Валентин Стрыкало — Если будет снег
Итачи перестал чувствовать себя в доме, потому что он и всё, что с ним связано, давно трещит по швам. Поход с Саске в полицию также не увенчался успехом. «Возможно, он сам соблазнил насильника» — сказали им там добрые дальние родственники полицейские. Младший на это лишь молча кивнул и убежал. Старший теперь люто ненавидел место, где родился, но по прежнему туда возвращается. По крайней мере, ему есть кого там защищать. Днём он по уши увязает в учёбе, после пар тренируется и погрязает в бумагах, что ведутся с самого первого дня основания клана, чтобы засадить как можно больше ублюдков за решётку, пусть даже среди них не окажется его собственного отца. Хотя очень хотелось бы. Тренировочный тир полицейской академии — единственное место, где ещё возможно успокоить нервы. Итачи почти нежно проводит рукой в перчатке по лакированной стали беретты и с нажимом взводит курок. Он попадает в левую височную область железного сплющенного манекена недочеловека. Парень снимает звукоизоляционные наушники и возвращается в аудиторию. Криминалистика отныне его любимый предмет. Только с помощью неё он сможет доказать виновность отца. Саске не верит, что вся его жизнь катится по пизде. И это чувство глубоко ментально. Всё, что он делает последние два месяца после события, так это курит за гаражами и бухает по-черному со всё тем же Наруто и Сакурой. Ребята, даже не зная всей ситуации, специально, а может и нет, оказывали огромную моральную поддержку, за что он им благодарен. Если бы не они, Учиха давно бы вышел в окно, буквально выражаясь. Его жизнь теперь минное поле. Отец как никогда лютует из-за учёбы, поведения, внешнего вида — из-за всего. Кажется, его спровоцировало то неудачное обращение в полицию. Не стоило этого делать, но Итачи настоял, и он не смог отказать брату. POV Саске. Стряхиваю пепел на ещё зелёный, но с пожухлыми проплешинами, августовский газон и иду на какой-то там урок. Уже давно перестал следить за временем. Как оказалось, у нас чёртова контрольная по алгебре, к которой я совершенно не готов. Поэтому когда учитель вышел, беру портфель и сваливаю нафиг, так же поступили и мои друзья. Хотя Сакура была до последнего против такого опрометчивого решения, но уже ничего не могла сделать. POV автор. — Что, если они позвонят нашим родителям? «Тогда мне пиздец, » — подумал Саске. — Не ссы! — ободряюще прокричал Наруто, расплывшись в лисьей улыбке; он закинул руки за голову. — Да тише ты, — пнула его розоволосая девушка. Родителям всё-таки позвонили. Итачи весь вечер прятал Саске. А когда старшего не было дома, подростка выставили за дверь. «Можешь не возвращаться». Вернувшись, старший не мог поверить, что его братика нет дома. Через неделю на его мобильник пришло СМС с адресом.***
Дверь открыл жилистый мужчина чуть выше Итачи с синюшным, густо покрытым сетью вен лицом и акульей улыбкой. Он был настолько тощим и бледным, что Итачи готов был вот-вот отрастить жабры, чтобы хоть как-то получать в организм кислород по крупицам. — Хошигаки Кисаме, — представился хозяин квартиры. Итачи проигнорировал протянутую узловатую руку и без приглашения проследовал внутрь. Обстановка в целом напоминала самую дешевую общагу, которую её жители попытались хоть как-то облагородить, чтобы помещение стало мало-мальски пригодно для жизни. Однушка с узким длинным коридором, санузлом-ванной и кухней два на два метра, где едва помещался квадратный стол с двумя стульями и основной гарнитур из дсп. Прямо по коридору располагался зал, он же спальня. Обшитые золотистыми нитями бархатные шторы носили скорее практическое, нежели эстетическое применение: закрывали оконный проем, чтобы сквозь обшарпанные деревянные рамы не задувал ветер. На полу меж многочисленных разбросанных бутылок, соджу, саке, водки и абсента (мда, полный комплект), напротив деревянного серванта с запотевшим квадратным зеркалом располагался второй и последний предмет мебели — кровать с пружинным матрасом, на которой, свернувшись калачиком, спал Саске. В той самой белой школьной рубашке нараспашку, в которой его в последний раз видел Итачи и одних трусах… Учиха было метнулся к брату, но тут в комнату вошел Кисаме. — Он снял у меня квартиру, а я авансом за отсутствием денег снял его, хмм… — он сделал задумчивый вид. — Неравноценный обмен не находишь? Итачи бросился на него с кулаками, но от шума проснулся Саске. — Нии-сан, — полусонно пропел он. — Не надо. В этой рубашке на голый торс, надо признать, Саске был по-взрослому сексуальным в свои семнадцать. Итачи отпустил Хошигаки и не понимающе уставился на потягивающегося брата. — Я всё ещё должен этому человеку. — Хочешь посмотреть на оплату? — подхватил синеволосый. — Я слышал, ты это любишь, — он подмигнул чуть покрывшемуся румянцем Саске. Итачи должен был ударить, избить до полусмерти — всё, что угодно, но вопреки здравому смыслу согласился быть наблюдателем. — Да. Учиха примастился за отсутствием других предметов интерьера пятой точкой прямо на трюмо и приготовился наблюдать за разворачивающимися в комнате событиями. Стараясь не анализировать происходящее с точки зрения здравого смысла, просто довериться чувствам. А чувствовал он ничто иное, как жар в области паха при виде полуобнажённого Саске. И пусть лучше кто-то другой, чем он сам, снова причинит его брату боль. Тем более тут вроде как было обоюдное согласие. Этого факта было вполне достаточно, чтобы оправдать подобное безобразие в своей голове. После окончания академии в этом году он обязательно устроится на работу и осыпет Саске золотом. А пока вот так вот, маленький глупенький братик, придётся потерпеть. Пройти ещё один круг ада на пути в вожделенный рай. Кисаме акулой ныряет в волны белоснежных простыней, чтобы с костями сожрать маленького любовника. Саске подхватывает пальцами одну из открытых зелёных стеклянных бутылок и глушит абсентом остатки гордости. Его останавливают на половине. — Хватит. Тебе и пару глотков хватит, — Хошигаки перехватывает ёмкость отставляя в сторону. Саске снимает чёрные боксеры. Его ягодицы выглядят настолько молодо и аппетитно, что Итачи чуть ли не пускает слюну. Младший покорно встаёт на четвереньки, открывая лучший обзор сзади для обоих мужчин. Даже издалека видно, что колечко мышц уже неплохо разработано. Кисаме без церемоний входит во всю длину не давая привыкнуть. Саске сдавленно шипит. Постепенно ритм наращивают, и пацан стонет, подстраиваясь под него. — Насколько хватит этой оплаты? В ответ лишь медленные, но глубокие толчки. Рыбина всегда был скорострелом. Он излился мерзкой вязкой жидкостью внутрь и вынул орган оставив пустоту. — Думаю на месяц, — тяжело продышал он. — Мне нравится твоя задница. Клиентам «Дзена» тоже бы понравилось. — Что это? — Саске перевернулся на спину, вопросительно смотря то на одного присутствующего, то на другого. — Местный бордель, — сухо ответил Итачи и вышел. Это был гребаный Диснейленд для извращенцев. Саске там явно не место. Но пацан, походу, думает иначе.***
Черноволосый паренёк лет семнадцати сидит на пуфе за туалетным столиком и полоску за полоской лыковым гребнем расчёсывает сбившиеся в узелки волосы. Он бросает затравленный взгляд на отражение в зеркале и вставляет в прямые пряди алый бутон розы, завершая причёску. Красная помада мягко ложиться на пухлые губы, а чёрный латексный комбинезон подчеркивает несовершенство коренастой юнешеской фигуры. Сквозь ширмы борделя в комнату проникает высокая тень постороннего. Саске, не оборачиваясь, смотрит на брата сквозь отражающую поверхность трюмо перед собой. — Итачи, помоги мне с замком, — будничным тоном произносит подросток. Молодой человек постарше в кипельно белом юкато с плотно закрученными в узел коричневыми локонами на старый манер прикреплёнными на макушке заколками проходит вглубь комнаты ко всё ещё не готовому брату. В попытках подцепить собачку Итачи слегка мажет холодными пальцами по выпирающим спинным позвонками младшего. Затем с жужжащим звуком застёгивает простирающуюся по всей задней поверхности молнию. Сегодня они предстанут в своём таком ненавистным им, но горячо любимом клиентами амплуа сестёр Учиха. Итачи откидывает оценивающим взглядом брата, затем себя. — Нам пора, — выносит вердикт он, носом последний раз вбирая истинный запах Саске. После сегодняшней ночи от него будет разить похотью и потом. Сейчас же он пахнет вишней.Hobo Johnson — Creve Coeur 1
Они неплохо зарабатывали и никто их ни к чему не принуждал. Но тут идёт прямая корреляция с доходом. Понятное дело, что обычный минет или подрочить будет стоить намного дешевле, чем секс втроём с двумя братьями, что притворяются сёстрами. Мечта фетишиста. Они всё также снимают квартиру у Кисаме и время от времени трахаются с ним, но никогда друг с другом — это, пожалуй, одно из немногих табу в их отношениях. Пару раз заходила Микото, но дальше жалостливого взгляда дело не доходило. Хотя сегодня никто не должен был тревожить их покой, она посетила этот во всех смыслах затраханный мирок снова. Сегодня она выглядела чрезмерно нервно и чересчур обеспокоенной, но Итачи не предал этому значения, а Саске был в это время с клиентом. — Зачем вы ходили в полицию? — с некой претензией обратилась она. — Ты же понимаешь, что твоего отца могут посадить?! Учиха тяжело вздохнул. Ещё не вполне улавливая нить разговора, но уже раздражаясь при первом же упоминании в нём Фугаку. Слишком много дерьма вылилось с его стороны на них с Саске. Сложно было сдерживать скопившиеся годами эмоции. Но нужно было держать лицо. — Преступники должны сидеть, — отстранённо констатировал младший, продолжая укладывать волосы в повседневный, нерабочий хвост. — Пожалуйста, — Микото подошла вплотную и обвила Итачи руками со спины, — забери заявление. Он же твой отец. Итачи резко встал. Он никогда не сделает то, что только навредит его брату, пусть даже морально. Нии-сан никогда не предаст. — Уходи. — Итачи, молю тебя! Хочешь, встану на колени! — женщина заливалась слезами. Итачи почувствовал рвотный рефлекс. Она такая жалкая сейчас. Всегда любила лишь этого неотёсанного чурбана, что не умеет держать при себе руки и член, но никогда своих детей. «Я люблю его!» — последнее, что услышал мужчина перед тем как выставить её за дверь. Через полчаса они лежали на той самой кровати рядом с дешёвыми шторами продуваемыми всеми ветрами мира. Но были, чёрт возьми, счастливы, просто находясь друг с другом рядом. Саске целовал руку брата и шептал что-то о том, как ему хорошо. У Итачи начало таять сердце. Затем младший полез целоваться выше. И оно моментально сгорело. Он вспомнил всё, что происходило дома, вплоть до последнего изнасилования и в ужасе отстранился. «Они не должны, » — бегущей строкой. Только не он. Он не станет причинять отото новую порцию боли, потому что до боли любит и не даст животному желанию всё испортить. — Я хочу тебя. С того дня хочу, пожалуйста. — В тебе говорит травма. — Нет! — к горлу Саске подступила едкая обида вперемешку с желанием стать как можно ближе. Ближе, чем сейчас. Он любил брата больной привязанностью. С девяти мать его лет. Просто тогда ещё не знал об этом. Но только сейчас, анализируя прошлое, в свои семнадцать с небольшим понял это. Он начал будто в лихорадке тереться головой о грудь старшего имитирую телом толчковые движения в позе «наездницы». — Помнишь то лето с семьёй и медузами у непонятно какого моря? Мы играли, дурачились, и я был донельзя счастлив. Но потом ты нашёл девушку и отдалился. Именно тогда, понимаешь? Я понял, что люблю тебя до одурения, боли в коленях и тяжести в паху.Люблю, Итачи. Забей на отца и доверься мне, слышишь? Он взял Итачи за щёки и посмотрел прямо в глаза. Старший на самом деле доверился. Они начали целоваться до нехватки воздуха в лёгких. Они одни есть друг у друга. Теперь, похоже, оба это поняли. Через три дня они узнали, что Фугаку и ещё парочку Учих всё же закроют. Похоже, проверка «сверху» потребовала пересмотра дел и нашла некоторые нарушения. Естественно, Итачи приложил к этому немало усилий. Итачи бережно вычищает порох из беретты, будто это его собственная девушка. Полирует ствол бархатной тряпочкой. Аккуратно заряжает и идёт домой. Отец и мать находились в комнате, так как остальная часть дома пустовала. Итачи мышкой проскользнул вовнутрь. Припал к дверной щели. Они сидели на татами спиной к нему и о чём-то беседовали. Он вошёл, но никто даже не обернулся. Итачи прострелил башку отцу, затем выстрелил матери в сердце, которое работало только в отношении этого трупа-маньяка. Он обошёл здание, собрав в рюкзак все деньги, ценности и документы на наследство. Затем чиркнул спичкой и вышел. На улице его ждал Саске. Они сели в чёрную машину отца и уехали. Никто не станет искать несчастных сирот, чей дом сгорел, а родители погибли в огне. Младший прошептал «ты прощён» и они уехали в светлое будущее без родителей и с отсутствием детских комплексов и травм, полученных в том же возрасте. Они единственное, что есть друг у друга и большего им, честно, большего и не надо.