Идиот с такими же шутками

Погода как-никогда прекрасна, это заставляет Хёнвона мило хмурить нос и улыбаться. Он потягивается и, стряхнув остатки сонливости, возвращается за кассу после часового перерыва. Конечно, полностью отдохнуть он не успел, но сил немного прибавилось. Многие скажут, что работать в алкомаркете в самом обычном районе самого обычного городка скучно, но Хёнвон не согласится, он вообще к чужому мнению прислушиваться не привык. Ему его жизнь нравится, такая спокойная и приятная, а главное — ничего взамен не требующая. Вечерами он может позволить себе не возвращаться домой чуть ли до утра, гуляя, а потом ближе к часу дня выйти на работу. «Сказка», — каждое утро думает Хёнвон, просыпаясь без будильника и не спеша открывая заспанные глаза. Учится он заочно, не беспокоясь о хорошем образовании, за которым не гонится, для работы кассиром оно не нужно, для ночных пробежек и прогулок — тоже, для хорошего сна и подавно, а значит, и для хорошей, по мнению Хёнвона, жизни оно не пригодится. Он в последний раз зевает, стирая влагу с уголков глаз, и, поправив растрепавшиеся волосы, готовится принимать заказ. Сегодня пятница, для многих это значит, что можно вечером отдохнуть в компании друзей и алкоголя, поэтому поток посетителей огромный, выручка не меньше. Хёнвона вся эта суета не касается: у него и завтра, и послезавтра работа, ему не нужны выходные, он на них изначально не рассчитывал, в надежде появляться дома пореже. Скучно и совсем чуть-чуть одиноко, а ещё в квартире как-то чересчур пусто, и что с этим делать Хёнвон не знает, поэтому с отличительным рвением он продолжает приходить к часу в алкомаркет в самый обычный район самого обычного городка, разбавляя домашнюю скуку. — Простите, — слышит перед собой Хёнвон, встречаясь взглядом с молодым парнем, — вы работаете? — Да, проходите, — он натягивает улыбочку, готовясь пробивать заказ, но в глаза бросаются детские черты лица покупателя. — Прошу прощения, можно Ваш паспорт? Молодой парень выпучивает глаза, неестественно быстро хлопая ресницами. Улыбка появляется на его лице, делая глаза чуть уже. Он переходит на негромкий смех и, попросив немного подождать, пишет что-то в телефоне. Спустя пару минут в магазин вламывается компания парней, от чего-то сильно веселясь. Они подходят к кассе и протягивают пареньку небольшой чёрный рюкзак, он, поблагодарив их, достаёт паспорт и отдаёт кассиру.  — Девяносто шестого? Не сильно младше меня, Чангюн, правильно? Вы выглядите младше, прошу прощения, — Хёнвон, поклонившись, возвращает документы владельцу и всё-таки пробивает пару бутылок виски, как слышит рядом довольно громкий смех недавно пришедших парней. — Чангюн-а, а он к тебе на «вы». Только не говори, что засмущался, — а дальше неразборчивые крики и подколы. Хёнвон от этого тихо хихикнул, стараясь не привлекать внимание. Эта компания забавляет его, а младшенький умиляет. У него самого друзей по пальцам пересчитать, да и с теми давно уже не виделся. Печально, конечно, но он в этом сам виноват: с работы — домой, из дома — на работу, гулять предпочитает один, а в социальных сетях всех игнорирует. Вот и сейчас, что мешает заговорить, познакомиться? Но он этого делать не будет, просто взглядом ребят провожает, завтра забудет, как выглядели. Ничего нового. — Спасибо за покупку, приходите ещё, — заученной фразой прощается Хёнвон, собираясь пробить следующий заказ, но парни не уходят и просят пару мужчин позади перейти на другую кассу. — Эм, вы что-то хотели? — Как Вас зовут? — немного смущаясь, интересуется Чангюн, отводя взгляд. Хёнвон на это пару секунд молчит, а потом с теплотой улыбается, всё-таки этот парнишка очень милый. — Че Хёнвон, можешь называть меня хён, — почему он вдруг решил так сказать, почему разрешил познакомиться? И сам не знает, просто секундный порыв, интерес и немного надежды на что-то. Парни на заднем плане улюлюкают и аплодируют, привлекая слишком много внимания. Кроме двух, всего их, к слову, пятеро. Они только делают вид, что поддаются общему веселью, грустно переглядываясь, это не ускользает от глаз Хёнвона, но Чангюн снова перетягивает внимание на себя. — Могу ли я взять твой номер телефона… — он немного медлит, — хён? Мы могли бы подружиться, — теперь улыбка снова украшает его лицо, отодвигая страх и волнение на задний план. — Думаю, да. Если обещаешь, что его больше никто не получит. Я, знаешь ли, немного ассоциален, — Хёнвон пожимает плечами мол: «А чего ты ожидал от незнакомца?». — Даю слово. Он получает номер и подмигивание на прощание, от которого ещё сильнее заливается краской. Уже на выходе Хёнвон замечает, как всё те же два парня идут в конце, один бросает косые взгляды на Чангюна, второй на самого Хёнвона, думая что тот не видит. После этого инцидента и вопросов от менеджера, беспокоющегося, что к его лучшему работнику пристают, остаток смены проходит в спокойствии.

***

На улице почти полночь, Хёнвон, закинув сумку на плечо, прогуливается по где-то пустым, а где-то многолюдным улочкам, по своему обыкновению не спеша домой. Телефон вибрирует — сообщение. — Хён, можно я завтра зайду к тебе в магазин? От Чангюна. — Глупый вопрос. Больше не задавай их, я не люблю такое. — Прости. Хёнвон хмыкает, пару минут обдумывая ответ. — Но если ты завтра что-то у нас купишь, моё начальство будет радо, а это может привести к хорошей премии, — вероятность, конечно, мала, но немного преувеличения не помешает. — Хорошо, я приду. Жди! — Обязательно. После сообщений больше не было, домой Хёнвон пришёл снова под утро, практически сразу заснув.

***

Хёнвон пьёт кофе на заднем дворе магазина, всё-таки есть в перерывах что-то эстетическое, даже если они проходят на холоде у облезшей двери склада. Это мелочи, главное — это состояние в этот момент. И вот Хёнвону сейчас хорошо, он чувствует, как горячая жидкость согревает изнутри, и снова морщит нос от широкой улыбки. Ровно до тех пор пока его не окликает другой кассир, прося помочь с товаром. Это, конечно, не его обязанности, но подсобить надо, да и коллектив маленький, не стоит портить отношения с людьми. Он быстро допивает остатки кофе, выкидывает стаканчик и, оттолкнувшись от стены, идёт за молоденькой девушкой, которая иногда подрабатывает здесь, вроде бы, копит на машину или что-то подобное, Хёнвон не углублялся. Он ставит бутылки рома на верхние полки, до которых не доставала девушка, а специальный стульчик она не нашла. Поэтому Хёнвон временно: — Подъёмный кран, — посмеиваясь, говорит какой-то мужской голос. — Простите? — развернувшись, он узнаёт в незнакомце одного из ребят компании Чангюна, но его самого не видит. — Говорю, что ты теперь исполняющий обязанности подъёмного крана. — По всей видимости. А где Чангюн-а? — поставив последнюю бутылку, разворачивается лицом к собеседнику Хёнвон. — Он у входа трётся, просил посмотреть, где ты. Оу, это был секрет, прости, — парень делает подобие виноватого лица, но насмешка в глазах сдаёт его с потрохами. — Тогда, можете передать ему, чтобы он брал что-нибудь с верхних полок. Зря я что ли тут всё расставлял? — Хёнвон направляется в сторону кассы, парень следует за ним. — Ты ко всем на «вы»? — Да. Так гласят устав и правила приличия. И Вам советую. — Намекаешь, чтобы я к тебе так же обращался? — приподнимая брови, интересуется парень. — Я ни на что не намекаю, всегда говорю прямо. Думать над подтекстом, а тем более вкладывать его — слишком сложно и тяжело. Кроме того, не вижу в этом смысла. — Любишь пофилософствовать? — Время от времени, но боюсь, что Вас это не касается. — Хосок. — Что? — хмурясь, переспрашивает Хёнвон. — Я Хосок. Можно Вонхо, — улыбаясь, добавляет парень, но стоит ему услышать голос своей компании позади, как он мрачнеет, пряча глаза за чёлкой. И тут Хёнвона прошибает током, он его узнал. Это тот самый парень, который, уходя, смотрел на него. А позади Чангюна идёт второй «вчерашний страдалец», но сейчас он уже во всю смеётся с остальными. — Здравствуй, хён! — весело говорит Чангюн, поднимая руку в приветственном жесте. — Привет, мама утка. Ты потерял одного своего утёнка, — Хёнвон взглядом показывает на поникшего Хосока, который при обращённых на себя взглядах выпрямляется и прокашливается, возвращая своё лицо в режим «идиот с такими же шутками», то есть в его обычное состояние. — Вонхо-хён, что ты тут делаешь? Ты же говорил, что не сможешь прийти, — удивлённо спрашивает Чангюн, не замечая такого же удивления и на лице Хёнвона. — Я проходил мимо и вспомнил, что вы собирались зайти сюда, — нелепо отговаривается Хосок, в надежде, что выглядит он вполне уверенно, хотя на деле кончики его ушей пылают красным, а взгляд бегает от носков собственных кед до лица младшего. Не заметить его смятение невозможно, но Чангюн всё равно притворяется глупым, а Хёнвон лезть не в своё дело не собирается, это не в его стиле. Через несколько минут на кассе снова лежит пара бутылок виски, но теперь к ним добавился дорогой коньяк. Откуда у ещё молодых ребят такие деньги, Хёнвон предпочитает не думать. — Кстати, хён, я зашёл не только за покупками. Я это… хотел пригласить тебя сегодня вечером ко мне на квартиру. Мы, ну, то есть наша компания посидим, выпьем, поиграем, может быть, — Чангюн собирался говорить ещё очень долго, потому что от нервов у него всегда развязывается язык, но его прервал Хосок: — Короче, приходи, — он суммирует всю эту скомканную речь. Хёнвон хмурит брови, на лбу появляются тонкие складки задумчивости. Он взвешивает все «за» и «против», пытается понять стоит ли жертвовать своей вечерней прогулкой ради группы парней, которых он толком и не знает. Он уже готовится помягче отказаться, но блеск надежды и нервное комканье подола толстовки Чангюна вызывает прилив ненормальной заботы и желания сделать всё для этого птенчика. Хёнвон никогда не отличался любовью к людям, но что-то в Чангюне привлекает, ему хочется поддаться, выполнить его желания, поэтому приходится неуверенно кивнуть головой в знак согласия. — Ура! До вечера, хён. Я тебя встречу после работы, напиши мне за пару часов до конца, — Чангюн поблагодарил его и, попрощавшись, вместе с друзьями ушёл. Хёнвон отпросился у менеджера уйти пораньше, потому что заставлять младшего ждать до одиннадцати как-то грубо. К счастью, за прилежное посещение работы его с лёгкостью отпустили на два часа раньше, выручила и девушка, которой он тогда помог, заменив его. Взаимопомощь. К семи Хёнвон пишет Чангюну, что смена заканчивается через два часа, как и обещал. — Хорошо, я встречу тебя у магазина, — Отсутствие любимого мелким «хён» удивило. — Договорились, Чангюн-а.

***

Хёнвон прощается со всеми и выходит на улицу, снаружи прохладно, пальцы начинают покалывать уже через пару минут нахождения на холоде. Плечи изредка вздрагивают, но потихоньку тело начинает привыкать к более низкой температуре и пальцы уже не так болят, а губы и не синие вовсе. Его окрикивают. Справа, примостившись у стены алкомаркета, стоит парень растирая руки. Видимо, тоже недавно вышел из тёплого помещения. Приглядевшись к нему, Хёнвон охает. — Хосок? — Привет. Чангюн не смог встретить тебя, поэтому попросил меня подсобить. И вот так я оказался тут. Надеюсь, ты не против сменить компанию? — Хосок подходит ближе и с улыбкой показывает в сторону небольшого парка. — На самом деле, мне всё равно. Я мог и сам дойти, только адрес бы скинули, — Хёнвон пожимает плечами и, засунув руки в карманы, идёт за парнем. — Знаешь, твоя внешность немного отличается от того, что у тебя внутри, — как бы невзначай говорит Хосок. — Что ты имеешь ввиду? — То и имею. Чего тут объяснять? Хёнвон на это молчит, руки в кулаки сжимает, согреть пытается. Он гулять любит, его мороз не пугает, а вот парень рядом сильнее кутается в куртку. Кажется, он не любитель пешего способа передвижения. — Хосок… — Хён, — перебивает он Хёнвона, который непонимающе приподнимает бровь. — Хосок-хён, я старше. А лучше Вонхо, меня настоящим именем давно никто не называет. — Хорошо, Хосок-хён. Как ты сюда добрался? — На автобусе, а что? — вопрос Хёнвона удивляет своей бессмысленностью. — Ты не выглядишь, как человек, который, с удовольствием, расхаживает по промёрзшим паркам, если ты, конечно, не эксгибиционист, — усмехается Хёнвон, растягивая губы в длинную полоску полуулыбки. — Очень смешно. Но я, действительно, не люблю холод. А вот ты, по всей видимости, просто без ума от него, — Хосок сильнее натягивает ворот курки, доставая им до носа. — Не особо. Я просто люблю ходить, смотреть по сторонам, на всю эту жизнь, кипящую вокруг, на спешащих или же лениво ползущих людей, на собак и дворовых кошек. — Да ты романтик, — суммирует его слова Хосок. — Ещё какой. Парни за разговорами и не замечают, как проходят весь парк, потом пару улиц, оказываясь перед массивной многоэтажкой. Они поднимаются на одиннадцатый этаж, подходят к непримечательной двери и пару раз нажимают на кнопочку звонка. С другой стороны кто-то, громко топая, подходит и открывает дверь, впуская гостей. Хёнвон прячется за широкой спиной Хосока, смущаясь быть в гостях у малоизвестных ребят. Квартира хорошо обставлена и в целом не вызывает чувство дискомфорта или забитости, скорее полностью наоборот, заставляет остаться в ней подольше. Со стороны, по всей видимости, из кухни пахнет чем-то вкусным, что странно для компании парней, в представлении Хёнвона, как минимум. Но Хосок и один из компании Чангюна ведут в противоположную сторону — в гостиную. Там, расположившись на диване и полу, сидят четверо парней, включая Чангюна.  — Привет, хён. Прости, что не пришёл встретить тебя, — поддавшись вперёд извиняется младший, незаметно пристраиваясь под боком у соседа по правую руку. — Ага, не преживай, — отмахивается Хёнвон, оглядывая незнакомцев. — Это Кихён, — Хосок указывает на парня, сидящего на полу с телефоном в руках, — рядом с ним развалился Минхёк, на диване с мелким сидит Чжухон. А он, — Хёнвону показали на парня, который их встретил, — Хёну — самый страший здесь. Хёнвон кланется и представляется, хотя, как оказалось, все его уже знают. Это смущает, но Хосок выбивает ненужные мысли из головы, усаживая гостя на небольшое кресло. Хёнвон чувствует, как на него все пялятся и на Чангюна тоже, тот в свою очередь поглощен разговором с Чжухоном, поэтому даже не обращает внимания на все эти пары глаз. Ему-то всё равно, а Хёнвон вжимается в спинку кресла, подумывая, что прогулка, возможно, была бы более разумным выбором. — Слушай, а ты давно работаешь в этом магазине? — спрашивает Кихён, на секунду оторвавшись от экрана мобильника. — Около четырёх лет. Кихён хмыкает и замолкает, смущающая тишина обволакивает комнату. Хёнвон смотрит на Чангюна, мысленно моля его о помощи, но он не видит, кажется, даже не чувствует всей этой неловкой обстановки. Это обидно, немного совсем, но всё равно неприятно. Зачем было приглашать? Чтобы потом игнорировать? — Что будешь пить? — раздаётся откуда-то снизу. Теперь Минхёк пытается завести разговор. — Я не очень люблю крепкий алкоголь, — все, даже Чангюн с Чжухоном поворачивают голову в сторону Хёнвона. — Я разбираюсь в этом, но не значит, что люблю. Если уж я выпиваю, то вино или шампанское. Слышится громкий смех, Хосок вернулся с тарелкой каких-то закусок и мяса, недавно приготовленного Кихёном. Он садится на подлокотник кресла и с насмешкой в глазах смотрит на Хёнвона, потом снова хихикает, похлопывая того по плечу. — Ты прикалываешься? У нас нет ничего подобного, могу предложить воды или молока, у нас есть кефир, но боюсь тебя с него накроет, — издевается, даже не скрывает этого. — Хосок…хён, ты ведёшь себя, как гондон. Ох, точно, ты же он и есть, — закатывает глаза Хёнвон и показывает средний палец. На секунду в комнате все замолкают, а потом раздаётся всеобщий гогот и ор. Кто-то хлопает, кто-то улюлюкает, крича, что Хёнвон, точно, приживётся здесь. — Он тебя сейчас настоящим именем назвал? А потом послал? — сквозь смех спрашивает Кихён, который воспылал каким-то необъяснимым уважением к их новому знакомому. — Я сейчас тебя так пошлю, — огрызается Хосок, а Минхёк, расположивший свою голову на коленях Кихёна, показывает знак «окей». Хёнвон не разделяет всего этого веселья, ему всё ещё некомфортно, а теперь даже немного страшно. Он поспешно удаляется на кухню под предлогом помыть руки и садится на табуретку у окна, смотря на ночной город. С одиннадцатого этажа открывается просто невероятный вид, и тут однозначно не хватает балкона. Наверняка, рассветы отсюда видны прекрасно. Хёнвон даже жертвовал бы драгоценным сном, чтобы видеть это каждое утро, но он живёт на втором этаже, поэтому проводит ранее утро в компании подушки и одеяла, а иногда и улицы. Телефон вибрирует, оповещая о новом сообщении. От Чангюна. Хёнвон открывает его, пытаясь понять, почему младший просто не подошёл сам. — Давай, я схожу с тобой за вином. Не быть же тебе единственным трезвенником в этом свинарнике, — через полминуты приходит ещё одно. — Хён. — Я не против, хочу погулять, — особо не думая, отвечает Хёнвон и встаёт, готовясь идти за курткой. — Иди первый, я всех предупрежу и встречу тебя на первом этаже. — Ок. Хёнвон быстро проходит через гостиную в прихожую, замечая Чангюна уже почти лежащем на Чжухоне. Теперь он понял, почему младший попросил время на сборы, тут так просто не выберешься. Хёнвон пешком спускается вниз и выходит на улицу. Холодно, зато свежо. Сыплет мелкий снег, падая на асфальт моментально тая, словно его и не было. Хёнвон от этого почему-то приуныл, в целом, день сегодня какой-то странный, парень себя чувствует отрешённым, будто он здесь, а всё остальное там, за стеклом реальности. Такое себе ощущение. Он выдыхает пар и засматривается на эту маленькую тучку перед своим красным носом. Мобильник снова пиликает, Чангюн пишет: «Обернись», и Хёнвон поддаётся, разворачивается на сто восемьдесят и еле удерживает себя на ногах. Перед ним стоит замотанный в огромный шарф Хосок и пряча взгляд, смущённо улыбается, шмыгает носом. И для Хёнвона всё становится понятно. — За вином? — интересуется он. — Угу. И они идут, молчат. Хёнвон смотрит вперёд, на дорогу, Хосок — на него. Хёнвон думает о том, что хочет красное вино, а Хосок — о нём. Хёнвон видит вывеску алкомаркета, Хосок — его и только его. Они покупают красное, полусладкое, все ещё в тишине обратно идут, уже к дому подходят. У Хосока замёрзли пальцы рук, у Хёнвона пальцы к Хосоку тянутся. У Хосока глаза карие, тёмные-тёмные, в них отражение видно, у Хёнвона на дне глаз Хосок. У Хосока щёки от мороза красные, у Хёнвона из-за Хосока от смущения такие же. Он краснеть перед кем-то не привык, от кого-то — тем более. Но всё впервые бывает, у Хосока Хёнвон тоже впервые, и сразу в самое сердце, ровно в яблочко. Они поднимаются на лифте, заходят в квартиру, снимают верхнюю одежду, а после сидят на кухне вдвоём, разливая красное полусладкое по бокалам. Молчат. Хёнвон что-то печатает, и Хосоку на телефон приходит злополучное «хён». — Давно догадался, что всё это был я, не Чангюн? — первым начинает Хосок, пряча улыбку от этого короткого «хён». — Только предполагал, ты смог удивить. — Ты зол? — Нет. — Обижен? — Нет. — Разочарован? — самое страшное, Хёнвон медлит, смотрит в сторону гостиной, а потом снова взгляд на дно своего бокала возвращает. — Нет. — Ты ведь хочешь что-то спросить. Спрашивай, — Хосок делает первый глоток и хмурится, он не очень любит вино. — Как давно? — самый важный вопрос. — С самого начала, с первого сообщения, — скрывать что-то смысла нет, врать — опасно. — У них с Чжухоном серьёзно? — Он в Чангюна уже пару лет влюблён, до твоего появления все были уверенны в гетеросексуальности мелкого. Ты такой шанс Чжухону дал, он сначала тебя всем сердцем ненавидел, сейчас тебя Амуром считает, я не шучу, — Хосок посмеивается. — Ревнуешь? — Нет, они хорошо выглядят вместе. Я изначально на него так не смотрел, его взгляд видел, свой не показывал. — У него не было шансов? — удивлённо спрашивает Хосок. — Были. У него слишком сильная природная притягаемость, рано или поздно я бы тоже проиграл ей, — как простую истину объясняет Хёнвон. — А у меня они есть? — поднимая на парня взгляд, спрашивает Хосок, всем богам молится, боится услышать отрицательный ответ. Он не знает, как в этот омут попал, просто Хёнвона увидел, потом его улыбку и сморщенный от смеха носик, и жизнь в этот момент оборвалась, на «до» и «после» разделилась. До Хёнвона — существование, после — жизнь, без него — смерть. Он никогда такого не чувствовал, никогда от кислорода не задыхался, никогда не хотел человека к себе привязать и спрятать, чтобы только для себя, больше никому. — Есть, хён, — встречаясь с ним взглядами отвечает Хёнвон. Он сказать, что любит, не может, даже о влюблённости пока промолчит, но Хосок завлекает, своими скачками от «идиот с такими же шутками» до «смущённый утёнок» поражает, Хёнвон так не умеет, никогда и не научится, поэтому брешь эту заделать хочет, пустую квартиру теплом и присутствием заполнить, мечтает вернуть желание возвращаться в дом и прогулки на двоих делить. Хосок другой: он легко мёрзнет, от вина морщится и, наверняка, ночами спит, но к нему под бок хочется, с ним в один плед завернуться жизненно необходимо. Как всё это объяснить Хёнвон не знает, но шансы на что-то большее у них, точно, есть. Они забирают бутылку, бокалы и возвращаются к болтающим парням, садятся на кресло, только теперь Хёнвон голову на его плечо кладёт, глаза прикрывает, пригубливает вино и, наконец-то, перестаёт чувствовать этот дискомфорт. На них все поглядывают, сказать что-то не решаются и только Чангюн, улыбнувшись, спросит: — Ты же не злишься, что я всё-таки твой номер другому сказал? — Нет, не злюсь, — с улыбкой той самой, от которой он морщит нос, отвечает Хёнвон.  — Но больше такого не повторится, — с нажимом добавляет Хосок, мысленно ставя метку «моё». И никто не спорит, его, только его. Весь остаток вечера пройдёт в шумных разговорах, играх и смехе. На утро Хёнвон снова пойдёт на работу, после которой его, обязательно, встретит Хосок с сообщением: «Жду на улице», получая в ответ любимое «Хорошо, хён». Контакт «Чангюн-а» переименован на «Любимый хён», ставя всё на свои места. После окажется, что Чангюн Хёнвону ни разу и не писал, начав встречаться с Чжухоном, заодно и Хосоку помог, отдав ему полученный номер. В квартиру возвращаться теперь совсем не грустно, а гулять приятнее, потому что Хёнвон всё на двоих делит, одиночеству властвовать не разрешает. И всё у них будет хорошо и завтра, и послезавтра. Хосок в это всем сердцем верит, а Хёнвон верит ему, потому что не верить нельзя, не любить — тем более.