твоя лучшая тусовка

maroon 5 — wipe your eyes maroon 5 — in your pocket

      — Мне срочно нужен сосед.       Джину падает всем корпусом на стойку и вымученно стонет от всей тяжести бытия, что свалилась ему на плечи. Сынхун цокает языком и тянет остывший кофе через трубочку, смотря прямо на Джину и ожидая от него хоть каких-нибудь действий, кроме жалости к самому себе. Но это не происходит и Сынхуну приходится потрепать того по голове, путая волосы и превращая их в птичье гнездо. Джину недовольно мычит, но поднимается со стойки и поправляет фартук с логотипом кафешки.       В девять утра в кофейне вообще мало кого можно встретить, кроме самого Джину и, конечно же, Сынхуна, который сидит на барном стуле и болтает ногами, наслаждаясь очередным бесплатным кофе, за который начальство когда-нибудь точно уволит Джину, потому что он пригрел тут одного очень наглого нахлебника.       — Подай объявление, — Сынхун пожимает плечами и снова громко тянет кофе.       — Подавал.       У Джину скорбь на лице и в голосе такая, что можно было бы отправить его в театральный, а не на юридический, где он учится, там ему точное место — разыгрывать такую драму только из-за одного пустующего места в его комнате общежития может только он. Сынхун, конечно, знает, что всё это только ради того, чтобы пожалели бедного-несчастного и не более, потому что за этим милым грустным лицом прячется тот ещё сатана (сам найдёт себе соседа, даже из своего ада достанет какого-нибудь черта, если очень нужно будет).       — В совете сказали, что у меня две недели на то, чтобы найти себе соседа, которого я хочу, или они подселят ко мне кого-то рандомного, — Джину тяжело вздыхает и комкает в руках фартук.       — Тогда в чём проблема?       — В том, что срок истекает уже послезавтра, а я не хочу жить с кем-то рандомным. Вообще хочу один жить, меня все раздражают.       Джину снова недовольно стонет и делает грустное лицо. Сынхун даже порывается что-то сказать, но колокольчик над дверью звенит и они оба поворачиваются к ней.       Если бы можно было, то Сынхун прямо сейчас точно бы отправил Джину в театральный, потому что то, как тот держится рядом с тем, кто прямо сейчас зашёл купить кофе, достойно похвал и хотя бы номинации на оскар за лучшее лицо-кирпич рядом со своим крашем.       Ким Джину может быть самым милым и сладким мальчиком тогда, когда ему что-то нужно, устраивать показательно громкие сцены тогда, когда ему что-то не нравится, быть самой ядовитой змеюкой в этих джунглях в любое время суток семь дней в неделю и триста шестьдесят четыре дня в году, но рядом со своим чёртовым крашем — невероятным, самым сексуальным, горячим, крутым и харизматичным капитаном баскетбольной команды Сон Мино с дизайнерского — он теряется и забывает все самые лучшие подколы и то, как делаются все его невероятно соблазнительные улыбки. Стоит этому невероятному Сон Мино стать на противоположном конце стойки и задумчиво рассматривать вывеску с выведенными рукой Джину названиями предлагаемых напитков и ценами на них, как Сынхун аккуратно толкает Джину к кассовому аппарату.       Джину честно старается улыбаться, у него это отлично выходит, потому что он, конечно же, бесподобный актёр (и та ещё гадюка, собственно, поэтому его сосед и съехал, как только появилась такая возможность), а Мино по ту сторону стойки выглядит таким не выспавшимся, но всё равно чертовски притягательным, и Джину невольно засматривается, даже не сразу услышав заказ.       — Извини, можешь повторить?       Мино легко улыбается и говорит, что будет обычный американо («и если можно, сахара побольше»; для тебя хоть весь сахар мира). Джину утвердительно кивает и идёт варить кофе. Наблюдающий за этой ситуацией Сынхун только хмыкает и копается в телефоне, параллельно написывая Сынюну тонну сообщений о том, какой же их друг идиот. Сынюн в ответ присылает только одно — Мино не лучше. Чтобы понять смысл сообщения у Сынхуна уходит две минуты, которые как раз готовится американо, и он еле сдерживается, чтобы не заорать на всю кафешку, только рот рукой прикрывает и сначала смотрит на Джину, а затем на Мино и снова на Джину, чтобы в следующий момент написать Сынюну короткое «у меня есть план».       Как только Мино оплачивает заказ и со своей этой классной улыбкой благодарит за кофе, а после выходит из кафешки, напоследок посмотрев на Джину ещё раз, Сынхун тут же перегибается через всю стойку и выглядит слишком возбужденным:       — А почему бы тебе не попросить Мино?       Джину, который в это время налил себе воды, чтобы чуть-чуть охладиться, выплёвывает всю эту воду прямо на Сынхуна, который тут же морщится.       — Ты издеваешься?       — Совсем немного, — тот вытирает лицо салфетками и снова смотрит на Джину. — А в чём проблема?       На самом деле почти ни в чём, кроме того, что у Джину уже точно года два такой жирнющий краш в Мино, с которым они даже толком не общались ни разу. Просто Мино везде и не заметить его невозможно, а ещё эти баскетбольные матчи, после которых все потные и некрасивые, а вот Мино нет, Мино такой же горячий со своей этой тупой угловатой улыбкой. А ещё Мино любит заходить в эту кафешку, где по счастливой случайности работает Джину, и, наверное, это выбивает всю землю из-под ног каждый раз, когда он заходит сюда, никогда не заказывает одно и то же, вводит в ступор своими взглядами и лёгкими усмешками, даже заговорить пару раз пытался. Джину ему, конечно же, отвечал в вполне спокойной манере, но внутри у него была самая настоящая буря из эмоций, криков и соплей о том, как же он хочет, чтобы чёртов Сон Мино разложил его прямо на стойке, ну, или хотя бы телефон оставил.       — Ну, например, то, что Мино — сосед Сынюна, — вздыхает Джину.       — И что?       — А ещё то, что мы даже не общаемся. Я бы предложил, будь мы хоть теоретическими братишками.       — Весомо, — Сынхун чешет щеку, зевает и проверяет время на телефоне, а затем снова смотрит на Джину: — Ты на вечеринку к Бобби идёшь хоть? Обещаю, это будет твоя лучшая тусовка.       Глупо было думать, что идея Сынхуна пойти на вечеринку к Бобби окажется хорошей, потому что у Сынхуна по определению никогда нет хороших идей. Джину начинает скучать где-то через полчаса пребывания внутри. Нет, конечно, раньше он часто бывал на вечеринках Бобби, но сейчас это кажется таким далёким от него, особенно, когда с этим пришлось на время завязать из-за проблем с учёбой, а потом и с работой (какому начальству нравятся постоянные опоздания и так себе сервис из-за недосыпа?). И сейчас, когда Джину смотрит на всех танцующих или просто разговаривающих между собой людей, складывается впечатление, что ему тут вообще нет места. Он решает выйти на улицу, постоять там минут десять или пятнадцать, а затем написать смс-ку Сынхуну (который, между прочим, сразу же беспардонно куда-то смылся) о том, что он пойдёт домой отсыпаться.       Джину совершенно не пьян, но когда он выходит на улицу, а через пару минут его плеча касается тёплая и большая ладонь, ему кажется, что его ведёт чересчур сильно, потому что следующее, что происходит — сладкий голос спрашивает, всё ли в порядке. Джину оборачивается.       Мино выглядит замечательно в обычной майке, рубашке поверх, джинсовке и рваных джинсах. Обычно он одевается как-то экстравагантно, но Джину считает, что ему чертовски идёт вот этот «обычный» стиль без излюбленного выпендрёжа.       — Да, всё хорошо, — он улыбается, отвечая на вопрос, а самого начинает мелко трясти, то ли от волнения, то ли от того, что на улице прохладно, а сам он в лёгкой кофте.       — Тебе не нравится вечеринка? — Мино равняется с ним и смотрит ему прямо в глаза (этот прямой контакт буквально убивает сотней стрел амура в лицо, сердце, желудок — куда угодно).       — Я отвык, — Джину пожимает плечами, он не знает, что ещё можно ответить, они ведь толком никогда не общались, а тут такое. — А ты чего вышел?       — Тебя искал.       Мино такой прямолинейный, что Джину теряется окончательно. Он хотел бы съязвить что-то в свою самозащиту, но буквально сыпется с того, что чёртов Сон Мино, тот самый, который весь такой идеальный и ужасно горячий капитан баскетбольной команды, искал его… Джину совершенно не знает, что ответить, и отводит взгляд, в удивлении часто моргая.       — Давай уйдём отсюда? — внезапно предлагает Мино.       Эта идея казалась ещё более хреновой, чем идея Сынхуна пойти на вечеринку к Бобби. Хоть вечеринка теперь и не является такой уж тупой попыткой отлично провести вечер, перспектива проведения этого самого вечера вместе со своим крашем совершенно не внушает никакой уверенности, но Джину зачем-то идёт.       Мино очень много рассказывает о себе, говорит про татуировки, пирсинг, который приходится снимать, говорит про собственные творческие проекты и выставку картин, которую собирается организовать в благотворительных целях, рассказывает про путешествия и поездку в Китай в прошлом месяце — он очень много болтает. А Джину слушает, слушает, слушает и впитывает как губка всё, что ему говорят. Джину думает: боже, какой же Мино хороший. У Джину бабочки в животе и внутреннюю гадюку, кажется, скоро растворит весь этот сахар, который начинает растекаться по венам, потому что с Мино слишком хорошо.       Джину понимает, что рассказать о себе ему совершенно нечего, кроме вот работы в кафешке, иногда он поёт, но никому об этом не рассказывал, кроме Сынхуна, на людях даже не пробовал. Но Мино всё равно слушает его неловкие попытки найти хотя бы немного интересных фактов о себе, ведь не хочется казаться совсем неинтересным, даже тогда, когда Мино смотрит на него слишком заботливо и после накидывает свою джинсовку ему на плечи.       — Мне не холодно, — Джину пытается снять со своих плеч джинсовку, но Мино тут же возвращает её обратно и на какой-то момент легко сжимает его запястья своими чертовски горячими пальцами.       — Ты весь дрожишь, не ври мне, — и улыбается, так тепло, что кажется, будто от одной его улыбки можно согреться, и не нужна тут никакая джинсовка на плечах.       Они гуляют практически всю ночь, ровно до открытия общежития. Где-то к часу между ними не остаётся никакой неловкости и они разговаривают на все темы, на которые могли только найти повод поговорить. Это кажется чем-то волшебным, тем, что с Ким Джину однозначно произойти не могло, но вот Сон Мино провожает его до комнаты, аккуратно снимает джинсовку с чужих плеч и обнимает, желая выспаться.       Всё это на самом деле напоминает сказку и Джину совершенно в неё не верит.       Вечером в его дверь стучат, не очень громко, но достаточно для того, чтобы Джину услышал через музыку в наушниках. Он нехотя поднимается с кровати и идёт к двери, по дороге спотыкаясь о неаккуратно сброшенные утром кеды, тихо матерится и с помятым лицом открывает дверь, а затем сразу же закрывает и поворачивается к ней спиной. Джину почему-то думает, что он попал в какое-то не очень смешное шоу, потому что за дверью стоит Сон Мино с чемоданом и коробкой, а соседняя койка всё ещё пустует и в совете молчат, а до конца срока как раз сегодняшние сутки. У Джину пересыхает в горле, но он снова решается открыть.       — Привет?       Мино всё ещё за дверью и вопросительно смотрит на него:       — Привет, — он тут же улыбается, — к тебе всё ещё никого не подселили?       — Нет, — Джину совершенно растерян. — А ты разве не с Сынюном живешь?       — Ну, к нему переехал Сынхун. Он сказал, что ты ищешь соседа, а ему надоело жить с Дином, потому что в их комнате постоянно тусуется Краш, — он пожимает плечами и всё с той же улыбкой смотрит на Джину. — А я подумал, что это вполне весомая причина, тем более мне понравилось с тобой ночью. Было круто так прогуляться и я не против повторить как-нибудь.       Внутренняя гадюка Джину полностью растворяется в сахаре под давлением этой улыбки и он впускает Мино в комнату, обещая, что у них таких возможностей с прогулками теперь, вероятно, уйма, да и к тому же, зачем они, если можно запереться в комнате и устроить ночной марафон тупых боевиков или комедий? Мино соглашается на такой расклад с таким же энтузиазмом.       На телефон Джину приходит сообщение: нахлебник, сегодня 20:47       ты сам сказал, что сможешь с ним жить, если станете братишками, ну, или не совсем. не благодари.