Перчатки

      — Ты опять это делаешь, Эвел?.. — Хартц недовольно сощурил зеленый глаз, что не был прикрыт челкой, наблюдая за тем, как Оксфорд натягивает на руки белые рабочие перчатки по запястье.       — Мне удобно с ними, — просто отвечает он, даже едва ли обратив внимание на недовольство, которое едва ли не искрами летело от Куроми. — К тому же, они дополняют мой образ.       — Вижу, вижу… — парень, словно в подтверждение слов Эвела, оглядел того с головы до ног. Светло-голубой пиджак и брюки с туфлями в тон к нему, темно-синяя рубашка с узором шахматной доски на воротнике и рукавах, а так же на широком поясе. И, разумеется, нелюбимые Хартцом, но так обожаемые самим учёным перчатки. Что и говорить — он выглядел бесподобно. — Но неужели нельзя хотя бы на один день их снять?       — Зачем?       Разноглазый тут же встал со своего излюбленного трона, выполненного в крайне странном стиле, и в несколько шагов сократил расстояние между ним и Эвелом. Парень взял руку Оксфорда в свою, морщась от неприятной для его кожи ткани перчаток. — Они мне не нравятся.       — Твой странный фетиш удивляет даже меня, — Эвел мягко выдернул руку из слабой хватки младшего Куроми, подняв на того взгляд, казалось бы, пустых глаз. Зрачки учёного всегда были неестественно большими, — почему, собственно, Хартц так и не смог понять — но свой цвет глаз он все-таки имел. Аметист. Прекрасный, слегка темноватый — видимо, из-за увеличенных зрачков — аметистовый цвет.       И вот, снова Хартц не может оторвать от них взгляд. Прекрасные, глубокие, завораживающие глаза. И даже мимолетный взгляд, брошенный Эвелом на Хартца, заставляет последнего растеряться и поймать себя на мысли, что он мог бы вечно смотреть на него — такого чудного, странного, до невозможно спокойного и интересного Оксфорда.       — С моим странным фетишем все в порядке, — слегка обиженно бубнит Куроми, наблюдая, как быстро пальцы ученого печатают по клавиатуре, а на мониторе параллельно выводятся буквы. Очередной эксперимент, очередная трудоемкая работа, которая в будущем будет вознаграждена успехом. Потому что Эвел из тех, кто никогда не останавливается и никогда не принимает поражение, как должное. Он упорно идет вперед, перепроверяя каждую мелочь, и в конце пути довольствуется великолепным результатом.       — Когда я снимаю перчатки, ты даже не отлипаешь от моих рук, — слегка холодно сказал Эвел, ни на мгновение не отвлекаясь от своей работы. — Это, между прочим, мне мешает работать. Разумеется, с твоим фетишом все в порядке, — саркастически закончил он.       Куроми даже слегка смутился от такого заявления. Ну и что, что ему нравятся его руки? Ну и что, что он позволяет себе расслабиться, когда чувствует подушечками пальцев его мягкую бархатную кожу? Ну и что, что от самого Оксфорда Хартц почти теряет голову?..       — Закончил, — резкий тон доктора заставил парня вздрогнуть и отвлечься от своих мыслей, в которые он погрузился настолько глубоко, что и не заметил, как быстро прошло время. — Осталось сверить некоторые детали, но это я сделаю завтра.       Оксфорд, наконец-таки, позволяет себе снять перчатки, и взгляд Хартца вновь приковывается к его длинным тонким пальцам и прекрасной бледной коже. Эвел позволяет взять себя за руку — что уж тут? Хартц ведь все равно это сделает — и захватывает свой планшет.       Эвел говорит, что недоволен фетишом Хартца. Эвел всегда пытается игнорировать обиженное бурчание в свою сторону и сосредоточиться на работе. Эвел всегда будет обреченно вздыхать, делая вид, что смиряется с ситуацией. Но Эвел никогда не расскажет Хартцу, что ему нравится его маленькое увлечение.