Серебристые пальцы быстро переключали рычажки зажигания. Сквозь полупрозрачные сверкающие кристаллы корпуса виден разливающийся по тоннельцам трубок бурлящий неон. Falcon XB GT Crystalloid засиял, разгоняя цифровую тьму вокруг. По нагнетателю поползли многоножки багровых молний, перебираясь на капот, под которыми взрывались сверхновыми потроха двигателя, и лобовую слюд-пластину.
Последний ряд рычажков, удар в педаль нео-газа, и Crystalloid, взорвав воздух вокруг разряженными выхлопами неона, устремился вперёд вдоль трассы.
По бокам, за пределами дороги, рассекая мрак, поползли исчерченные розовыми решетками поля. Затем начали мелькать яркие линии силуэтов тёмно-фиолетовых пальм, на высокой, около сверхвычислительной скорости превращающиеся в лазерные лучи, устремляющиеся назад. Затем впереди, выступая из куч разномастных решётчатых холмов, объятых тёплым оранжевым светом, показалось разделённое на сегменты светило — снизу-вверх тонкие алые полоски становились шире и меняли тон, под конец перейдя в яркий жёлтый полукруг восходящего Неонового Солцна.
Всеми своими переплетениями шлейфов и контурами в мозговой плате Мирия осознавала — она совсем рядом. Скоро из сияния покажутся плотные скопления светло-синих параллелепипедов. Священный синт-город — Neo-Rabona.
Краем глаза ГиперФантом различила, как на боковых полароидах-зеркалах образовались шестнадцатибитные точки. Трехцветные пиксели разрастались и обретали всё более сложную форму и цвета.
Ретро. Ополоумевшие психи с половиной сгоревших плат Тьюринга, которые отвечали за здравомыслие. И с нарушенной self-видеоплатой, от чего теперь похожи на андроидов «Sega MegaDrive». Они же «Genesis». Конечно, засранцы прибегали к интерполяции, чтобы замаскироваться под стандартные видеообразы. И те, кто на это клевал, долго не жили.
Им нужен неон — ублюдки без него жить не могут. Как без нейротропов. Хотя неудивительно, что некоторые гоняли неон по своим потрохам. Эффект мощнее, чем от Растрового Разрушителя — и все системы перегорают быстрее.
Falcon XB окружили Ретро на неон-байках типа kawa Z1000 Pixel Neonoid — двое мото по бокам и третий чуть позади. На каждом неоноиде — по паре Ретро. Чем ближе они пытались подобраться, тем больше плодилось на них пикселей, прибавляя четкости образам.
Сзади ещё подгонял гигант с парой маленьких колёс впереди, расположенных под сюрреалистическими переплетениями труб, и двумя парами огромных позади — GigaHorse Hard Synthesis.
Мирия оскалилась — эта схватка будет не из лёгких. Либо она их, либо они — её.
По кабине неон-кара прошлась дрожь, переросшая в череду хлопков. Кто-то уже забрался на Falcon.
Придерживая руль, Фантом пыталась нащупать другой рукой обрез. Верх кабины прошибло полупрозрачное лезвие. Клинок воткнулся в сидение между ног Мирии.
Пальцы ощутили гладкую рукоять ствола. А через секунду двуствольный обрез, уставившись вверх на несколько дюймов влево от воткнутого меча, выстрелил.
И судя по тому, что по верху кристаллоида что-то прокатилось, подстреленный Ретро улетел назад. А там уже угодил под задние колёса колосса.
В боковой слюд-пластине показался второй Kawa Z1000.
Мирия прицелилась в рулевого.
Голову Ретро вместе с слюд-пластиной разнесло на куски в следующую же секунду. Цифровые осколки и платы разлетелись ярким фейверком. Второй попытался перехватить управление, но байк накренило набок.
А затем, прокувыркавшись, Neonoid взорвался вместе с наездниками под днищем GigaHorse.
Фантом резко ушла вправо, прибив бортом кара других Ретро к обочине трассы. Бедных багнутых ублюдков размазало блестящей неоновой кашей по высокому бордюру.
В задний бампер ударил Hard Synthesis.
Дробовик выскочил из пальцев. Золотистые цилиндрические кристаллы патронов заплясали по дну, вывалившись из стволов.
Схватившись за руль обеими кистями, Мирия ударила по второй педали газа. С первой ноги и не убирала.
Взрывающийся в потрохах кристаллоида неон закипел кислотным красным. Falcon превратился в несущуюся на третьей космической скорости глыбу багрового света. Яркое сияние просвечивало сквозь кожу череп эндоскелета Мирии.
Crystalloid выскочил за бордюр. Корпус сильно дрогнул, когда кар приземлился всеми четырьмя колёсами на решётчатые поля. Повезло, что раскалённая в этой безумной погоне подвеска выдержала удар.
Уже позади взорвался байк, встретившись с поверхностью. Однако гигант на шести колёсах, рухнув с моста, всё ещё преследовал её.
Немного оторвавшись, Фантом схватила дробовик. Выловила скачущие туда-сюда патроны и мгновенно вставила их в стволы, захлопнув обрез.
Воздух вокруг Falcon пестрил крошечными багами и артефактами от высокой температуры. Выхлопы по бокам кристаллоида извергали едва ли не атомное неоновое пламя. Ещё немного — и расплавятся все внутренности кара. Ещё немного — и мощный неоновый взрыв разнесёт всё на крошечные кусочки.
Во всём этом высокооктановом аду Мирия ощущала, как плавятся сияющие золотым её волосы и черная кожаная одежда с шипами на плечах. Как раскалёнными соплями сползает кожа с костей.
Развернув Crystalloid, Фантом погнала его на GigaHorse.
Оба кара поравнялись — ехали по одной прямой.
И встретились.
На высокой скорости кристаллический и пиксельный корпуса не выдержали удара, разлетаясь деталями и неоновыми огнями во все стороны. Сдетонировали баки с кипящим неоном и разметали то, что некогда было кристаллоидом и тяжелым синтезом. Всюду огонь, всюду обломки — восстановлению не подлежит.
Мирия улетела на несколько десятков метров вперёд, умудрившись выскользнуть из расколовшегося корпуса через лобовую слюд-пластину.
Провалявшись несколько минут на отбитой спине, она медленно поднялась на одно колено. Всё хрустело, всё искрилось. Из пробоин в сосудах эндоскелета сочился неон, а мозговые платы так и просились наружу через разломанный висок. Светоулавливающие фотоэлементы глазных яблок барахлили, пропуская по картинке рябь.
В стене пламени позади, охватившего дрожащие пиксели и осколки кристаллов с потрохами, которые первые некогда прикрывали, показалась тонкая пиксельная линия. Она приближалась, разрастаясь в ширину и в длину, пока не обрела руки, ноги и голову. Затем в пикселях проглянуло ещё больше деталей: стали различны элементы одежды, пальцы, заметные мускулы, и, когда Ретро приблизился, лицо с черными волосами на голове.
Его знало всё, что ещё сохранило внутри себя Тьюринговские платы памяти. Львиного Короля, следившего за всей пустошью по воле хозяина, — Ригальдо.
Он остановился, разглядывая Фантом. Внутри заработали эмпатические контуры — Король представил, какая Ретро появится, если закоротить ей все оставшиеся платы и self-видеоплату. Какую красоту обретут золотистые локоны и лицо, став пиксельными. Определенно, это будет совершенством. Два сумасшедших Ретро, которым принадлежит вся пустошь. Осталось только добраться до её мозгов.
Фантом, пропустив ток по целым мускулам, рванула вперёд.
И врезалась в Ригальдо, подхватив его и по инерции пролетя ещё несколько метров. Расшатанный сустав колена треснул, и оба свалились на землю.
Ответная атака пришлась по лицу. Сегменты черепа начали расходиться.
Попытка была проигрышной ещё в самом зародыше — Львиный Король сильнее и целее. И сейчас стоит над ней, разваливающейся и едва шевелящейся, чтобы нанести последний удар, размозжив головную коробку.
Мирия резко перевернулась на спину. В руке, излучая едва заметное сияние, показался обрез.
«See You In Silicon Hell!»
Щелкнули оба спусковых крючка — верхушку головы с чёрными, как тьма пустошей, волосами снесло, оголив сложные неоновые сканворды и развороченные сосуды.
Тело Короля, замерев, рухнуло статуей на решетчатую поверхность — восстановлению не подлежит.
Позади с каким-то тихим величием выступали объёмные квадраты синт-города. Параллелепипеды растворялись в ярком кислотно-жёлтом сиянии Солнца. И где-то в этом сложном месиве из фотосхем и неоновых векторов ждёт Она.
Именно мысли о Ней и заставили Мирию пересечь пожранную плотной тьмой неоновую пустыню, вдоль и поперёк покрытую мостами. Избитая безумным путешествием, она, тем не менее, заставила тело двигаться вновь, заставила его идти вперёд. А оно так и норовило развалиться.
***
Стены просторного зала терялись в полупрозрачной дымке, исходящей от спокойной поверхности чистого неона. Сам воздух, казалось, каждая его молекула излучали чистоту и энергию самой Вселенной. Слабые, практически неощутимые его порывы касались искорёженных костей и слезшей кожи.
Вдруг поверхность содрогнулась. Показалась высокая тонкая фигура, медленно вынырнув откуда-то из самих недр. Неон стекал по гладкой белой коже, минуя плавные приятные линии.
«Галатея…»
Словно услышав среди электрического треска повреждённых плат собственное имя, фигура позволяет появиться улыбке на тонком великолепном лице под длинными ровными локонами сияющих серебряным волос. В ней — насмешка. Насмешка над тем, что Мирия, даже будучи в таком плачевном состоянии, прятала чувства под потрескавшейся маской. Как ребёнок с разбитыми коленками и носом, упорно пытающийся сдержать слёзы. Она устала, она изранена. Но не пустит даже стона боли. Даже крошечной слезинки.
Разваливаясь с каждым шагом, Мирия приблизилась к Галатее. И припала к её груди. К этому времени у неё отвалились обе руки, уйдя на дно.
«Даже не скажешь, как скучала по мне, Мирия?»
Но она только сильнее прижимается, утыкаясь носом в тонкую шею.
«Забери меня из этого разрушенного тела, Галатея… Забери из этого мира, разрывающего самого себя, пытаясь выжать крупицы неона… Забери с собой, чтобы наша любовь озарила Вселенную»
Губы Галатеи опускаются на пыльный затылок Мирии, а руки обнимают талию, из которой торчат штыри рёбер и сочится ярко мерцающая кровь.
Старое разрушенное тело уходит под неон, растворяясь в его чистоте. Из него, из всех ещё живых плат, из лент шлейфов, из каждой кости эндоскелета, по крупице освобождается его хозяйка.
Галатея, вновь улыбнувшись, увлекает Мирию, её блестящую фигуру, переливающуюся золотым с белыми прожилками, за собой в пучины, устремляющиеся сквозь саму Вселенную, чтобы вместе с ней озарить неоном каждую звезду и каждую планету. Озарить всё, до чего только сможет дотянуться их яркий свет.
