***
В течение недели Роджер не виделся с Фредди, от которого не было никаких вестей. Роджер беспокоился и злился, но каждый раз заставлял себя опустить поднятую было трубку телефона. «Наверняка он там очень занят со своими мужиками», — думал Роджер, ловя себя на мысли, что ревнует чертового Фредди, как сварливая женушка. Фредди — взрослый мужик, он сам решит, чего и с кем он хочет. Его недельное затворничество прервал звонок Мэри. — Роджер, я беспокоюсь за Фредди, — без прелюдий начала Мэри. — Да? А что с ним? — как ни в чем не бывало удивился Роджер, вытащивший из шевелюры первый седой волос пару дней назад. — Он не берет трубку уже почти неделю. Проведай его, пожалуйста. Сам знаешь, я в положении, плюс, ты живешь рядом, иначе бы я не просила, — смущенно прозвучало из трубки. — Нет проблем. Фредди — моя семья. Заполучив официальный повод нагрянуть к Фредди домой, Роджер решил отправляться немедленно.***
— Фредди, эй, ты дома? Открывай! — Роджер нетерпеливо заколотил кулаками в стеклянную дверь, рискуя разбить ее ко всем чертям. Спустя минуту от дивана в темной комнате отделился встрепанный силуэт, и, по-стариковски шаркая ногами, двинулся открывать. — Что ты так стучишь? У меня же голова болит, — простонало это лохматое нечто, открывая дверь. — Матерь божья, — отодвинув его в сторонку, Роджер вошел в дом, зажимая нос рукой, — тут что-то сдохло, скажи мне? — Вполне возможно, — пожал плечами Фредди. — Господи, как же тут воняет! Оставь дверь открытой, — Роджер наконец повернулся к другу. Отметив черные круги, залегшие под глазами, размазанную подводку, несчастный взгляд больших карих глаз, он не выдержал. — Дурачок, — Роджер раскрыл объятия, и Фредди, чье тело сотрясала дрожь похмелья, прижался к его груди. — Я один… Совсем один… — шептал Фредди в истерике, пока Роджер баюкал его в своих объятиях. — Ш-ш, не говори так. Я тут. Ты моя семья. Мы любим тебя, Фредди, — Роджер провел рукой по смоляным волосам, — ты весь грязный. Пойдем, я наберу ванну. — Я весь в какой-то ссанине, ты хочешь сказать, — усмехнулся Фредди, опустив взгляд на свою измочаленную рубашку. Роджер повел его на второй этаж, стараясь не задевать пустые бутылки. — Осторожно, блевотина, — предупредил он идущего за ним по пятам Фредди, переступая через вонючую лужу. — Наплевать, — отозвался тот. Оказавшись наконец в ванной и набрав огромное джакузи, Фредди с наслаждением выскользнул из остатков одежды, опустив измученное тело в теплую воду. — Выброси эти тряпки отсюда. У меня тут найдется халат, — попросил он Роджера, брезгливо кивая на кучку одежды. Исполнив просьбу, Роджер чуть покраснел, отводя глаза от обнаженного тела друга, нежившегося в огромной ванне. — Я подожду в комнате, — он собирался выскочить из ванной, но его остановил Фредди, прильнувший к бортику. — Пожалуйста, Роджер, не оставляй меня одного. Иди сюда. Тут хватит места для тебя, — он протянул оторопевшему барабанщику влажную ладонь. — Ты предлагаешь мне вымыться с тобой? — мысли лихорадочно метались в голове Роджера. Нельзя было допустить, чтобы чертов-идеальный-Фредди-мать-его-Меркьюри прижимался к нему своим чертовым идеальным телом. — Ничего такого, просто помоемся. Не бойся, я не стану на тебя набрасываться, — с легкой улыбкой повторил свое приглашение Фредди. «Жаль», — промелькнуло в голове Роджера. Тот быстро избавился от одежды и опустился в воду, подтянув колени к груди. Фредди не закрывался от него, и Роджер мог во всех подробностях разглядеть его член в обрамлении небольшого островка черных волос. Роджер безуспешно пытался отвести глаза от соблазнительного тела друга, когда вдруг его взгляд наткнулся на подозрительные отметины, украшавшие бедра Фредди, и Роджер уставился на него уже в упор. Россыпь синяков принимала форму чьей-то широкой пятерни. — Что это? — хмуро поинтересовался он, тронув пальцем багровый синяк, отчего Фредди зашипел и зажался, пытаясь уйти от прикосновения. — Не знаю… Не помню… — Роджер взглянул на свою истеричную королеву и не узнал ее. В глазах Фредди плескалась тоска, которую он безуспешно пытался залить водкой. Роджер сам не заметил, как прильнул всем телом к другу, целуя его в висок. — Что ты?.. — удивился Фредди, однако, не только не пытаясь отстраниться, но и ластясь к нему, будто огромный кот. — Они сделали тебе больно. Эти мудаки сделали тебе больно, — шептал Роджер, лихорадочно покрывая легкими поцелуями щеку, скулу, линию челюсти Фредди. Он сам не заметил, когда тот повернул к нему голову, очнувшись лишь когда губы Фредди поймали его губы. Поцелуй не был страстным, чего можно было ожидать от Фредди, зная его неуемную натуру. Скорее, это был жест привязанности и доверия с его стороны, но этим совсем невинным прикосновением он чуть не выбил дух из груди Роджера. «Осторожнее, Фред, ты играешь с огнем.» — Только не бей, ладно? Не хочу подпортить личико, — усмехнулся Фредди, разорвав поцелуй, когда почувствовал, что Роджер отстранился. — С какой стати мне бить тебя? Я никогда не причиню тебе боль, — Роджер вновь ласкающим движением огладил пострадавшую от жестоких пальцев нежную кожу бедра. Будь его воля, он бы никогда больше не позволил никому коснуться Фредди. Тот втянул носом воздух, но вместо того, чтобы врезать Роджеру и выгнать взашей, он лишь тихо сказал: — Я ведь могу не сдержаться. Ты же знаешь, я далеко не святой. — Я, кажется, и не просил тебя сдерживаться, — так же тихо донеслось в ответ. Фредди недоверчиво вскинул свои волоокие глаза на него, но Роджер не дал ему времени прийти в себя от такого заявления, трепетно коснувшись его губ своими. Опомнившись, Фредди горячо ответил ему, с напором проникая в его рот языком и вылизывая его мягкие губы. Он кинулся в этот омут с головой, с той же страстью, с какой отдавался музыке, отдавая себя Роджеру. И Роджер брал с не меньшим пылом, притянув к себе податливое тело друга (друга ли?), сплетаясь с ним ногами в ставшей вдруг тесной ванне, которая при желании могла бы вместить еще троих. — Давай переместимся в комнату. Там нам будет удобнее, — прошептал Фредди в его губы. Роджер всеми руками и ногами поддержал эту идею. Наспех вытершись попавшимися под руку полотенцами, они перебежали по коридору в чем мать родила, оставляя влажные следы на полу и задыхаясь от смеха. Оказавшись в комнате, они упали на огромную, воистину королевскую кровать поверх одеяла, не в состоянии оторваться друг от друга. — Мне выпала честь побывать в королевской опочивальне? — едва выдавил Роджер между бесконечными голодными поцелуями. — Тебе одному, — прошептал Фредди, и у Роджера потеплело в груди от этого признания. Ему важно было знать, что он не просто один из бесконечной череды любовников Фредди, лица и имена которых не задерживаются в его памяти и сердце. Роджер с огромным сожалением оторвался от притягательных губ, но вопрос, вертевшийся на языке, было необходимо задать. — Скажи, я могу рассчитывать на большее, чем одна ночь? — осторожно спросил он, нервно вырисовывая пальцем узоры на груди Фредди, покрытой темными волосами. Соски его напряглись, и Роджер, не долго думая, потер один между пальцев, отчего Фредди, охнув, чувственно изогнулся в спине. Роджеру не приходилось видеть человека, откровенно наслаждающегося такой нехитрой лаской. — Дорогуша, ты, как всегда, вовремя со своими занудными разговорами, — засмеялся Фредди, откинувшись на подушку, — ты не можешь одновременно дразнить меня и спрашивать о серьёзных вещах. Лицо Роджера, должно быть, все-таки отразило обиду, которую он безуспешно пытался скрыть, потому что Фредди вдруг прервал смех и внимательно посмотрел на него, приподнявшись на локте. — Понятно, — обронил Роджер, выскользнув из кровати. Поискав свою одежду и вспомнив, что оставил ее в ванной, он, не видя смысла прикрывать наготу, которую Фредди уже наверняка успел рассмотреть во всех подробностях, двинулся к двери. Он не собирался быть очередной интрижкой Фредди, не когда сердце готово выпрыгнуть из груди при звуке чарующего голоса, на который дрочил, должно быть, весь мир. — Постой, Роджер, — донесся с кровати голос, в котором не было ни капли ехидства, — вернись в кровать. Прошу. Роджер резко повернул голову на него так, что белокурые пряди хлестнули его по щекам. — Урвать одну ночь с тобой, чтобы стать зарубкой на твоей кровати? Мне не нужно разовой акции, Фред. Я хочу всего. Засыпать рядом каждую ночь этого гребаного года, и всех последующих лет, — Роджер едва не повысил голос, — и да, я знаю, что истеричная королева у нас ты, но мне наплевать на это с высокой колокольни, ясно тебе? — Ясно. Хочешь всего? Так иди и возьми. Я твой, — просто сказал Фредди, но Роджеру показалось, что от его слов все его внутренности смешались в один тяжелый ком, осевший внизу живота. На одеревеневших, казалось бы, ногах, Роджер добрался до постели и рухнул на нее, не отрывая изучающего взгляда от лица Фредди. Тот немедленно навалился на него, пресекая всякое сопротивление. — Ты не такой, как другие мужчины, Роджер Тейлор, — задумчиво сказал Фредди, лаская кончиками пальцев щеку смутившегося Роджера, — неужели ты думаешь, что я бы привел тебя в свою спальню, куда не ступала ничья нога, кроме моей, если бы ты не был для меня особенным? Стоит заметить, что никто до тебя не сбегал из моей постели, как в жопу ужаленный, — Роджер открыл было рот, чтобы возмутиться, но Фредди ловко заткнул его поцелуем, после чего продолжал, — как ты там сказал? Зарубка на кровати? Ты? Дорогуша, мне пришлось бы изрубить эту кровать в щепки, а пойти на такое я, увы, не могу. — Какой же ты болтун! Мы будем сегодня трахаться? — за усмешкой Роджера таилось облегчение. Значит, он не очередной постельный эксперимент Фредди. Зная его, Роджер догадывался, что с ним будет нелегко. Но Фредди того стоил. Стоил любого затраченного усилия. — Очевидно, будем, — вернул усмешку Фредди, обхватывая рукой колом стоявший член Роджера и довольно взвешивая его на ладони, — отличный агрегат, Родж. Если не возражаешь… — в следующее мгновение Фредди с кошачьей грацией, которую он демонстрировал и во время концертов, устроился между раздвинутых ног Роджера и сходу заглотил его чуть ли не наполовину. Роджер был решительно за подобное применение его «агрегата», как выразился Фредди. Одну руку Роджер закинул себе за голову, чтобы лучше видеть происходящее, а пальцы другой вплел в короткие волосы Фредди, не пытаясь задавать ритм или насаживать его голову на свой член. Фредди не нужны были понукания, он самозабвенно трахал себя в рот членом, и, казалось, получал больше удовольствия от процесса, нежели сам Роджер: щурился, как кот, дорвавшийся до заветной крынки сметаны; невнятно что-то мурлыкал с членом в глотке, отчего Роджер комкал в кулаках трещавшие по швам простыни, уговаривая себя не кончить; нежно прослеживал юрким языком объемные венки и дразнил самым кончиком дырочку уретры, что заставляло пальцы ног Роджера самопроизвольно поджиматься. Роджер впервые был в постели с человеком, которому делиться лаской нравилось так же сильно, как получать ее самому. — Довольно! — взвыл Роджер, пытаясь отстранить голову Фредди от своего паха. Фыркнув и лизнув напоследок его абсолютно безволосые яйца (Роджер предпочитал избавляться от всей растительности), Фредди одним гибким движением скользнул вверх по его телу, усевшись верхом на его бедра, и крепко чмокнул его в губы. — Я с ума схожу по тебе, — прошептал он, шало сверкая глазами цвета насыщенного какао. Поглаживая стройные ноги Фредди, Роджер подобрался к его чертовски идеальной заднице, и, помявшись, сжал в руках упругие половинки, чуть разводя их в стороны. — Можно?.. — Дорогуша, тебе можно все, чего бы ты ни пожелал, — промурлыкал Фредди, в чей голос вплелись нотки чувственной хрипотцы. Он изогнулся в позвоночнике, будто пытаясь прижаться теснее к рукам Роджера, и тот, недолго думая, погладил сморщенное отверстие, сжимавшееся в предвкушении. — Смазка, — пошарив рукой на прикроватной тумбочке, Фредди передал ему невзрачный тюбик. Поймав подозрительный взгляд Роджера, он пояснил: — Я люблю играть в игрушки. В каждом мужике до сорока лет живет мальчик, — Фредди похабно ему подмигнул. — Пошляк, — хмыкнул Роджер, звонко шлепнув его по ягодице. — Ох, не тяни кота за яйца, иначе кверху попкой сейчас окажешься ты, — Фредди подавился воздухом, когда его анус решительно протаранил чужой палец. — О господи, такой тесный… Мальчик мой, — бессвязно прошептал Роджер, размеренно трахая Фредди уже двумя пальцами. — Я тебя на четыре… ох… года старше, — напомнил тот, изгибаясь всем телом, чтобы насадиться глубже. — На три, — веско возразил Роджер, подкрепляя свои слова введением третьего пальца в растянутую дырочку. — А-ах… К черту твою математику, я певец, а не бухгалтер, — огрызнулся Фредди, вскрикнув в голос, когда Роджер нащупал простату, надавив на нее кончиками пальцев, — достаточно, замени уже свои пальцы чем-то посущественнее… — Слушаюсь, Ваше Величество, — помогая себе рукой, Роджер приставил бордовую от прилива крови головку к растянутому отверстию. Фредди заерзал, найдя более устойчивую позицию, и самостоятельно насадился, приняв член до основания в свою обжигающую глубину. — Тебе нравится моя тесная дырка? — поинтересовался Фредди. В ответ Роджер смог выдавить лишь что-то невразумительное, поддерживая его под бедра. — Сейчас я объезжу тебя, мой строптивый мустанг, — с этими словами Фредди приподнялся на члене так, чтобы он выскользнул из него до головки, и насадился вновь, издав потрясающий горловой стон. Роджер, придержав Фредди за бедра, решил, что теперь его очередь доставлять ему наслаждение, ведь тот и так уже достаточно постарался. — Ты чего? — удивленный вздох Фредди перерос в довольный стон, когда Роджер, обхватив его руками, подмял под себя податливое тело, нависнув сверху. Стройные ноги вокалиста, будто живя отдельной жизнью, немедленно оплели его талию. — Отдыхай, — посоветовал Роджер, целомудренно целуя Фредди в лоб, и, оплетя пальцами его член, начал с неумолимостью поршня вколачивать гибкое тело в матрас, систематически попадая по простате и выбивая из горла Фредди звуки, на которые, как казалось Роджеру, ни один человек не был способен. Во время самого яркого оргазма в своей жизни Фредди, по всей видимости, потерял сознание, потому что когда перед глазами перестали плясать разноцветные пятна, он обнаружил себя лежащим на безволосой груди Роджера, тонкие пальцы которого бездумно гладили его по влажным волосам. — Фредди, я так тебя… Ты мне… — Роджер закусил губу, не зная, как лучше выразить свои чувства, чтобы свободолюбивый Фредди не сбежал от него, сверкая пятками. — Я тебя тоже, Родж. Я тебя тоже.