Самый лучший ученик Принцесс.

      — Ваше Высочество! Разрешите войти! — раздалось громкое восклицание из-за тяжёлой резной деревянной двери, и Селестия, до этого преспокойно наслаждавшаяся докладом с южных земель, чашечкой восхитительно пахнущего чая и нежнейшим бисквитным пирожным, поперхнулась от неожиданности. Затем поправилась, сквозь силу проглотила застрявший в горле кусочек теста, быстро утёрла рот тыльной стороной копыта и столь же быстро размельчила и стряхнула крошки на пол, лелея мысль «Всё равно уберут». И лишь после этого приняла гордую позу и откликнулась:       — Войдите.       В раскрывшиеся входные двери вбежал жеребец-единорог антрацитовой расцветки с ярко-синими глазами. Затем он рухнул грудью в пол, кланяясь венценосной особе, и оставался в такой позе до самых её слов «Я слушаю».       — Ваше Величество! У входа во дворец стоит пони, очень желающий Вашей немедленной аудиенции. При отказе грозится закидать стражу тухлыми яйцами.       — Тухлыми яйцами? — фыркнула белоснежная аликорн, незаметно напрягшись.       — Так точно, Ваше Высочество, — ответил жеребец.       — Можешь описать его, пожалуйста?       — Имеет чисто-белую шерсть, волнистую короткую гриву трёх оттенков голубого и такой же хвост. Глаза янтарные, из отличительных черт раздвоенные копыта, длинная репица, рог на семь витков и кьютимарка в виде оголённого часового механизма с сапфировыми маятниками. Имя своё упомянул как Кварц Гир.       — О, хорошо… Что же, впусти его.       — Вы… Вы точно уверены, Принцесса? — приподнял бровь стражник, имея в виду столь активное поведение вышеупомянутого гостя.       — Конечно, — и она очаровательно улыбнулась.       — Хорошо, будет исполнено, Ваше Высочество, — жеребец, ещё раз поклонившись, рысцой покинул тронный зал. Как только его серебристый хвост скрылся за поворотом, Селестия тщательно утёрла мордочку ближайшей занавеской (за что получила полный осуждения взгляд дворецкого, стоящего позади трона в нише, и виновато улыбнулась в ответ).       Уже спустя две минуты в дверях вновь появился этот же страж, со своим напарником конвоирующий белоснежного статного единорога, выглядящего несколько высокомерно и возмущённо. Выйдя с поклоном, воины оставили наедине Принцессу и её гостя, и зал погрузился в угнетающую тишину.       Единорог пожевал губами и выразительно глянул на белоснежную кобылицу, взглядом указывая на нишу за её спиной. Не спуская с лица улыбку, Селестия мягко попросила:       — Мистер Лоу, вы оставите нас вдвоём, пожалуйста? — и в ответ на её слова раздался удаляющийся цокот копыт по полу, слышимый за троном. — Спасибо большое. И что теперь? — последняя фраза была адресована уже голубогривому гостю, сейчас неподвижно стоявшему на месте и сверлившему взглядом Принцессу.       Так и не дождавшись ответа, она с той же полуулыбкой зажгла рог и выпустила пучок магии, золотистым куполом тишины обхвативший тронный зал. Жеребец, наконец, задвигался и тоже взмахнул рогом, дополняя заклинание Принцессы своим, только имеющим цвет чёрного льда.       Селестия выжидающе замерла в кресле в довольно расслабленной позе, а вот у Кварца и в мыслях, видимо, не было желания поболтать «в спокойной обстановке за кружечкой чая», как говорится. Поэтому сейчас Гир, низко наклонив голову и гневно расширив ноздри, передним копытом выбивал искры по полу. Золотой взгляд, наполненный яростью, столкнулся со спокойным и доброжелательным лавандовым.       Ничто не нарушало хрупкое равновесие, застывшее в зале. Но вот улыбка солнечной Принцессы чуть дрогнула, а сама кобыла впервые за долгое время моргнула. И этот краткий момент послужил толчком к действиям жеребца.

***

      Мгновенным рывком отскочив на пару метров назад, Кварц весь сжался словно скрученная пружина, а затем распрямился в затяжном прыжке прямо на Тию, будто кошка, мчащаяся за дичью и делающая последний скачок.       Тело жеребца, находящееся в полёте, окуталось чёрным с льдисто-голубыми проблесками туманом, срывая ложный образ, будто подарочную обёртку, и открывая истинный вид «гостя»: угольно-чёрную шерсть, словно бы поглощающую свет, странные руноподобные отметины на копытах, шее, морде и крыльях (!), излучающие мертвенно-голубое свечение, глаза с зауженным зрачком, сияющие точно таким же потусторонним светом, и длинный, покрытый кристаллами рог.       Иссиня-чёрный аликорн, вытянувшись в струнку, находился буквально в полуметре от Принцессы, когда та вдруг резко пригнулась, отодвинулась чуть в сторону и молниеносно выставила вперёд своё изящное копыто, будто останавливая жеребца.       Казалось бы, как можно остановить несущееся на полной скорости весьма крепкосложенного жеребца, ещё и жутко злого к тому же? Но Селестия смогла.       Чёрный аликорн, только увидев перед носом копыто кобылицы, резко хлопнул крыльями (от чего створки окон жалобно зазвенели), останавливаясь в воздухе, затем изящно выгнулся и с грацией балеруна приземлился на другую половину трона. После этого жеребец со страдающим выражением лица картинно приложил копыто ко лбу и перевесился головой вниз через край подкопытника. Принцесса рассмеялась.       — Ты с каждым разом удивляешь меня всё больше и больше своей «маскировкой». То зеброй прикинешься и гипнозом запутаешь тут всех, то ночью в мои покои в костюме ниндзя проберёшься… — Селестия смахнула выступившую слезинку. — А сейчас решил забросать стражу тухлыми яйцами! Видимо, в тебе ещё жеребячество играет, да, Абис?       Абис немного приподнял голову и хмыкнул:       — Приходится импровизировать. Но знаешь, я тут не пошутить пришёл… — и аликорн поднялся на все четыре копыта и спрыгнул на пол, потряхивая метающейся, словно язычок пламени, сине-голубой гривой. А затем прямо заявил: — Я увольняюсь.       Несколько секунд Принцесса всё также улыбается, а потом улыбка потухает, и кобылица недоверчиво спрашивает:       — Ты… что делаешь?..       — Увольняюсь. Ухожу. Покидаю. Сваливаю, если говорить «по-современному», — Абис произносит это твёрдо и прямо, не терпя возражений.       — Но… — во взгляде и голосе солнечной владычицы сквозит растерянность и непонимание. — Почему?.. — наконец выдавливает кобыла, смотря на своего бывшего и, несомненно, лучшего ученика.       — А как быть по-другому, Тия?! Та кобылка, которую ты взяла под обучение, от простого испуга превратила родителей в кактусы, подняла экзаменаторов в воздух и вырастила маленького дракончика в неимоверного неуправляемого гиганта! — Абис распалялся всё больше и больше, выстукивая копытами искорки, а Принцесса всё больше съёживалась в кресле. Она знала, что когда он называет её «Тия», то он по-настоящему зол.       — Н-но… — ей и слова не дали договорить.       — Нет! Тия, нет! Ей напрочили очень великое будущее! Тия, ты её, скорее всего, аликорном сделаешь, в отличии от других! — Абис рявкнул это прямо в лицо Селестии. Затем его взъерошенная шерсть чуть улеглась, а крылья сложились вдоль тела. — Нет, Тия, нет. Просто нет.       — Ты не можешь уйти!.. Ты записан в пророчестве!       — Пророчество можно разрушить, и ты знаешь как.       — Ты… не посмеешь! Уж я тебе не позволю! — кобыла поднялась на копытах и сделала пару нетвёрдых шагов в сторону бывшего ученика. — Я не позволю тебе растерзать душу моей Твайли! Ты и сам пострадаешь, и мне жизнь испортишь, и Твайлайт убьёшь!       — Она для тебя ничего не значит, ты просто тешишь себя надеждой! — всхрапнул синегривый жеребец.       — Неправда! Сам сказал, что она станет аликорном-принцессой.       — Я сказал «возможно». Тия, дай мне просто уйти. Тебе ведь не под силу видеть будущее, да? А там есть несколько путей развития этих действий. Где-то Найтмер Мун захватит страну, где-то Кризалис или Сомбра… Где-то Твайлайт убивает меня, где-то — я её, где-то у нас с ней семья… — Абиссал тряхнул гривой со вздохом. — Всё… так сложно, Тия… Запутано, непонятно, сложно… Я скучаю по старым временам, когда надо было только писать конспекты и телепортировать кристаллы на кресло тётушке Луне перед тем, как она сядет…       В ответ на это Селестия лишь невесело хмыкнула, однако ничего не произнесла. Оба аликорна стояли друг напротив друга, опустив взгляды в пол, а в зале висела мертвенная тишина, ничем не прерываемая.       Спустя минуты две, Абиссал, первым вернувшийся из мира воспоминаний, наконец сказал:       — Ну, ладно… Я, это… Пойду, пожалуй…       Принцесса, погружённая в свои думы, лишь слегка качнула головой, выражая согласие.       — И… Спасибо, Мам… — это было сказано таким тихим и дрожащим тоном, что Селестия не сразу услышала. А когда осознала сказанное Абиссалом, удивлённо вскинула голову и со слезинками на глазах уставилась на…       На малышку Твай, с завидным энтузиазмом тискающую пушистую шерсть оторопевшего тёмного жеребца. Робкая улыбка родилась на губах солнечной владычицы, когда она услышала тараторенье сиреневой кобылки:       — А научите меня также изменять свой облик? А почему у Вас грива, как синий огонь? А рог почему в кристаллах? Это болезнь?! Ах, какой ужас! Я когда вырасту, я Вас излечу! А что за завитки на теле? А Вы правда сын Принцессы?..       Чёрный аликорн с лицом, выражающим лишь одну эмоцию «на помощь!..», повернулся к усмехающейся Селли. И тихо прошептал:       — Не-ет…       — Да! — хором воскликнули обе кобылицы.       — Да-да-да!.. — прыгала Спаркл вокруг Абиса, стоящего с самым разнесчастным видом.       А Тия улыбалась, глядя на эту картину, пока в голове её крутилась одна-единственная мысль: «И как я могла забыть, что она сидела за троном?..».