***
Изуку зевнул, беззвучно шаркая мягкими носками по тёмному ламинату, пытаясь сделать чёрный чай с лимоном и мятой. Его мысли были явно далеко отсюда, собирались в несуразные комки и тут же расплывались волнами. Мидория неловко почесал затылок. Вот уже третий день Кач-чана нет дома, и им с Шото приходилось греться лишь в объятиях друг друга, отдыхая после рабочих будней. За окном близился праздник и в груди шевелилось что-то щекотное, заставляющее вдыхать глубже и с трепетом ждать. Вот только всё это обливалось липким сиропом несправедливости. Катсуки там «жопу рвёт», пока эти двое «протирают свои штаны». Изуку нахмурился, да так и застыл на месте, по середине коридора, сжав тонкие ручки чашек. Пухлые губы упрямо поджались и всем видом выражали своё недовольство. Но ведь это их работа, они обязаны спасать и помогать, обязаны жертвовать такими вот моментами с любимыми. Да и Изуку никогда бы не стал забирать у Шото и Катсуки их работу. Никогда бы не заставил бросить, отказаться для того, чтобы они были в целости. Это их мечты, их заслуги, они столько прошли ради такого вот странного счастья. Счастье быть героем и защищать обычных жителей. — Изуку? Тодороки появился из тени слишком неожиданно, предусмотрительно сжав руки Мидории, чтобы тот не расплескал чай. — Ой… Задумался, — лучезарная улыбка, подумалось Шото, осветила тёмный коридор на мгновение, посылая небывалые лучи тепла в его сторону. Тодороки слегка приподнял уголки губ в ответ и с благодарностью забрал горячую кружку, уходя в сторону гостиной. Кожаный диванчик негромко скрипнул под давлением и прогнулся мягкой обивкой сидушки. Изуку сделал обжигающий глоток терпкого чая и поставил кружку на тумбочку, усаживаясь на колени к Тодороки. — Катсуки уже должен был закончить свой рабочий день. Думаю, можно позвонить ему. Изуку кивнул, садясь удобнее на коленях, и открыл ноутбук, мирно дремавший до этого на маленьком столике перед диванчиком. Оба понимали, что если ситуация ничуть не изменилась с позавчера, значит Бакуго будет не в зоне действия сети уж точно. Всё, что они делали в последнее время — перекидывались шаблонными смс-ками, которые кажутся до безумия банальными, но такими важными в геройской работе. «Как дела?» и ответ «Хорошо» — вау, на сегодняшнее время. Поэтому каждое слово было невъебически важным, каждая опечатка говорила о степени занятости, а запятая — «о том, что ты, блять, не забыл родной язык, и следовательно тебе не вышибли мозги». Изуку усердно искал аккаунт Кач-чана в ноутбуке, подперев нижнюю губу пальцем, а Шото оглаживал его бока и упругие ягодицы, нескрываемо пялясь на подтянутое тело. — Эй, Половинчатый, отвлекись от лапанья Деку и поговори со мной! Голос из динамиков раздался слишком неожиданно, отчего Тодороки аж дернулся, глупо хлопнув глазами. Оказалось, пока он был занят очень важным делом в лице рассматривания, Изуку успел позвонить на нужный номер и даже поздороваться с Бакуго. Шото обнял Изуку за талию, заставляя облокотиться на свою грудь спиной, чтобы было удобно положить подбородок на теплое плечо и заглянуть в ноутбук. Деку до сих пор был в толстовке Катсуки, которую тот решил не забирать у него. Пусть так, эфемерно, он сможет согреть любимого. Тодороки всмотрелся в экран, на котором отображалось немного мутное лицо Бакуго. Приглушённая музыка сопровождала картинку, будто у него там была самая настоящая вечеринка. — Что за музыка? — Шото поднял брови, поглаживая мягкую кожу под свитером Деку пальцем. — Тц. Эти придурки, — Катсуки показал себе за спину большим пальцем, будто там стояли эти самые «придурки». — В честь того, что мы справились с заданием, закатили настоящую бухаловку. Тот говорил как-то слишком расслабленно и даже не зло, теребя пальцами проводок от наушников. — Кач-чан, ты тоже решил выпить? — первым догадался Деку, мягко улыбаясь. — Разве заметно? — задал риторический вопрос Бакуго, садясь удобнее в крутящемся кресле, позволяя разглядеть его полуголое тело. Он был в своих домашних свободных штанах, не надев ничего сверху. — Камера запотела, — прыснул Шото, и Катсуки прожег глазок этой самой камеры убийственным взглядом, чтобы заглянуть в душу вдруг научившегося шутить Половинчатого. Изуку на его коленях тихо засмеялся, прикрыв глаза. — Это всё идиоты, которые уронили мои вещи в лужу, блять! — Бакуго взял какую-то салфетку с дальнего угла стола и протёр глазок, возвращая чёткость. Теперь можно было рассмотреть и тёмную комнату с приглушенным светом, которую, как видимо, выделили специально для него. Сзади стоял небольшой белый каркас сушилки с мокрой одеждой и даже сумкой для ноутбука. Рядом виднелся уголок расправленной односпальной кровати, над которой на бежевой стенке висела безвкусная картина в витиеватой рамке. Тёмный шкаф с приоткрытой, покосившейся дверцей и огромным зеркалом, тускло поблескивающим в темноте. — Когда призванных издалека героев отправили в этот отель, криворукий, выгружавший наши вещи из машины, споткнулся и ебанулся прямо в грязь. Если б знал, что здесь не снег, а один сплошной пиздец, сам бы донёс. Только вернулся из прачечной со всеми вещами. Так что и камера ноута тоже испачкалась. Хорошо хоть он полностью не намок. Бакуго постучал по корпусу ноутбука и вновь облокотился на спинку. Выглядел парень не очень важно. Под глазами залегли тени от бессонных ночей, на скулах виднелись царапины и синяки, волосы странно всклочились и даже душ не вернул их в прежнее состояние. Изуку озабоченно посмотрел на перебинтованные руки и шею, замечая даже кое-где виднеющиеся ожоги и кровоподтеки. — Кач-чан, у тебя всё хорошо? Ты опять вышел за грань и обжег руки? — Ебаный Деку, мне было некогда об этом думать. Ещё бы секунда и этот пиздабол в маске оторвал мне голову. Бакуго вскинул подбородок, морщась, и показал шею, которая явно не для красоты была обвязана в несколько слоёв белой материей. Он вздохнул и оперся на руку щекой, осматривая своих парней на экране. Сказать, что Катсуки соскучился, это плюнуть ему в лицо и попробовать убежать. Потому что он соскучился в пятой степени, до щемящей нежности и поджатых губ. Раньше Бакуго и подумать бы не мог, что станет так печься или скучать по кому-то. Они — герои, это правильные жертвы. Так почему в груди всегда так больно, когда кто-то из них не отвечает на смс слишком долго? Или когда приходят с очередными переломами и швами на ранах? — Всё хорошо. Исцеляющую Девочку тоже отправили сюда, но она уже перелизалась с половиной пострадавших гражданских и сейчас спит у себя в комнате. Завтра зайду к ней, — красные глаза оказались подернуты лёгкой поволокой и это ещё одно доказательство тому, что Катсуки тоже выпил алкоголя. — И когда они только угомонятся, и мы сможем уже упиздеть отсюда? Необычная разговорчивость Кач-чана вызывала лёгкий шок и улыбки на губах Деку и Шото, но между этим и горечь на языке от последних слов. Было ясно, что Бакуго не знал, когда точно сможет вернуться к ним и успеет ли к празднику. Они тихо переговаривались о самых банальных вещах, стараясь обходить темы о работе. Катсуки и так слишком сильно устал от неё, а разговаривать с кем-то вообще грозило спровоцировать взрыв. Разговаривали, пока Мидория вдруг не залился краской до самых кончиков ушей и не начал что-то бормотать под нос. — Хей, два идиота, я как бы тут ещё, — ухмыльнулся Бакуго, смотря как Шото нескрываемо лапает Изуку, и получил лишь хитрый взгляд гетерохромных глаз в ответ. Разные по температуре руки с нажимом прошлись по подкаченному телу, задирая толстовку и позволяя увидеть напрягшийся живот Изуку, что уже покрылся румянцем ещё гуще. — Шо… Шото, что ты… — Эй, чёртов Деку, смотри в камеру! — Бакуго легко влился в задумку Тодороки. То ли от того, что был слегка пьян, то ли хотел и вправду расслабиться, то ли его вуайеризм вышел на новый уровень. Деку зажмурился и отрицательно мотнул головой. Всё это было слишком смущающе и глупо. Как можно заниматься такими вещами, пока один из них далеко и не сможет даже прикоснуться к ним? — Изуку, — боги, боги, боги, заберите у Шото этот его пошлый шепот. Мидория крепче сжал губы, понимая, что от горячего дыхания на ушной раковине начинает плыть. — Расслабься. И смотри на Катсуки. Он аккуратно сжал его подбородок и повернул в сторону ноутбука. Катсуки на экране сверкнул алыми глазами и странно ухмыльнулся, перехватывая взгляд Изуку, пока губы Шото выцеловывали странный узор на задней стороне шеи, изредка прикусывая старые отметины и оставляя поверх новые. Пространство для этого оказалось слишком мало, и Тодороки быстрым движением поднял его руки и снял толстовку, откидывая на угол дивана. Бакуго взглядом проследил за несправедливой участью своей одежды, думая, что они все сговорились испортить его вещи разом. Но сейчас это оказалось так плоско и не нужно, что ругань с языка так и не слетела, а порно-видео онлайн продолжилось. — Ты… Тоже… — с рваным выдохом протянул и Шото послушно стянул свитер и с себя, прижимаясь к голой коже кожей, оглаживая руками его грудь и несильно сжимая соски. Бакуго на мгновение стрельнул взглядом на пресс Тодороки, в который раз понимая, как хорошо они смотрятся со стороны. «Хорошо» из раздела «выебать без смазки и заставить скулить от нетерпения». Мидория простонал что-то невнятное, всё ещё вяло сопротивляясь, и схватил Шото за затылок, путая разноцветные волосы, сжимая их в кулак, разворачивая к себе и целуя прямо в губы. — Чёрт… Бакуго тихо выругался жадно впитывая каждый звук, доносящийся из вакуумных наушников. Он быстро попытался вспомнить, закрыл ли дверь и не захочет ли кто увидеть его присутствия на бой-вечеринке, застукивая за явно намечающейся дрочкой. Если те хотели его убить, то делали это как никогда хорошо. Пошлые причмокивания, мелькающие сквозь губы языки и выгибающийся от каждого касания Деку, что уже улыбался в приоткрытый рот, пока Шото пересчитывал его зубы языком. Катсуки громко выдохнул через нос, закрыв микрофон и провёл ребром ладони по своему напряженному члену сквозь тонкую ткань штанов и белья. Щёки слегка горели, но истинное каччановское «я» списывало это на действие алкоголя в крови. Изуку сглотнул вязкую слюну и запрокинул голову на плечо Тодороки, выгибая спину и громко что-то выстанывая от того, как холодная рука обхватила его под штанами. Тодороки мерно подвигал рукой и под удивлённый взгляд Катсуки достал из-за диванной подушки тюбик со смазкой. Так вот зачем он во время разговора лазил в тумбочку. — Шото, я и не знал, что в тебе столько пошлых мыслей, — тихо прохрипел Бакуго, облизывая пересохшие губы и желая быть там, рядом, чтобы засосать этого придурка до онемения губ, накрыть член Деку ещё и своей рукой, а затем растянуть его задницу сразу четырьмя пальцами. Шото лишь хмыкнул в шею Изуку, вновь оставляя яркие засосы на его плечах, пока руки сжимали сосок и мерно двигались по уже вставшему и подрагивающему члену. Мидория громко дышал, стонал и иногда скулил, посматривая мутным взглядом на изменившееся лицо Кач-чана. Тот полностью откинулся на спинку, поправляя наушники и жадно сглатывая так, что аж микрофон уловил, умножая звук тяжелого дыхания в несколько раз. Будто он здесь, рядом, дышал прямо в шею с другой стороны от Шото, лапая его между бёдер и закидывая ноги себе на плечи. — Изуку, — снова протянул Шото гортанным голосом и медленно подхватил его ногу под колено, отодвигая чуть в сторону и оглаживая промежность скользкими от смазки пальцами. Мидория, словно по команде, расслабился, шире развёл ноги, открывая Катсуки совершенно умопомрачительный вид, и посмотрел мутными глазами в глазок. Бакуго протяжно простонал, как-то обречённо и между тем жадно. Будь он там, то не стал бы так долго тянуть кота за то самое. Обычно он руководил длительностью и темпом, ибо эти двое на одних прелюдиях могли обкончаться и сдохнуть от обезвоживания. Он резко запустил руку под упругую резинку боксеров, обхватывая член у основания. — Катсуки, — неожиданно раздалось в наушниках, заставляя вынырнуть из оков мыльных мыслей и посмотреть на экран, в глаза Половинчатого. — Представь, что мы рядом. — А? Что за глупость?! — прорычал тот в ответ, но при этом лишь сильнее сжал головку, тут же проводя по ней большим пальцем, чтобы собрать выступившую смазку и отодвинуть крайнюю плоть. — Ты же помнишь, как я тогда делал? Как обхватывал горячей рукой член, а холодной проводил по мошонке? Тут уже и Бакуго поклялся во время секса вставлять Шото кляп в рот. Потому что это противозаконно, так говорить. Потому что Катсуки помнил отлично, помнил то, как мастерски отсасывает и надрачивает Половинчатый, доводя не просто до искр перед глазами, а до полного отказа адекватности входить в его голову ещё около часа. Именно поэтому, пока Изуку нет дома, Катсуки чаще опускал Шото на колени между своих ног, чем вставлял или ложился сам. И этот блядский рот оказывался занят делом, а не продолжал лить в уши. — Представь, что я обвожу головку пальцами по кругу и продолжаю двигать рукой, натягивая тонкую кожу, — Катсуки сглотнул и шумно задышал, уже не сопротивляясь и подчиняясь Шото, выполняя все действия собственной рукой. — Проведи указательным пальцем по венке на члене и, обхватив, дерни его. Катсуки тихо простонал-прошипел, ибо Шото даже не касаясь, заставлял его умирать. Потому что тот знал, как надо сделать, чтобы довести Бакуго до предела, как нужно надавить и когда пережать у основания, чтобы добавить пожара, не позволяя кончить. Тодороки успевал ласкать Изуку и выбивать таким образом стоны из обоих, специально забыв о себе. Чтобы вот так доводить до грани, смотреть на их лица и слушать, впитывать, знать, что это он довёл их до такого. Самоконтроль оказался полезен даже сейчас. Мидория в это время тихо плавился и превращался в желе, пока тонкие, умелые пальцы растягивали его с тихими хлюпами. Тело давно покрылось испариной, мелко подрагивая от каждого движения внутри или на члене. Когда его рот изогнулся буквой «о», Бакуго догадался, что Шото нажал на ту самую точку, и сильнее сжал свой член, резко дергая вниз и снова выдыхая через приоткрытые, сухие губы. В голове стало совсем мутно и пусто, уже и жужжание дурацкой музыки за стенами стало не слышно, и всё равно стало на усталость, да на испорченные вещи. Бакуго весь обратился в слух и зрение, нервно дергая напряжёнными плечами, двигая перебинтованными пальцами в такт стонам. — Эй, сними с себя блядские джинсы, я же тоже не железный, — наконец собрался с мыслями и заплетающимся языком выговорил куда-то в рогатку наушников, где находился микрофон. Тодороки с громким хлюпом вытащил из Изуку пальцы, заставляя того стыдливо сжаться и сглотнуть накопившуюся слюну. Ему пришлось сползти на край, опираясь ладонями на колени Шото и смотря в экран совершенно диким взглядом. Диким, пошлым, жадным. — Наша маленькая шлюшка, а, Деку? — с ухмылкой, запрокинув голову, прохрипел Бакуго. Изуку, кажется, даже не переварил до конца фразу, а уже был притянут назад, к груди. Тодороки переступил через опавшие джинсы, отодвигая их куда-то под стол, шире разводя ноги. Свои и Деку заодно. Стоящий член упирался в кожу живота, будучи прижатым Мидорией с другой стороны. — Ну же… Да… Ва… — Катсуки вдруг вздрогнул и во все глаза уставился на Изуку. — Пожа-а-алуйста… Так вот почему Шото так обожал долгие прелюдии, он просто доводил их до предела, чтобы слышать это. Мольбу, скулеж, неприкрытое желание. Мидория в его руках извивался и стонал, желая уже почувствовать хоть что-нибудь в себе. Смотря на это, Катсуки лишь сжимал зубы, потому что кончить не получалось. Все будто ждали именно команды Шото, пока он разрешит. — Катсуки, представь, как я склоню Изуку вперёд и он полностью заглотит твой член, — на самом же деле Тодороки задрал ноги уже ничего непонимающего Изуку, держа под коленями и медленно насаживая на себя. — Ты же знаешь… Знаешь, как Изуку глубоко умеет пропускать в горло, сжимая щеками и пуская вибрации от стонов по члену? И всё. Будто выключатель нажали. Бакуго кончил с протяжным воем, впитывая голос Шото, закусывая ребро ладони и взглядом пожирая момент, когда Мидория полностью опустился на его член. Фантазия же подкидывала те самые ощущения, что описывал Тодороки. Скорее даже не фантазии, а воспоминания. — Блядство… Член и не думал опадать, потому что всё только начиналось. Изуку привык и уже сам пытался вскинуться и начать движения, схватившись через голову за спинку, рискуя свернуть руки к чертям. — Жги, детка… — рычал Катсуки Шото, что пытался прийти в себя после долгожданного ощущения горячих стенок на члене. — Какой ты… Узкий. Мидория лишь промычал что-то о том, как давно они этим занимались. После рабочих дней, на долгожданных выходных, они и вправду с Шото ни разу ещё не спали. Просто потому что в первые дни тупо отсыпались, а потом уже, без вдруг уехавшего Катсуки, не было особого запала. Несправедливость и волнение били тогда по нервам больше, чем желание разрядиться. После слов Катсуки Шото и вправду поплыл разумом. Уже он стонал в унисон с Изуку, буквально отдирая того за двоих. В какой-то момент они даже поменяли позу и теперь находились к ноутбуку на столе боком. Мидория гнул спину, чтобы принимать как можно глубже, прикусывая собственные руки. Шото схватил его за волосы, дергано и грубо разворачивая в сторону камеры ноутбука, прижимая щекой к обивке дивана. Чтобы Катсуки, готовый опять кончить, видел как сквозь опухшие, обгрызенные губы текла слюна, а из глаз скатывались капельки слёз. Загнав поглубже, Шото прижался к вспотевшей спине грудью и кончил с несдержанным выдохом-стоном, делая Изуку совсем мокрым и горячим даже изнутри. Катсуки старался привести себя в чувство отдельно. Они с Деку кончили раньше и почти одновременно, только последний справился даже без рук, захлебываясь собственным удовольствием. Около нескольких минут из динамиков и просто по комнате разносилось загнанное дыхание и тихие, послеоргазменные стоны. — Как только… Приеду… Выебу так, что ходить не сможете, — скалясь и сверкая совершенно безумными глазами, сказал Бакуго и отключился. Монитор погас и вывел картинку со списком вызовов до этого.***
Мидория жевал хлопья с молоком, сидя за столом на кухне. Шото рядом варил кофе в небольшой турке и лениво хлопал глазами. Изуку наблюдал за этим сквозь ресницы, любуясь таким домашним Шото. Тёмный свитер с высоким горлом и большими рукавами идеально подходил к растрепанным разноцветным волосам, которые позже обязательно расчешет Изуку или ещё больше взлохматит Катсуки. Тодороки заглянул в холодильник, зевая и рассматривая содержимое. Не найдя нужного, он обернулся к Изуку. — Нужно будет сейчас сходить в магазин за молоком. Мидория вдруг расплылся в хитрой улыбке, глаза его заблестели и он как-то нетерпеливо поерзал на стуле: — Думаю, сейчас мы будем очень заняты. — Чем ж… — он резко захлопнул рот, отчего аж зубы негромко клацнули друг об друга, когда его обвили горячие руки, а по шее над воротником прошлись кончиком языка, пуская толпы мурашек. — Потому что сейчас вы будете получать своё наказание, — тихим голосом прошептал на ухо Катсуки.