Рассвет

      Ночь длилась очень медленно и так же не спеша растворялась в свете восходящего на престол небесной глади солнца. Город просыпался от тишины, люди выбирались из своих коморок, а от причала доносилось мычание экспортируемых на Юг волов.       Эта ночь оставила за собой только эхо беспокойного сна и аромат нежных воспоминаний о тех часах, что безликий Якен провел в кровати Арьи, не выпуская ее руку из своей. Ему тяжело давалось переносить ее присутствие, ведь тогда его мучали терзающие мысли о жизни и мироздании.       Девочка нисколько не изменилась за то время, что она провела в краю родных мест и за то время, что Якен мог непосредственно видеть ее, пусть и издалека, пусть и тщательно скрываясь от глаз всех, от глаз всего…       Ему, бесспорно, нравилось то, как она истово надеялась увидеть его, каждый раз натыкаясь «не на тех» людей. Это всегда был он, но Арья, как свойственно ее детской наивности, просто-напросто забывала, на что был способен безликий убийца. Наверное, ей действительно верилось в то, что если они встретятся, Якен не будет скрываться под маской чужого человека. Это жестокий неприступный мир, Арья, который не принимает ни добрых людей, ни злых, лишь тех, кто умеет выживать. Мы все выживаем, мы все носим маски, и делаем то, что умеем делать для того, чтобы задержаться в этом мире подольше.       От затылка до кончиков пальцев на ногах у Якена пробежали мурашки. Его переполняли эмоции, но он отчаянно продолжал отстраивать стену эмоциональной неприступности. Когда-то не сильно давно и очень много лет назад он ломался под тяжестью необходимости, избавляясь от своих чувств, от своих эмоций, от своего имени и прошлой жизни, а теперь ему снова приходится это переживать, поднимая со дна осадок всего того, что так тщательно вымыто из его души и памяти. Ему чуждо радоваться жизни, как это умеет делать Арья, она верит и надеется так искренне и так сильно, что, кажется, вся Вселенная становится на ее сторону. Якен хотел понимать ее несломленную людьми и обстоятельствами природу любви. Это то, что он давно ни в ком и нигде не встречал – огонь. Столь мощный и неукротимый, что и в нем с новой силой разжигаются давно истлевшие искры. С чем можно сравнить это чувство? Заинтересованность, привязанность, может быть, влюбленность? Пока Якен Х’гар пытался понять природу Арьи, я пыталась понять природу Якена.       - Якен? Ты не спал?       - Сон не достиг человека.       - А, может, просто человек не стремился достигнуть сна?       - Девочка строга в своих выражениях, - лоратиец высвободил свою левую руку, которую не мог все это время оторвать от нежной девчачьей ладошки, и мягко коснулся кончиками пальцев макушки Арьиной головы. Арья без особого удивления посмотрела на Якена, внимательно изучающего ее короткую стрижку. Он продолжал касаться ее волос, предаваясь воспоминаниям о первой встрече с Арьей, когда пути их судеб навсегда переплелись между собой.       - Девочка все еще стремится быть похожей на мальчика.       - Так удобнее…       Якен, одновременно вопрошая и понимая, посмотрел на Арью.       - …убивать.       - Не стоит быть излишне жестокой. Девочка призвана нести в свет добро.       - Только…если свет во мне еще способен рождать добро, я бы не хотела растрачивать его на тех, кто не способен отвечать взаимностью. Но в том мире, в который я окунулась, кажется, вообще не слышали про добро. На самом деле, мне кажется, что ненависть – это уже не бремя, которое несет человек, а потребность, без которого не может жить человечество. За все это время я и сама покрылась язвами ненависти, - Арья опрокинула голову, переместив тяжесть ее веса на шею, безнадежно ноющей от боли, - Незаметно, - Сказанные слова разносились по комнате прохладными искорками печальной силы. - Нечаянно, - оправдалась напоследок Арья, надеясь на какое-то прощение со стороны Якена Х’гара за то, что он о ней являлся лучшего мнения, чем есть она на самом деле. Она была исполнена такой злобой, что взаправду начала стыдиться своей сущности. Она злилась и на Якена, за что ей тоже было стыдно. Но больше всего ей было стыдно за эти мысли, где она всем своим грубым несимпатичным телом прижимается к спине неприступного рыжеволосого мужчины в порыве горячего желания оказаться в плену крепких объятий.       Внимательно слушающий Якен также, как и она, сражался с непреодолимым желанием. Оно съедало его снаружи и выедало изнутри, заполняя ум и тело пустотой. Желание, столь сильно удерживающее от абсурдности, которой уже успела стать вся его жизнь в последние минуты.       Желание….       …уйти навсегда.       В конце концов, Якен не привык к такой тесной, душащей его, близости, а девочка все сильнее загоняла в тиски заблудшую в просторах безнадеги душу безликого убийцы.       - Девочка все также ярко освещает ее путь огнем жизни.       - Если только огнем горящих в мучениях душ, которые я складывала в свою сумку убийцы, - вздохнула Арья. Так тяжело, словно груз с ее плеч опустился ниже и надавил на сердце, отчаянно бьющееся в поиске ответного чувства на убитую временем любовь и нежность.       - Тебя… Якен посмел оступиться на слове, навсегда запрещенном к претворению в жизни и к произношению в мыслях, ведь пока он не имеет маятника перед собой, ему незачем спасать себя из этого моря, которое оставило после себя лишь оболочку того, что дозволено иметь безликому. Он никто. Ты – никто, Якен.       И ты...       Ты тоже никто.       - Тебя не встретить в тишине,       Плененной светом изумрудов…       Ты наполняешь мир извне,       И даришь маятника чуда…       - …Ты разрываешь пустоту       Оборонительного края,       И превозносишь чистоту,       Как истинный посланник Рая…       - И, когда девочка действительно посмотрит на смысл своей жизни так же, как и Волиен Богрик смотрел на свое творчество, жертвуя все силы на слова, которые должны были достигнуть умов и сердец угнетенных бессмыслицей людей, она поймет, что не нужно шифроваться между строк, выдавая себя за того, кем она не является на самом деле, ведь и Богрик долгое время скрывался под маской преступника, исполненного романтичной драмы.       - В его строках я всегда читала недостижимую для меня мораль.       - Девочка часто не замечает того, что лежит на поверхности.       - Что ж, - Арья пожала плечами и внимательно посмотрела в глаза Якена, - у меня был хороший учитель.       …а вокруг медленно вырисовывался пейзаж неприкаянного города и очертания скромного интерьера Арьиной комнаты. Первые лучи солнца украшали город игривыми рыжими красками, рисуя контуры света на крышах домов, листьях кустов, желаниях двух отчаянных душ. И с каждой новой ниточкой солнца, что проникало сквозь щелочки неприкрытого окна в комнату юной северянки, стена между Арьей и Якеном медленно рушилась. Золотистой пряжей рассвета сплетались отчужденные от всего мира сердца, набирающие темп в унисон.       - Девочка встревожена, - нарушил терпкий интимный момент Якен, когда сероглазая волчица в смущении сжала сильнее его руку.       - Я должна осмотреть твою рану.       Юная Старк одернула себя в мыслях и напоследок задержалась на обнаженной ключице безликого, с которой неуклюже сползала ткань грубой серой одежды, прежде чем начать снимать повязки с раны Якена.       - Девочке не стоит переживать.       - Я не переживаю, просто посмотрю, - Арья слегка улыбнулась и посмотрела исподлобья, - Не бойся.       - Нет, - Якен перехватил руки девушки, тянущиеся к его торсу, - я вижу девочка в сомнении.       - Отнюдь, Якен, - не растерялась волчица, - я лишь хочу забрать свои бинты и постирать их до того, как они мне пригодятся. Я не собираюсь лечить, я уже говорила, что не лекарь, и тебе действительно следует показаться хорошему врачевателю, если только ты не захватил с собой какой-нибудь чудесной микстуры, заживляющей на тебе любую рану.       - Если все так, то почему девочка так напряжена? – Арья нахмурилась, - Маленькой девочке стоит лучше скрывать свои взрослые чувства.       Слова ранят сильнее, чем некоторые хорошо заточенные кинжалы, потому что от них не всегда имеется возможность защититься. В этот раз они, если не разрушили, то с невероятной силой встряхнули чью-то вселенную.       Слова…       Лоратиец увидел страх разоблачения в немом выражении лица Арьи и, наверное, впервые за долгое время пожалел о своих словах. Арья не была глупой, напротив, гораздо смышленее, чем ей стоило бы быть иногда, поэтому она сразу все поняла. Поняла, в первую очередь, себя, свои чувства, свои желания непреодолимой тяги к Якену. Она прокрутила в голове все моменты, когда бы ей приходилось видеть Якена, ощущать его присутствие, слышать его, слушать, разговаривать с ним самой. Может, это и не была любовь, но что же тогда это есть сейчас? Правда в том, что Якен всегда привлекал Арью. Сначала своей загадочностью, потом темпераментом, затем сущностью…       Скорее всего, от этой правды действительно стоило бы бежать, что и пыталась сделать девушка, однако по итогу она, охваченная тревогой и смущением, смотрит на линию пересохших мужских губ и мечтает когда-нибудь забыть о них навсегда. Когда-нибудь, когда она снова погрузится в мир ненависти и смерти. Но сейчас…что ей делать сейчас? Что сейчас говорить? Как сейчас думать?       Думать и не хотелось. Думать и не получалось.       Волчица лишь опустилась на колени и вопреки моменту отодвинула плащи безликого, обнажая его торс, чтобы снять бинты, чему сам Якен, вопреки своим прошлым словам и действиям не стал препятствовать.       Руки девушки дрожали и горели от каждого прикосновения к коже рыжеволосого убийцы, как и она сама. Снимая последний бинт, Арья бесшумно роняла слезы наивности, когда понимала, что от боевого ранения остались лишь кровавые пятна на бинтах и одеждах ее и Якена.       - Зачем ты пришел, Якен?       - Девочка должна узнать что-то очень важное.       - Важнее того, что у тебя действительно есть чудесная микстура, которая лечит любые раны?       Якен сел на кровати точно напротив Арьи, захлестнув назад плащи. Он нежно посмотрел на сероглазую заплаканную девчушку и легким движением коснулся ее детского лица, ведя руку от щеки до виска. Заправив выбившуюся прядь короткой Арьиной стрижки, он наклонился к ее уху, касаясь своим волосом ее гладкой кожи, и на выдохе, будто бы прощаясь, сказал:       - Не сегодня, милая девочка.       Солнце все также неспешно поднималось выше, пробуждая новый день и новые чувства в сердце уходящего в суету рыночной толпы Якена Х’гара. Сердце, которое навсегда закрыто от каких-либо сомнительных чувств. Но зародившаяся в нем ложная надежда на иной расклад, вполне себе позволяет говорить о том, что и его сердце когда-нибудь позволит себе вернуться и прикоснуться еще раз к цветку увядающей в одиночестве флоры.       В конце концов, ведь это не то, что он хотел сказать...