Кошмары

Летом светает рано и быстро, на часах было что-то около шести утра, а солнце уже вовсю било в окна. Софья, впрочем, была уже на ногах, заботливо задернув в спальне тяжелые шторы она тихо прошла на кухню и распахнув настежь окно, готовила завтрак. Москва купалась в зелени и её будущее было таким же светлым и безоблачным, как летнее утро за окном. Будучи актрисой, как и мама, она выступала в основном под сценическим псевдонимом «Владилена Василинова», и её ждало явно блестящее будущее, вполне вероятно, что не только в театре, но и в кино. Но всё сложилось даже лучше, чем можно было пожелать — она удачно вышла замуж за молодого и довольно симпатичного, и что немаловажно, очень перспективного сотрудника Министерства иностранных дел. Карьеру она уже понемногу забрасывала, хотя было немного жаль — ей действительно нравилось играть в театре, но статус жены будущего дипломата ко многому обязывал. Зато уже сейчас можно жить, не беспокоясь о будущем и ни в чем себе не отказывая, а уж какие перспективы открывались дальше, просто дух захватывает! А возможные выезды за рубеж?! Да и бог с ней, с карьерой, зато… Софья так увлеклась мечтами о роскошной жизни, что даже не заметила, как сожгла блинчик, да еще и вдобавок, обожглась. Встряхивая пострадавшей рукой, она кое-как отодрала неудавшийся блин от сковородки и уже собралась отправить его в мусорку, как почувствовала на себе мужские руки, нежно обнявшие её за талию. — Доброе утро, милый. — она чмокнула мужа в щеку, улыбаясь. — Садись, уже почти готово. Проводив своего благоверного на работу, Софья тоже не стала сидеть дома. Надо было купить продукты для ужина, сегодня друзья обещали заглянуть, всё должно быть, как положено. И кроме того, она давно собиралась обновить шторы в гостиной… *** — Блядь! — Балалайка с коротким вскриком подскочила на постели, чувствуя, как бешено колотится сердце, воздуха не хватает, а мозг не сразу может осознать окружающую обстановку. — Блядь, приснится же такое… Она сжала пистолет, только чтобы ощутить привычную тяжесть и прохладу металла. Вслепую нашарив возле кровати початую бутылку виски, она сделала несколько крупных глотков, поперхнулась, отчего несколько тонких струек скользнули по тяжелой груди. Откашлявшись, она просто глубоко вдыхала горячий, вязкий воздух ночного Роанапура, что врывался миллионами запахов через распахнутое настежь окно гостиничного номера на последнем этаже. Бесформенный силуэт рядом зашевелился и Рэви села на недвусмысленно смятых, влажных от пота простынях, отчаянно моргая. — Кошмары? — сочувственно спросила Двурукая, закуривая. — Снова Афганистан? — Хуже… — капитан крупно содрогнулась. — Гораздо хуже, нарочно не придумаешь. Фух… Дай. Софья глубоко затянулась, следя, как в красноватом отсвете сигареты скатываются по смуглой груди американки крупные капли пота и темнеют пятна засосов. — Пиздец какой-то. — Балалайка всё никак не могла успокоиться, встала и покачивая бёдрами, отошла к распахнутому окну, белея в темноте светлым пятном, держа в одной руке сигарету, а в другой бутылку виски. Поставив бутылку на подоконник, она пощупала свои шрамы. — Никогда им еще так не радовалась. — Да ты можешь толком объяснить, что тебе такое приснилось?! — сгорая от любопытства и потому раздражаясь, фыркнула Рэви, снова чиркая колёсиком зажигалки. Капитан рассказала, изредка прерываясь, чтобы как следует хлебнуть из бутылки и затянуться. — Ну нахуй такую жизнь. — решительно подвела она итог, щелчком отправляя окурок за окно. — Если бы всё действительно было так, я бы точно повесилась. Прямо на этих ебучих шторах, пропади они пропадом… Дай пистолет. Ловко поймав оружие, Софья пару раз выпалила куда-то в небо и швырнув в окно почти опустевшую бутылку, ловко разбила её выстрелом прямо в полете. — Точно здесь… — облегченно выдохнула она себе под нос, а громче сказала. — Попала, значит, можно еще выпить. На этот раз из бара Софья извлекла бутылку тёмного рома и рухнула поперек кровати, срывая крышку. — Всё равно не пойму, нафига такие сложности? — Рэви хмыкнула, отняла у подруги бутылку и как следует приложилась. — Старую запись с собой притащила, парня этого в комнате слежения досмерти напугала, он аж свалил… На кой? Балалайка в ответ только гоготнула. — А откуда мы берем порнуху на продажу, по-твоему? У нас конечно есть режиссер и всё такое, для более, так сказать, дорогостоящей продукции, но я тебе честно скажу, тут иной раз такое бывает, что никакой самый отмороженный режиссёр не придумает! И потом, мы всё-таки серьёзная, солидная фирма, а не колхоз «Сорок лет без урожая». Наших девочек трогать нельзя, это все знают, но дебилы никогда не переводятся. Поэтому всё происходящее просматривается, в комнате слежения есть тревожные кнопки, а на каждом этаже — охрана. Правда, иной раз мы, бывает, не успеваем… Капитан на мгновение помрачнела и резко сменила тему. — Но я серьёзно тебе говорю! Тут иногда такого насмотришься… Пока что пальму первенства держит мужик, который трахал девчонку, вырядившись в ростовой костюм зайца. Розового. Ну знаешь, эти, в которых листовки раздают? Софья несколько нервно хихикнула, Рэви недоверчиво хмыкнула. — Серьёзно! Мы даже плёнку сохранили, для истории… Это просто… — Балалайка закашлялась и развела руками. — Один мой приятель в голодный год работал в такой херне, рекламу какой-то аптеки раздавал. Не поверишь — тоже в зайце. Нет, это не он был, тот реликт я из тысячи узнала бы. Так вот, в этой херне невероятно просто жарко и душно, а еще страшно воняет. На что только не пойдешь ради любви… Я кстати, потом той девчонке немного доплатила за моральный ущерб, а то если бы мне такую херню пришлось пережить, у меня бы всё либидо тут же испарилось и заяц этот адский до конца жизни в кошмарах преследовал! Женщины расхохотались. Капитан поднялась, вытащила из нагрудного кармана форменной куртки — на встречу с Рэви она почему-то всегда надевала её — самокрутку и прижала палец к губам. — Только не говори никому, ладно? Не так уж часто я себе это позволяю… Чиркнула зажигалка, Балалайка глубоко затянулась и вложила самокрутку в губы Двурукой. По комнате поплыл сладковатый запах марихуаны. — Эй, Рэви. — Чего? — Иди сюда…