И он тоже замечательный. Вот только... Столько раз обжигалась... Джувия держала в руках горшок с цветком. - Это тебе, - протянула она Нацу, все ещё волнуясь. - М-мне? Спасибо! – взяв подарок в руки, он улыбнулся широко. Вот только... – Я... никогда не держал дома цветы и... - Не волнуйся, Джувия будет помогать тебе... Джувия очень любит этот цветок, сохрани его, - и она опустила глаза, смутилась. Это ведь самая дорогая вещь, что у неё была: с самого детства с волшебницей – часть души, в которую вложено больше, чем просто жизнь. Если бы Нацу только знал, сколько сердца Джувия отдала ему в руки. Точнее, все свое дождливое и наивное сердце. - А я придумал! Ему ведь нужно тепло, так? Я его без труда согрею! – начал, было, он усердно выпускать пламя из ладони. - Эй, осторожно, не сожги! – коснулась Джувия холодными пальцами его руки. - Ой, прости... Я нечаянно... – Нацу убрал руку и вдруг покраснел: он чувствовал себя очень виноватым. А не сделает ли он это же с её сердцем?.. - Я постараюсь по чуть-чуть, осторожно... – пальцами он касался лепестков, стебля, земли в горшке. Нежно-нежно, медленно, но терпеливо; на протяжении нескольких минут Локсар наблюдала за ним, и страх ушел сам собой. Она теперь была так счастлива! - У тебя получается! Ты молодец! Джувия так рада, что ты у неё есть! – и она улыбалась, смеялась; её пальцы коснулись его чуть горячей руки и... крепче сжали её. Нет, её Нацу просто не сможет обжечь сердце – просто понемногу сделает теплее. Драгнил удивился: когда она успела стать столь смелой? - А ты будешь дарить ему воду! Он зацветет так, как светит солнце! Джувии стало тепло. Она чувствовала, как его огонь касается её сердца. Все-таки он самый замечательный. Только ей дозволено смотреть прямо в его душу и бесконечно удивляться. Только ему она теперь точно может доверить самое главное – даже свое сердце. Наверное, это и называют родственными душами, а может, кому-то сверху просто захотелось поиграть ими. Кто знает. Поделенное на этих двоих счастье – нелогичное само по себе, неправильное, построенное на притяжении противоположностей и абсолютной несовместимости их внутренних миров, но... - Да какая разница? – сказал тогда Нацу. И правда.