***
В этот вечер бушевала летняя гроза, дождь лился сплошным потоком, превращая все на расстоянии вытянутой руки в серые разводы. Девушка пришла от озера совершенно мокрая, на пороге хаты с нее тут же натекла целая лужа воды. Лия мелко дрожала, пытаясь отжать волосы и одежду. Челюсть ее ходила ходуном, отбивая задорный ритм. — Раздевайся, немедленно, — безапелляционно скомандовал шаман, вставая со своей лежанки и направляясь к Лии. — Аурой можешь согреться? — Р…р…рит…т…ту… — Да понял я, только погасила. Йован вытащил большой шерстяной плед и завернул в него дрожащую девушку. Та просеменила к своей постели и легла, совсем по-кошачьи свернувшись калачиком. — Возьми чай. — Шаман протянул Лие дымящуюся чашку, предварительно над ней что-то прошептав. Девушка недоверчиво взглянула ему в глаза, но все-таки взяла чашку и сделала маленький глоток. Йован хмыкнул, уязвленный ее подозрительностью, но воздержался от комментариев и ушел на свою лежанку за ширму. По телу постепенно разливалось тепло, наконец перестали стучать зубы, и окоченевшие пальцы приобрели чувствительность. Лия провалилась в сон, так и не выпуская пустую чашку из рук. Проснулась она среди ночи, от того, что чашка почти выпала из ее пальцев. Лия дернулась и открыла глаза. Вокруг была кромешная тьма, небо затянутое темными тучами не пропускало лунный свет, но ей это и не было нужно. Используя кошачьи глаза демона, Лия бесшумно выскользнула из своей постели и прошла к столу, оставляя там чашку. Чуть поколебавшись, она юркнула за ширму и подкралась к шаману. Йован лежал на спине с закинутой за голову рукой, одеяло сползло, по пояс открывая его голый подтянутый торс. Лия отметила, что во многих местах кожу покрывали тонкие белые шрамы от многочисленных ранений. Сама не осознавая, она приблизилась к его лицу вглядываясь в правильные красивые черты. Видимо, почувствовав пристальный взгляд, шаман дернулся во сне, Лия отпрянула, тело повело в сторону и, в попытке вернуть утраченное равновесие, девушка навалилась на книжные полки. На шамана обрушились Лия и, опережая ее, целый град из книг. Сработал рефлекс, доведенный тренировками до автоматизма, Йован не присматриваясь, одним точным ударом швырнул Лию через всю комнату. Та с размаху налетела на стену и, глухо ойкнув, съехала на пол. — Демоново пекло, Лия, ты как? — ругнувшись, бросил в темноту шаман. Девушка лишь прошипела что-то вполголоса, пытаясь сесть. Шаман подошел к ней и помог подняться. В беспросветной темноте ночи его светящийся кровавый глаз смотрелся особенно пугающим. — Ты хотела почитать? — наивно предположил шаман, помогая девушке встать на ноги. — Да, — коротко прохрипела Лия, мысленно благодаря шамана за подброшенную идею, и с облегчением не обнаруживая в его голосе издевки. — Ночью ко мне лучше не подкрадываться, инстинкты часто опережают голову. А тут ты не просто подошла, а я бы даже сказал атаковала. Лия видела как он усмехнулся, но промолчала. Зажегся светильник, и шаман подошел к девушке, уже сидящей на своей постели. — Покажи спину, — попросил он, присаживаясь рядом. Она послушно развернулась, задрала рубашку и убрала волосы, открывая худую спину, с проступающими ребрами. На бледной коже разливался приличного размера кровоподтек. — Извини, — виновато проговорил шаман. Удар получился действительно сильным, Радмило поставил бы высшую отметку за силу и скорость реакции. Только это вряд ли утешило бы Лию. — Я сейчас уберу кровоподтек, ложись, будет немного больно. Лия послушно легла на живот. Чувствовался запах каких-то трав и прикосновение теплых рук шамана на коже. Он тихо шептал заговор, растирая спину мазью, и постепенно убирая боль. Тело окутывало тепло, ноющие мышцы расслаблялись, и Лия не заметила как снова провалилась в сон. Удостоверившись, что спина будет в порядке, Йован накрыл девушку одеялом и ушел на свою половину. — Читать она захотела, — усмехнулся он вполголоса и, укутавшись в одеяло, уснул.***
Гроза на следующую ночь повторилась. В эту ночь она опять ему снилась. Тияна часто приходила к нему во сне именно в такие неспокойные ночи, когда стихия за окном свирепствовала. Снилась битва, в которой она и погибла, гроза услужливо подогревала его кошмар яростным грохотом, от чего Йовану казалось, что он вновь сражается рядом со своими друзьями, теряя их одного за другим, не в силах что-то сделать. Лия уже какое-то время наблюдала, как он мечется в своей постели. Лицо и тело шамана дергалось, он что-то бормотал во сне, звал каких-то людей. Она сидела рядом с ним, не зная как поступить, разбудить и опять налететь на стену или просто ждать, когда кошмар отпустит шамана. — Йован, — тихонько позвала Лия, на всякий случай отодвигаясь подальше. Во сне же шаман увидел как Тияна бросает на него угасающий взгляд и выдыхает его имя в последний раз. Он резко сел и, не открывая глаз, сгреб Лию в объятия. Сердце гулко билось в груди, он тяжело дышал и отчаянно сильно прижимал девушку к себе. Лия замерла, ощущая его тревожное возбуждение, и совершенно не понимая как себя вести. Через мгновение он проснулся окончательно, увидев испуганную девушку в своих объятиях и сообразив, что произошло, разжал руки. — Опять почитать пришла? — изогнув бровь, уточнил шаман. Лия молча опустила глаза в пол. Утро после грозы выдалось пасмурным и промозглым, тучи уже рассеивались, но теплым день не был. И без того часто молчаливый Йован после ночного кошмара выглядел особенно угрюмым. Лия чувствовала себя немного неловко, не совсем понимая, нужно ли объяснить свое ночное бдение у его постели. Приняв для себя какое-то решение, девушка скрылась из хатки, вернувшись только вечером, уже после ритуала купания в пруду. — Я тут у Шумара кое-что раздобыла. — Помахала она знакомым бурдюком перед лицом Йована. — Будешь? Шаман пожал плечами, в конце концов, может хоть спать будет крепко. — Как думаешь, шаман, — Лия сделала первый глоток и, к удивлению шамана, даже не поморщившись, продолжила, — что лучше, никогда не иметь близких или иметь и потерять? Йован замер с бурдюком в руке, затем перевел тяжелый взгляд на девушку, так и не сделав глоток. — Я тут кое-что у русалок узнала, — честно призналась Лия, — кое-что вчера поняла. Если хочешь, они не будут приходить к тебе во сне, я это могу, — девушка вопросительно смотрела на Йована. Тот лишь покачал головой. — Это ведь не они приходят к тебе, это ты их не отпускаешь. Ты грызешь себя за их смерть, но не можешь ничего изменить — их нет. Йован неожиданно резко схватил руку девушки и больно сжал. — Ты не знаешь ничего, — процедил он сквозь зубы, с усилием разжимая захват. Разговор не клеился. Йован уставился в одну точку, прожигая пол злобным взглядом, Лия сидела в нерешительности, пытаясь понять, как ей действовать дальше. — Давай сюда, — протянул руку шаман и, не глядя, сделал долгий глоток. — Я, правда, могу помочь, — как можно мягче сказала девушка, примирительно кладя руку на его запястье. — Наверное, когда-нибудь, — уже спокойно сказал шаман, так и не отрывая взгляд от пола. Через какое-то время алкоголь все-таки взял верх над рассудком. Йован расслабился, слушая рассказы Лии о путешествиях и людях, встречающихся ей в пути. — И знаешь ли, мне в этом племени поклонялись, — задирая нос к потолку, закончила Лия. — И как же? Преподносили дары и мыли ноги? — усмехнулся шаман. — А почему бы и нет? Я ж все-таки демон, могу и по шее надавать, — уперев руки в бока, гордо ответила Лия и тут же добавила для закрепления, — сильно. — Так зачем же ты от них ушла, раз все так замечательно было? — прищурился Йован, пытаясь понять врут ему или нет. — Скучно стало, — весело заулыбалась Лия. Когда бурдюк опустел, они оба были уже изрядно в стельку. Йован слабо помнил как добрался до своей лежанки и тут же провалился в сон. Но пойло Шумара не спасло, Тияна пришла снова. Опять чертово поле боя, опять он не успевал к ней, она падала, устремив к нему свой прощальный взгляд: «Йован», — выдохнула в последний раз. Как вдруг все замерло, поле боя потускнело, стерлось, оставив их вдвоем, окутанных плотным коконом густого мутного тумана. Она удивленно оглянулась вокруг, в попытке понять где находится. — Йован? — Тияна? — неуверенно произнес он в ответ. — Йован! — Она бросилась в раскрытые объятия, но невесомые руки прошли сквозь тело. Она умерла, умерла тогда, в том бою, и сейчас здесь лишь ее дух. Осознав это, Йован отстранился, отошел от нее на шаг. — Я умерла, да? Не отвечай, я вижу это по твоему лицу. Губы шамана дрогнули, и он молча медленно прикрыл глаза вместо ответа. — Тогда, что я здесь делаю? Хотя, это не важно, — Тияна помолчала. — Ты изменился. Я умерла давно? Как давно, Йован? — Давно, — шаман прошептал это одними губами, без единого звука. До невыносимого стало больно, видеть ее и в полной мере осознавать, что им больше никогда не быть вместе. Горечь отразилась на его лице, исказила правильные черты, растянула губы в невеселой усмешке. — Если я умерла, Йован, прости меня, прости и отпусти меня. Меня нет рядом, не будет уже никогда, — она говорила спокойным ровным голосом, как будто угадывая его мысли. Чувств у Тияны больше не осталось, боли не было как и не было любви, все умерло давным-давно вместе с ней в том бою, — Ты не виноват, в том сражении мы прикрывали друг друга, но их было больше. Скольких ты потерял? Горан? Радмило? — шаман лишь молчал, смотрел на ее лицо, такое родное и любимое каждой черточкой и не мог отвести взгляд. Она была так близко и в то же время недосягаемо несоизмеримо далеко, — Демоны, Йован, ты не должен был потерять всех, — вопреки всему и эти слова вышли у нее сухими и до странного отчужденно спокойными. — Но все равно, это не твоя вина, слышишь? Винить себя за то, что выжил нельзя. И за то, что мы не выжили — тоже. Ты слышишь, Йован? Губы ее тронуло подобие улыбки, она замолчала, всматриваясь в печальное лицо шамана. — Я отпускаю тебя, Йован, — в голосе как будто проскользнула иллюзия тепла. — Ты — все, что я любила, но я отпускаю тебя и прошу отпустить меня. Тияна растаяла, и шаман остался один. Он с трудом разлепил тяжелые веки и увидел сидящую на нем сверху Лию. Девушку окутывало ровное синее пламя, перемежавшееся черными всполохами. На своей груди Йован увидел горящий магический круг, на котором лежали обе ее ладони. Глаза девушки были закрыты, она, казалось, еще пребывала в трансе. — Лия, демоны тебя раздери, ты с ума сошла, — шаман бесцеремонно сдернул ее с себя. Сияние погасло, и она открыла глаза. — Твою ауру почувствуют, ты же призываешь мертвых! — Всегда спокойный шаман пребывал в ярости. — О чем ты думала? — Не так все плохо, Йован. — Лия присела на краешек его постели. — Это не сложный призыв, к тому же есть кое-какой фокус, я использовала искажение ауры, надолго такая техника не сработает, да и сил отнимает много, но того стоило. Йован опустился рядом с ней, положив голову в свои ладони. Спорить и упрекать беспечную дурочку не было ни сил, ни желания. — Ты уверена, что тебя не заметили? — Да. — Это была... она? — Да. — Зачем ты это сделала? — Я хотела помочь тебе, как и говорила. — Спасибо. — Йован поднял голову и посмотрел Лие в глаза. — Но, пожалуйста, впредь получи мое согласие на то, что намечаешь провернуть, и не втягивай в это Шумара. Лия коротко кивнула. Дождь шел еще несколько дней, стихия остервенело рвала листья, в кронах деревьев выла порывами холодного ветра, заставляла землю под ногами расплываться жижей и захлебываться влагой. Больше Тияна ему не снилась. Смог бы он сам ее отпустить, шаман не знал, не стал задавать себе этот вопрос. Отпустила она, за двоих решила, тогда ушла из его жизни, сейчас покинула его сердце. До странного быстро получилось смириться с этим, и ноющая тупая боль в душе впервые за все эти годы сменилась успокоительной пустотой.***
День наконец-то выдался жарким. Напитанная влагой земля под палящим солнцем быстро высыхала. Лес ожил, наполняясь птичьим гомоном, шорохами и потрескиванием, знаменуя торжество жизни над неумолимой стихией. Лия проснулась от громкого крика шамана под окном. Обычно, он возносил свою утреннюю молитву подальше в лесу, где любил тренироваться, или в озере, но сегодня был особенный день. Йован впервые проснулся, чувствуя себя действительно свободным. — Что это было? — вышла взлохмаченная заспанная Лия на порог их с шаманом жилища. — Утренний призыв спящей Повезивы — моя собственная техника, — подмигнул девушке Йован и, улыбаясь, умчался в сторону озера. «Так вот каким его видела эта Тияна?» — подумала Лия, неосознанно позавидовав бывшей напарнице шамана. Другая сторона угрюмого молчаливого и безразличного шамана была ей совершенно незнакома. — «Веселым. ОН МОЖЕТ БЫТЬ ВЕСЕЛЫМ! Подумать только!» Пришлось плестись следом за ним, потягиваясь и разгоняя остатки сна. На берегу озера заседала уже привычная компания. Шумар растянулся во весь гигантский рост на земле и что-то рассказывал Сияне, та отмахивалась, морщила маленький носик, но в тоже время заливисто смеялась над его шутками. В центре озера Йован был с Миляной. Русалка совсем по детски брызгалась, а шаман бессовестно хохотал и пытался поймать ее в воде. Лия с удивлением почувствовала укол ревности. «Что-то новое, — тут ж отметила она для себя. — Хорошо, что нужная лунная фаза через пару дней, пора уходить, а то я слишком расслабилась здесь и, кажется, начала привыкать к ним ко всем». Пожив в лесу эти дни, Лия в полной мере поняла, почему Йован выбрал именно это место и почему так ревностно хотел его уберечь. Тихий, скрытый от всех уголок размеренной нормальной жизни. Сонный лес, уединенный и удаленный от бури происходящих в мире событий. Шаман, лесовик, русалки — все они жили здесь в отчуждении, ограничиваясь обществом только друг друга. Но как ни странно здесь они ЖИЛИ. Нехитрые ежедневные дела — необременительная рутина — давали возможность привести в порядок мысли и чувства, разобраться со своими страстями и желаниями. Это было даже не вынужденное соседство с дележкой территории и завистью до зубовного скрежета. Все члены лесной компании наслаждались обществом друг друга. Кто добровольно откажется от такого, особенно после ужасов перенесенной войны? Йован выбрался на берег, отряхивая свою непослушную серую шевелюру, и растянулся на траве подобно Шумару. — Пришла, кис-кис, — перевел взгляд лесовик на застывшую Лию. — Фррр, — шикнула она в его сторону, полыхнув желто-зелеными глазами. — Между прочим твои глаза называются гетерохромия, — щурясь на солнце, сказал Йован. — И иногда встречаются у людей, совершенно далеких от демонов, шаманства и прочей магической ерунды. — О себе этого сказать не могу, — улыбаясь, развела руками Лия и присела рядом с ним. — А что это у нас шаман такой довольный? — хитро прищурился лесовик, переводя тему. — Почесал кису за ушком? Сияна не поленилась дотянуться до лохматой башки Шумара, чтобы отвесить ему затрещину. — Помолчи. Йован чуть улыбнулся и повернулся к лесовику. — Тебя не поймешь, Шумар, хмурый — плохо, веселый — подозрительно. — Улыбка сошла с лица Йована, он замер и вдруг, вскочив на ноги, унесся в чащу леса. — Что это было? — удивилась Миляна. Все прояснилось через несколько минут, когда на поляне показались Йован и Деян. — Ты! — рявкнул пес, указывая лапой на Лию. — Собирай свои манатки и пошла отсюда вон! — Деян, — шаман резко зло оборвал пса, — мы кажется договорились! — Передоговоримся, — язвительно прорычал пес, — вы все даже не представляете насколько опасно держать ее здесь, благодаря этой девке мы все умрем! Повисла тишина, лица всех присутствующих в изумлении вытянулись, и Лия не была исключением. — Я был в Деревне на краю пустыни, Йован, — продолжил пес, бросая косые взгляды в сторону Лии. — У них была своя химера, так вот, отступники приходили за ней. Погибли люди, защищающие химеру. Человеческую половину — мальчишку — еле спасли после извлечения демона, и то потому что у них был свой шаман — медик. Понимаешь, шаманка, основная сила которой медицина, еле спасла мальчика, при этом потери все равно были! А, чтоб ты знал, отступники были там не все, только двое! Вы кого хотите защитить: себя или ее? — Деян повторно обвинительно ткнул лапой в сторону Лии. — Она уходит немедленно! Легкое утреннее настроение испарилось. Повисла напряженная тишина. — Она остается, — холодно, в тон фамильяру, проговорил шаман. — Он прав, Йован, — дрогнувшим голосом сказала Лия. — Я уйду сегодня же, использую искажение ауры, выиграю сколько-нибудь времени, скроюсь где-то еще. — Нет, — отрезал шаман. — Уйдешь через два дня, после ритуала, не раньше! Йован в ярости стиснул зубы, кулаки были сжаты до побелевших костяшек, он старательно прожигал глазами дыру в безмозглой башке Деяна. Горячая волна бешенства накрывала его, готовая вот-вот вылиться на сердобольного пса. Хотелось одновременно и дать хорошего пинка фамильяру — договорились же по дороге, что он держит свое мнение при себе! — и отвесить подзатыльник химере, поджавшей хвост и готовой бежать, куда глаза глядят. Пес проворчал заковыристое ругательство и, развернувшись, ушел прочь от озера. Застывшая Лия выглядела настолько подавленной, как будто лично прикончила своим присутствием уже добрый десяток доверчивых шаманов. — Да, Лия, — примирительно положив руки на плечи девушки, как можно мягче сказал лесовик, — мы же обещали тебе помочь. Лия подняла виноватые глаза на шамана. Тот усилием воли подавил свой гнев и насколько смог дружелюбно похлопал девушку по плечу. — Идем, Лия, он остынет и вернется. У Деяна обостренное чувство ответственности за мою жизнь. Девушка сникла окончательно. Остаток дня Лия ходила бледной тенью, не находя себе места. Шаман ушел вслед за Деяном, чтобы выяснить все, что удалось разузнать псу, а вернулся уже ночью, задумчивый и хмурый. Лия к тому времени лежала на своей кровати в любимой кошачьей позе, свернувшись калачиком, и тихо судорожно всхлипывала, тайком растирая слезы. Йован сел рядом, кладя руку ей на плечо. Она развернулась и уткнувшись носом в подушку, зарыдала в полном отчаянии. Сил держаться больше не было, злоба, ощущение беспомощности и обреченности сдавило грудь, перекрывая дыхание. Рыдания терзали ее до хрипоты и судорожных всхлипов. Слишком долго она не давала волю чувствам, думала, что злость и недоверие, сопровождающее ее столько времени, навсегда задавили жалость к себе, надежду на лучшее будущее, надежду на чью-ту искреннюю поддержку и помощь. Оказалось не так. Надежда проросла напористым сорняком в насухо вытоптанной душе. Эти дни в лесу, ее окружение — вот что разбудило прежние эмоции. Слишком больно было падать. Деян своими словами сдернул ее с вершины нагроможденных ею же надежд, и вернул все в привычное русло. Все. Против нее как всегда были все: и отступники — явные враги, и жители Сонного леса — как она наивно решила, ее друзья. Шаман бережно гладил ее по голове, пока слезы не иссякли, и Лия не успокоилась. Она в который раз вздохнула, восстанавливая дыхание, и унимая истеричную дрожь. — Чаю? — спросил Йован, когда девушка перестала рыдать и сидела, всхлипывая время от времени, опустошенная и раздавленная. — А покрепче? — Можно. — Шаман достал бутылку из своих запасов и, разлив напиток по кружкам, одну протянул Лие. — Знаешь, тому мальчику повезло — его защищали. Меня — никогда. Я всегда могла рассчитывать только на себя, и реакция Деяна… Я ведь его понимаю, это реакция всех, кто знал, кто я. Даже до отступников, шаманы всегда гнали меня от своей территории, защищая других людей. Но я тоже человек, Йован, я тоже, демоново проклятье, человек! Я ненавижу свою кошачью половину! Что мне дала Повезива? Вечную жизнь? Представь себе — нет, это не так! Чуть дольше, чем обычные люди, но не на много, а примерно столько же сколько и у тебя, шаман. Но жизнь какую? Без семьи, без друзей, в вечном бегстве, в вечной ненависти! — Мне жаль, Лия, — голос прозвучал тепло и искренне. Успокаивать кого-то шаман не умел. Как казалось Йовану, все его слова выходили неловкими и неуместными, поэтому единственное, что пришло на ум, он и сказал, искренне полагая, это это лучше его затянувшегося молчания. — К черту, Йован, — отрезала Лия, вставая с кровати, — сегодня мы не будем грустить! Что у тебя есть, домна, лютня, бубен? Доставай, — она требовательно вытянула руку в его сторону. — Ничего, — удивленно сказал шаман, с трудом понимая, что сейчас будет происходить. — Где-то точно был у меня. — Лия разыскала в своих вещах маленький ручной бубен. Зажав его в руках и зыркнув на шамана, она проговорила: — Пойдем. Лия вытащила Йована из дома, предварительно сунув ему в руку бутылку с напитком. На вытоптанной земле около их жилища она быстро начертила ногой круг и, сложив печать, разожгла в центре круга пламя. — Не заметят, — отмахнулась она на немой вопрос шамана, — садись. В Йована полетело свернутое покрывало, а сама девушка вновь скрылась в домике. Через минуту Лия появилась снова. Она сняла с себя походные удобные штаны и рубашку, надев легкое тонкое платье, свободно струящееся по ее худощавой фигуре, открывающее острые колени и плечи, распустила длинные светлые волосы и юркнула в круг. Бубен в ее руках заплясал, Лия изогнула спину в невероятном наклоне и взмахнула руками. Было в ее отчаянном страстном танце что-то легкое и одновременно волнующее, она кружилась у костра, и ее длинные волосы мелькали светлыми молниями на фоне огня, глаза отражали всполохи, горели, приближая ее к демонской сущности. Йован застыл, не в силах оторвать от нее взгляд. В этот миг в мире не было больше никого: он у костра и эта невероятная девушка, кружащаяся как мотылек, гибкая как ветер, такая страстная, растворяющаяся в своем невероятном танце. Руки взметнулись к небу, завершая танец, и Лия остановилась, без сил упав к Йовану на колени. От нее пахло дымом костра, сбивчивое дыхание, коснувшееся его лица, отдавало выпитой травяной настойкой. Их взгляды встретились, и Лия потянулась для поцелуя. Шаман не колебался. Обвил руками ее тонкую талию и прижал к себе, горячо и жадно отвечая на ее поцелуй. Она была огненной, она была взрывной, она будила в нем неистовое желание каждым своим поцелуем и прикосновением. И Йован поддался искушению, сгорел в этой страсти вместе с ней, сошел с ума в одно мгновение. Жарко, жадно, нестерпимо, до кончиков пальцев, до пелены перед глазами. Было до одурения хорошо и до безумия хотелось продлить эту пожирающую разум всеобъемлющую страсть. Костер уже давно погас, когда они вернулись в дом. Лия свернулась калачиком под рукой Йована и, засопев в его теплый бок, моментально уснула.***
Утром его разбудило недовольное ворчание Деяна. — Ушла и правильно сделала, а то играем в благородство, подставляем себя, всех нас, что за ненужное геройство, давно уже переросли… «Ушла?» — промелькнуло в голове Йована, и он моментально вскочил. Лии нигде не было, но что важнее — исчезли все ее вещи. На постели немым напоминанием о прошлой ночи лежал маленький ручной бубен.