Дым без огня

После этого дни слились для дозорного в один непроглядный густой тягучий временной ком, который душил его своей серостью и безнадежностью. Сколько же всего он успел передумать… душу рвало напополам между долгом и… привязанностью? Да, он успел привязаться к этому нахальному мальчишке, который бушующим пламенем пронесся по его судьбе и теперь так же как и это пламя должен погаснуть? Этого не хотелось, все внутри буквально раздирало, стоило подумать о том, что скоро его вихрастое чудо выведут на эшафот, чтобы казнить… за что? На седой голове явно поубавилось волос, за которые их хозяин в последнее время слишком часто хватался. Подчиненные не могли понять, какая неизвестная болезнь подкосила бравого командора, обходя того за полкилометра, нервно и подозрительно на него косясь. Никто не мог представить, что сейчас творилось в сходящем с ума от страха и боли, сердце. Хотя это тоже не совсем верно, похоже, многое понимала старая подруга, иначе зачем бы еще Хине выпроваживать надоедливых посетителей и выгораживать охотника перед начальством. В глазах женщины не было жалости, она не надоедала вопросами, просто старалась помочь. Она действительно понимала. Смокер не раз задумывался о возможности проникновения в Импел даун, и сумасшедшими эти мысли считал не потому, что тюрьма считалась неприступной, а потому что, он хотел вытащить оттуда пирата, наплевав на все законы и просто логику. Он впервые в жизни чего-то настолько хотел. Хотел, чтобы этот беспокойный мальчишка продолжал жить, чтобы можно было еще раз коснуться… выпороть балбеса… сказать… сколько еще они не успели сказать… Когда белый уже вплотную начал чувствовать приближающееся безумие от одолевающих противоречий, его для чего-то вызвал вице-адмирал Гарп. Идя в качестве сопровождения с этим человеком по мрачным коридорам самой известной тюрьмы маринфорда, охотник в очередной раз поражался невероятной интуиции семейства Ди. Мужчина был более чем уверен, что Эйс ничего о них деду не рассказывал, а уж командор тем более этого делать бы не стал, но сейчас он идет следом, глядя в широкую спину, и понимает, что вот таким своеобразным способом ему дарят встречу, которая без посторонней помощи была просто невозможна. Вице-адмирал разговаривает с внуком не так долго, а потом и вовсе отходит в сторону, отвлекая приставленных тюремщиков, уточняя какие-то никому особо не важные детали, подарив двум людям пару минут. Они не разговаривают, Смокер просто смотрит на Эйса, и в душе разгорается ненависть к тому, кто посмел так изувечить его мальчишку. Портгас в ответ пожирает мужчину глазами, словно пытаясь запомнить каждую черточку такого родного лица… как будто видит в последний раз. И этот взгляд ранит куда сильнее, чем любое существующее на свете оружие… мальчишка смирился. А вот белый нет, ему хочется кричать и крушить все вокруг, или хотя бы просто встряхнуть его за плечи, сказать, что ничего еще не кончено, что шанс еще есть… плевать, что он не может пока придумать какой… он точно есть… потому что Смокер так хочет. Потому что этот парень ДОЛЖЕН жить… дозорный и сам себе не может объяснить почему, Эйс просто ДОЛЖЕН и все тут. Свидание окончено, они так и не сказали друг другу ни слова, но хотя бы немного на душе стало легче, пусть и заточенный в глубинах неприступной тюрьмы, но Портгас жив. А значит шанс есть. Неважно насколько призрачный – он есть. У Мугивары и такого не было, когда тот шел против Мирового правительства в Вотер Севен, но его команда смогла победить, смогла вырвать своего накама. Белый все чаще ловит себя на том, что начинает уважать этих пиратов, и совсем чуть-чуть, самым уголком потрепанной души, надеется, что соломенная шляпа сможет совершить еще одно чудо. Время летело со скоростью света, а чуда не происходило, более того, как позже узнал дозорный, на архипелаге Шабонди мугивар раскидал Кума, и где они сейчас никто не знает. Возможно, соломенная шляпа даже не подозревает о том, что происходит с его братом, за месяцы общения с Эйсом, мужчина понял, что мальчишка очень независим и терпеть не может когда вмешиваются в его дела… правда, он успел и понять, что за этим скрыто, Портгас боялся, что связавшись с ним, дорогие ему люди могут пострадать. Этот мальчишка, не смотря на всю свою силу, был еще просто ребенком, которому как ни странно нужно было признание со стороны окружающих. Седоволосый долго не мог понять, что за вопрос затаился в глубине темных глаз, вопрос, который Эйс не раз хотел ему задать (Смокер это видел), но, который так и не был задан. Как ни странно, эту тайну ему раскрыл все тот же Гарп, когда они шли по коридорам Импел Дауна. Герой дозора просто спросил, как нечто само собой разумеющееся, знал ли Смокер, что Портгас Ди Эйс, на самом деле сын Короля пиратов Гол Ди Роджера, ребенок, которого не должно было существовать? Нет, курильщик не знал, да и собственно какая разница, чьим сыном был этот непоседа? Белому было все равно, а вот насчет того, что Эйс не должен существовать… мужчина был очень даже против этого заявления. Более того, на секунду, помимо еще детского восхищения Роджером, скрытого глубоко в душе, появилась и какая-то абсолютно иррациональная благодарность к этому великому пирату за такой подарок для одинокого дозорного, как его шебутной непоседливый сын. Охотник, даже не успел ничего сказать, видимо, Гарп прочитал все, что ему было нужно в его глазах, и по-доброму усмехнувшись, продолжил вести Смокера вниз. С того момента прошло уже три дня… успели объявить дату казни Огненного кулака, а вестей от мугивар так и не было, так же как и хотя бы мало-мальски приемлемого плана по вызволению из неприступной тюрьмы. А потом все слилось в один непонятный ком, в котором яркими пятнами всплывали события, чем-то зацепившие угрюмого вояку. Он вышел как дозорный, вышел на поле перед эшафотом, на котором должны были казнить ставшего ему самым дорогим человека… Все действия четкие, отточенные, даже выражение лица абсолютно спокойное… а в душе раздрай и полный отказ от признания реальности… Когда на эшафот вывели самого Эйса, что-то все-таки переломилось, мир начал стремительно терять краски, становясь серым, выцветая до основания. Впервые в жизни командор дозора надеялся, что придут пираты, что появится Белоус, которого тут так ждут. Надеялся, что сил собравшихся здесь представителей мирового правительства будет недостаточно перед мощью одного из Ёнко. И Белоус пришел. Дальше был бой. Лица незнакомых пиратов, кровь, выстрелы, все как обычно. Отличие было в другом, еще никогда в жизни отчаянно колотящееся в груди сердце не замирало при виде слез на родных глазах, а вопрос заданный деду, и непонятно как достигший ушей курильщика, грозил и вовсе разорвать душу на куски. «Достоин ли я того, чтобы жить?»… Как же хотелось сейчас прижать мальчишку к груди, до хруста крепких ребер, а потом вытрясти из его головы всю эту невозможную дурь. Как он мог еще сомневаться, когда за ним пришло столько людей. Когда рядом сидит вице-адмирал дозора и, роняя слезы, спрашивает, как ему поступить, ведь действительно пираты пиратами, но семья это не то, от чего можно отказаться. Когда внизу, под эшафотом, командор дозора только делает вид, что сражается, думая только о том, как бы вытащить тебя из этого ада. Несмотря ни на что, с безумным появлением Мугивары, который в буквальном смысле свалился с неба, в Белом снова родилась надежда на счастливый исход. И плевать он хотел, что в этот раз, вопреки всем его принципам, счастливым он будет именно при поражении тех, кого казалось бы он должен поддерживать. Соломенная шляпа, бежал и продолжал звать брата, надрывая голос, получая ужасные раны, из последних сил, но все равно бежал. Как же хотелось сейчас Охотнику бежать рядом с ним, еще раз оказаться на стороне этого ненормального. Чтобы стащить с той арены еще одно представителя буйного семейства, стащить и заставить жить, да, если понадобиться именно заставить, они еще слишком многое не успели обсудить. Смокеру нужно еще время для них двоих, столько, сколько только может подарить судьба, хотя, правда в том, что ему всегда будет мало. Мало времени, проведенного с Эйсом. И слишком мало будет мира без него. Точнее, без него мира, наверное, уже совсем не будет. Но все, что он сейчас мог, это постараться как можно меньше мешать, родному внуку Гарпа: изображая атаку оттолкнуть с пути чьего-то удара, позволить девке Шичибукаю одолеть себя, и продолжить сражение уже с ней, как бы невзначай громя попадающихся по дороге пацифист, удар которых был направлен на Монки. Когда над Портгасом занесли алебарды, сердце остановилось, и показалось, что он умирает, но оказалось, что это младший Ди воспользовался королевской волей, мальчишкой можно только восхищаться. Во второй раз Эйса и вовсе смогли вытащить с эшафота, два больных на голову брата были снова вместе, сбегая оттуда, где их ждала неминуемая смерть. Сердце задало бешеный ритм, получилось, у идиота в соломенной шляпе в очередной раз получилось. Он смог провернуть невозможное, похоже, несмотря на всю свою неприязнь к пиратам, как минимум еще одного курильщик будет уважать всю свою жизнь. Так же как всю оставшуюся жизнь будет ненавидеть адмирала дозора носящего прозвище «сакадзуки»… Всего одна фраза, когда веснушчатый пират был буквально в шаге от спасения, всего один удар… благодаря этому человеку, Белый охотник знает, с каким звуком рушится мир - это стук рассыпающихся по площади красных бусин... Знает, как глядя на сгорающий клочок бумаги, можно почувствовать, как умирает собственное сердце. Он слышит, как Гарп просит Сенгоку держать его со всей возможной силой, обещая в противном случае убить Акаину, и не понимает, что его самого точно также держит в захвате старая подруга, не позволяя рвануть туда, куда больше всего хочется… Он не знает, что привело его на площадь, после ухода Шанкса, забравшего тела, чтобы похоронить их с честью. Просто ноги сами несли тело, которому уже собственно все равно было, что делать. Среди обломков зданий ему навстречу, выкатилась никем не замеченная красная бусина. Смокер наклонился, поднимая ее, он не понимал откуда она здесь, был уверен, что все хоть как-то связанное с Эйсом забрали с собой пираты. Но вот она у него в руке, бусина цвета запекшейся крови, единственное, что осталось от человека которого он почти ненавидел… ненавидел за то, что не успел сказать как любил. Потом был ад. В котором каждую ночь рядом с ним было веснушчатое чудо, которого утром больше не было. Ночи уничтожали все напускное спокойствие командора, сводили его с ума, заставляя стараться тратить на сон как можно меньше времени. Спустя месяц, до синяков сжимая руки на собственных плечах дозорный уже просил, просил Эйса больше не появляться, уйти из его снов, позволить ему жить дальше, хотя сам рвался в каждый возможный бой, надеясь умереть. Словно услышав его просьбу, Портгас исчез… и через неделю курильщик готов был взвыть, умоляя того вернуться, чтобы хотя бы во сне еще раз увидеть смеющиеся антрацитовые глаза, красные бусы на шее и неотъемлемую улыбку. Где-то в середине этого адского существования на одну из баз заявился представитель худшего поколения, притащивший с собой сотню пиратских сердец, как доказательство своей лояльности. И выразил желание стать шичибукаем. Проходящий мимо Смокер, тоже взглянул на привезенные пиратом сердца, все еще бьющиеся и оттого являющиеся еще более кошмарным зрелищем. На откровенно вызывающий взгляд Трафальгара, в котором читался только один вопрос «страшно?», седоволосый дозорный просто выпустил дым и молча прошел мимо. Нет, ему подобная участь не страшна, его сердце уже забрал один веснушчатый пират в оранжевой шляпе, с самой нахальной улыбкой на свете. Забрал с собой… в могилу. И снова летящее время, дымовик уже почти сумел справиться с собственной болью, стараясь не сдирать коросты с ран, покрывающих душу. Панк Хазард и опять Мугивара, как всегда безбашенный, ненормальный и этим до боли похожий на старшего брата. К чертям спокойствие, равнодушие на куски и текущий наружу гной застарелых болячек. Может, стоит попросить хирурга, вырезать чертово сердце, не желающее забывать фееричное счастье, обернувшееся лавиной боли? Радикально? Да какая разница… И запоздалая мысль в голове: «А ты что сделал бы, Эйс?» The end. Увы, не «happy». У фанфика есть продолжение, если интересует дальнейшая история Смо-яна, читаем.