Взрослая

Усопп застал их случайно. Он как раз шел в свою мастерскую, но странный шум в каюте девушек привлек его внимание. Поначалу испугавшись, Усопп тут же устыдился, подумал, что Робин или Нами, возможно, нужна помощь, и приоткрыл дверь на полпальца. Дальше он ее открыть не смог. Застыл, как изваяние, наблюдая за Робин и Зоро. Они оба были обнажены по пояс. И еще они целовались. Не то чтобы Усопп никогда не думал о Робин как о женщине, просто в таком качестве она его пугала. Больше, чем Нами — от той хоть представляешь, чего ожидать. А здесь… С Робин Усопп чувствовал себя неуклюжим девственником, двух слов связать не способным — тем, кем, по сути, и являлся. Поэтому на влечение к Робин, несомненно более сильное, чем к Нами, было наложено негласное табу. Усопп очень старался его не нарушать. Сейчас все его старания были обречены на провал. Одежда Робин ограничивалась банданой, соломенной шляпой и харамаки; ах нет, Усопп забыл про очки. *** — Она взрослая, — вздохнула Нами — ей единственной Усопп решился рассказать об увиденном. — Она нужна им. — Но… но… — попытался возразить Усопп. Нами поправила выбившуюся прядку: — Я пыталась поговорить с сестренкой Робин, но… это ее выбор. — Но, Нами, это… — Мы не можем повзрослеть. Когда повзрослеем — умрем, — Нами задорно усмехнулась. — Мы же пираты. А значит, просто обязаны до конца жизни в душе оставаться детьми. Но Робин-нее-сама — другое дело. Она стала взрослой в восемь лет, когда была разрушена Охара. Ее привела к нам случайность. Не знаю, почему она захотела остаться. Знаю одно — теперь они ее не отпустят. *** Что ты чувствуешь, когда выращиваешь руки на разных поверхностях, Нико Робин? Упругая пружинистость руки Мугивары Луффи, сведенные судорогой мышцы Ророноа Зоро — чувствовала ли ты их, когда сливалась с ними? Отличалось ли это от того, что происходит между вами сейчас? Ты делаешь их взрослыми, ты считаешь их своими детьми. Ты не знаешь, что такое слезы; даже раненная, ты будешь сражаться, защищая их. Когда помощь им стала для тебя чем-то большим, чем обязанность? Когда все изменилось? — Ты нужна нам, Робин, — говорит Луффи, скользя по ее телу слишком длинными руками; Зоро отпихивает его, но до драки дело не доходит — Луффи легко уступает, позволяя Зоро вести, первому ласкать тело Робин, не смуглое даже, а темное, будто впитавшее в себя жар их родных островов, когда сам воздух, кажется, дрожит и плавится. — Мы никогда не оставим тебя одну. Никогда. А Зоро — Зоро неожиданно нежен, словно и не было того, первого раза с ней же, до Скайпии, когда держал Робин за шею, грозя удушить, и говорил грязные слова, а она в ответ проводила чуткой ладонью по его лицу, и ничего не оставалось, кроме как, в конечном итоге, сдаться. Он краснел, Зоро, когда Робин закрывала Луффи рот руками, а он в ответ облизывал ее ладони, забирал их в рот и говорил — вкусные. Но ничего не имел против — как, в конечном итоге, и она. Луффи непредсказуем — может высыпать из шляпы собранные цветы Робин на колени и убежать резвиться дальше. — Смотри, Робин! Ты ведь любишь цветы! Может беспечно грызть травинку и не справлять с галстуком, и спасать, даже если она не желает быть спасенной. — Жила одна женщина, искавшая смерти, а капитан взял и спас ее. Однажды Зоро пришлось вытаскивать из воды их обоих, потому что Луффи прыгнул туда вслед за упавшей Робин... «Я не хочу исчезать, Луффи. Только не сейчас». Зоро другой — он смотрит остро, и почти не слышны звуки его скользящих шагов, когда собирается напасть. Какими они видят ее? Как воспринимают ее прикосновения и поцелуи — поцелуи странной женщины? Какой она им кажется? «Забудьте меня». — Они мужчины, — говорит Робин, улыбаясь, когда к ней подходит встревоженная Нами. — А мужчины — как дети. Я нужна им. *** Луффи ранен, он стонет во сне. Робин сидит у его постели — пока чья-то рука не накрывает ее колено. — Переживаешь за него? — спрашивает Зоро. — Давай я тебя сменю. Напряжение между ними — почти осязаемо; остальные, умаявшись после нескольких дней непрерывной схватки, спят вповалку — на палубе и в каютах… На всем корабле не спят только Зоро и Робин. И, возможно, Луффи, чьи сны сменяются явью. — Ты сам ранен, — возражает Робин. Рука на ее колене сжимается сильнее: — Тебе необходим отдых. — То же я могу сказать про те… — возражает Робин, оборачиваясь к Зоро. Договорить она не успевает — Ророноа запечатывает ей рот поцелуем. Она отнюдь не сразу находит силы отстраниться: Зоро сжимает ее запястья, тянет на себя, не позволяя упасть с опасно накренившегося стула. В следующую секунду она оказывается у него на коленях. У них обоих сбилось дыхание. Робин высвобождается из объятий Зоро и поднимается на ноги. Он не пытается удержать ее — только усмехается: — Видишь? Ты должна отдохнуть. С Луффи ничего не случится. Я за ним присмотрю. Он будет хотеть ее, даже лежа на смертном одре. Робин знает это.